Иван Цацулин - Атомная крепость. Роман

Дети из соседних домов никогда не играли с Вилли - они относились к нему враждебно. Какие-то невысказанные обидные мысли читал мальчик и во взглядах взрослых людей, с которыми ему приходилось общаться. Ему хотелось иногда осмыслить все, что мучило и угнетало его, но и этого он не мог сделать - он знал только то, чему его учил Швальбе. А тот не раз говорил ему, что на востоке Европы и где-то в Азии живут русские - проклятие всего человечества, те самые люди, из-за которых оказалась каким-то образом сломанной и судьба маленького Вилли. Швальбе обещал ему помочь «за все расплатиться» с русскими.

Шли годы. На улицах заиграли военные оркестры, толпы молодчиков раза в два старше Вилли горланили воинственные песни того недавнего прошлого, о котором он ничего не знал… Вилли стал шофером своего приемного отца.

Но где же он все-таки видел эту Ильзу Цандер? Снова и снова память возвращала его к тому страшному часу, к тому, что в течение многих лет он считал навязчивым видением… И всегда было одно и то же: крики, от которых останавливается сердце… его оторвали от женщины… Но полно, так ли? Чувствуя непонятное волнение, юноша сейчас снова и снова мысленно возвращался к залитому грязными лужами двору. Нет, теперь он чувствует - там произошло что-то такое, чего его детская память не сохранила. Но что же? Он обязательно должен вспомнить - и именно сейчас!

Вот он как бы снова слышит отрывистые и резкие, как собачий лай, слова команды, видит охранников - они колотят прикладами автоматов направо и налево… И - вот оно! Молодая женщина в форме остановилась в двух шагах от мальчика, это она хлыстом указала на него охранникам. Ребенок посмотрел в глаза женщины - в них были холод ненависти и пустота. Ребенок видел ее раньше и знал, она - главный врач, доктор, но она не лечила больных, а составляла из них большие партии, которые эсэсовцы увозили из лагеря в Освенцим и Майданек.

Юноша вздрогнул. Вот она, эта женщина, указавшая на него хлыстом, сидит позади него… Это, несомненно, она! Но если это так, то мучивший его все эти годы кошмар оказывался не видением, а явью, реальным эпизодом из его, Вилли, жизни. Вилли? Он силится вспомнить, как называла его та женщина во дворе концлагеря, и не может… У него было другое имя. Юноша чувствует, что у него кружится голова, - для того, чтобы во всем разобраться, нужно время.

Ильза Цандер курит сигарету за сигаретой и нетерпеливо посматривает на часы.

Где-то неподалеку раздались выстрелы, слабые, приглушенные расстоянием.

Появился запыхавшийся Швальбе.

- Скорее… - бросил он Вилли, залезая в автомобиль.

Машина пошла к «Адлону».

- Приказ выполнен, - сказал Швальбе. - Рихтера больше нет.

- Поздравляю, - произнесла Ильза Цандер с облегчением. - Я боялась, что он будет мешать мне в деле с Гроссом.

- Ильза Грубер боялась Рихтера? В таком случае вы мой должник, Ильза…

Ильза Грубер! Да, да, ту женщину-врача из концлагеря звали Ильзой Грубер. Теперь сам Швальбе помог юноше развеять сомнения. Вот она - та, о которой кричало радио в последние дни! Но почему же она Цандер? И почему она едет в «Адлон»?

Носильщики подхватили и унесли чемоданы, Ильза Грубер поднялась по парадной лестнице и скрылась в вестибюле гостиницы.

- К «Мейеру», - скомандовал Швальбе.

Машина легко развернулась и пошла за город. Теперь Швальбе сидел рядом с Вилли.

- Я давно собираюсь поговорить с тобой, - неожиданно начал бывший эсэсовец. - Детство кончилось, Вилли, пора тебе браться за дело.

Вилли молчал - его сейчас занимала Ильза Грубер и эпизоды из его далекого прошлого, о котором в доме Швальбе ему ничего не говорили.

Швальбе продолжал:

- Для начала мне придется провести испытание твоего мужества… Ты не бросил тренироваться в тире?

Вилли отрицательно качнул головой.

- Превосходно, мой мальчик, скоро это тебе пригодится, пора начинать помаленьку расплачиваться… Сегодня я покажу тебе человека - он твой враг, он тот… Впрочем, об этом потом. Но ты постараешься хорошенько запомнить этого негодяя англичанина…

Англичанина? Что плохого ему, Вилли, сделал какой-то англичанин?

Машина свернула на проселочную дорогу и остановилась у подъезда унылого здания «фирмы Карла Мейера».

- Пошли, - произнес Швальбе, вылезая из автомобиля.

За дверями их встретили часовые, но пропусков ни у Швальбе, ни у его спутника они не спросили. Бывший эсэсовец шел по гулкому коридору, печатая шаг, как когда-то, при Гитлере, на парадах. Встречные отдавали ему честь. Швальбе отвечал небрежно, но, как показалось Вилли, не столько потому, что хотел этим самым показать юноше, какое высокое положение он занимает здесь, в таинственном учреждении, сколько из-за каких-то забот и сомнений, все более овладевавших им.

Они спустились в подвал. Тут тоже были двери - глухие, замкнутые на тяжелые замки. Везде стояли часовые. По знаку Швальбе одну из дверей открыли, и они вошли в камеру. Швальбе, по-видимому, хорошо знал расположение этого помещения: щелчок выключателя - и под потолком зажглась тусклая лампочка. Вилли увидел на койке у стены спящего человека. Окна в камере не было.

- Макгайр, встаньте! - скомандовал Швальбе, и Вилли вздрогнул, как от удара: вот точно такими злыми и отрывистыми фразами кричали тогда эсэсовцы, угонявшие людей в Освенцим! Человек у стены застонал и поднялся на койке.

- Что вам еще нужно от меня? - спросил он по-немецки. В его выговоре почти не слышалось иностранного акцента.

Вилли с любопытством посмотрел на англичанина: Макгайр был небрит, волосы на голове торчали клочьями во все стороны, лицо в синяках и ссадинах - очевидно, его тут не раз били.

- Встать! - крикнул Швальбе, и в его голосе Вилли услышал звериную злобу.

Англичанин резко выпрямился.

- Послушайте, вы! - обратился он к Швальбе. - Меня заманили сюда, посадили в этот застенок. Меня истязают здесь. Но я не могу понять, что вам все-таки от меня нужно? Зачем вы держите тут меня? К смерти я давно готов!…

- Успокойтесь, профессор Макгайр, - произнес почти добродушно Швальбе. - Кажется, произошло недоразумение, все обойдется, уверяю вас.

Англичанин сделал шаг вперед, и в его блестящих гневом глазах Вилли заметил тоску.

- Я не верю вам, - он повернулся и отошел к койке.

Швальбе толкнул юношу локтем.

- Смотри, пристальнее смотри на него, - прошептал он.

Дверь камеры за ними закрылась. Они поднялись наверх.

- Ты отправишься домой, Вилли, - сказал Швальбе, - а я останусь здесь до приезда Грина… Мне лучше пока не показываться в городе. - Он проводил юношу до дверей, у которых стояли часовые. - Ну, поезжай. Да не забудь о человеке, которого я тебе только что показал, - он наш враг, и тебе придется иметь с ним дело, мой мальчик. Завтра я тебе все объясню.