Габриэлла Зевин - Право на рождение [Дилогия]

А мое сердце забилось еще быстрее.

‒ Я однажды говорила тебе, что ты забудешь меня скорее, чем ты думаешь, и оказалась права.

‒ Аня… ‒ произнес он.

Я знаю, что сейчас я говорила горько, и какой в этом был смысл? По правде говоря, любую боль, что он мне причинил, я, скорее всего, заслужила. Я сама этого захотела ‒ я оттолкнула такого преданного человека как Вин.

Я сказала ему, что рада за него. Это было не так, но я пыталась выглядеть взрослее (но взрослые ведь о подобном не лгут). Он выглядел так, будто хотел объясниться по поводу Алисон, но я не хотела этого знать. Обычно я хотела знать все обо всех, но в этом случае я была рада остаться в слепом неведении. Вин упростил это для меня, не так ли? Вместо этого я наклонилась, чтобы обнять его так, как представляла себе, в последний раз.

‒ Береги себя, ‒ сказала я. ‒ Скорее всего, мы больше не увидимся.

‒ Нет, ‒ согласился он. ‒ Вероятно, нет.

Думаю, я была сентиментальной. У меня с собой была одна плитка «Особого Темного Баланчина» и я отдала ему. Я взяла с него обещание, что он не покажет его своему отцу. Он взял плитку без слов и шуток об отравлении. Я была благодарна ему за это. Он просто положил плитку в карман и исчез в толпе. Он действительно хромал, и мне пришло в голову, что я была рада, что ему досталась от меня лишь хромота, а не что-то похуже. Он, вероятно, считал себя счастливее, чем Гейбл Арсли.

Нетти и я сели с нашими сумками в автобус.

‒ Почему именно Алисон Вилер? ‒ спросила меня Нетти после нескольких минут в автобусе. ‒ Он любит тебя.

‒ Я порвала с ним, Нетти.

‒ Да, но…

‒ И из-за меня его подстрелили.

‒ Но…

‒ И он, быть может, устал от меня. От нашей семьи. От всех наших проблем. Иногда я сама от себя устаю.

‒ Только не Вин. Нет, ‒ сдавшись, тихим голосом произнесла Нетти. ‒ Это ведь бессмысленно.

Я вздохнула. Нетти думала, как двадцатипятилетняя, но у нее было сердце двенадцатилетней (тринадцатилетней) и это радовало меня.

‒ Я не могу больше думать о нем. Мне нужно найти школу. Мне нужно увидеть кузена Микки. Мне нужно позвонить Юджи Оно. Но сейчас мы поедем на рынок на площади Колумба, ‒ сказала я. ‒ Меня не волнует, что ради этого нам придется перейти парк!

Когда мы вошли в квартиру, телефон уже звонил. Я услышала, как Имоджен ответила:

— Да, я думаю, Аня только пришла. Подождите немного.

Я прошла на кухню чтобы разложить свои пакеты, а Имоджен передала телефон мне.

— Это Вин, — произнесла Имоджен с вялой улыбкой на лице.

— Видишь, — произнесла Нетти со знающим взглядом, что до ужаса раздражало.

Имоджен обняла Нетти.

— Идем, дорогая, — прошептала она. — Давай дадим твоей сестре немного частной жизни.

Я сделала глубокий вдох. Когда я подошла к телефону, я почувствовала, как кровь начала бурлить. Я взяла трубку.

— Вин, — произнесла я.

— Добро пожаловать домой, Аня. — Голос был смутно знаком, но принадлежал не Вину.

Я вся похолодела.

— Кто это?

— Это твой двоюродный брат, — произнес он после паузы. — Яков. Яков Пирожков.

Как будто бы я знала других Яковов.

— Почему ты притворился Вином? — потребовала я.

— Потому что ты не стала бы со мной говорить. А нам ведь так нужно поговорить, — признался Яков.

Я сказала ему, что нам не о чем говорить.

— Я вешаю трубку.

— Если бы ты хотела повесить трубку, ты бы это давно сделала.

Он был прав, но я ничего не сказала. Мое молчание, похоже заставило его нервничать, потому что когда он в следующий раз заговорил, его манеры стали куда приличней.

— Послушай, Аня, послушай. У меня не так уж много времени. У меня только один телефонный звонок в неделю, и не куда вздумается, знаешь ли.

— Как тюремная жизнь, кузен?

— Непередаваемо, — после паузы ответил Яков.

— Я надеюсь, для тебя это ад.

— Пожалуйста, Анни. Приходи повидаться со мной в Рикерс. У меня есть что сказать тебе, но это не телефонный разговор. Нас наверняка прослушивают.

— С чего мне делать это? Ты отравил одного из моих друзей, и выстрелил в другого, когда пытался застрелить моего брата. Меня исключили из школы, и я попала в «Свободу» по твоей милости.

— Не будь наивной, — ответил он. — Все это началось задолго до меня. У меня не было мотива. Пожалуйста. В глубине души ты ведь не веришь, что я… Все не так, как порой кажется… Я уже сказал слишком много. Тебе необходимо прийти и повидаться со мной. — Он понизил голос. — Я считаю, что ты и твоя сестра в страшной опасности.

На мгновение я ощутила, как страх сковывает сердце, но ощущение быстро прошло. Кого волнует, что болтает Яков? Он сделал и сказал бы что угодно, лишь бы получить желаемое. Он уже проделывал нечто похожее с Лео. Он говорил ему, что я и Нетти в большой опасности, только чтобы манипулировать им.

— Мне кажется, Яков, что большой опасности нашу семью подверг именно ты. И ты, дорогой кузен, уже в тюрьме на следующие двадцать пять лет. Лично я, как никогда, чувствую себя в безопасности. Пожалуйста, не звони сюда больше, — сказала я.

Когда я повесила трубку, я подумала что, возможно, он говорил о моем отце, но этого не могло быть. Он действительно мог сказать все, что угодно.

В гостиной Имоджен и Нетти уже ждали меня.

— Что сказал Вин? — спросила Нетти, в ее взгляде было столько радости.

Я посмотрела на Нетти. Этого я скрыть не могла.

— Это был не Вин. Это был Яков.

Имоджен подскочила с дивана.

— Аня, я прошу прощения. Он сказал, что это Вин, и я полагаю, что не знаю голоса Вина так хорошо, чтобы почувствовать разницу.

Я заверила ее, что она не виновата.

Нетти покачала головой.

— Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. В любом случае, чего он хотел?

Я не могла повторить то, что сказал Яков о нас двоих и опасности. Я села рядом с Нетти и обняла ее. Я бы хотела сделать что-нибудь, чтобы обезопасить ее, и задумалась, как я могла позволить себе слабость плакать из-за Вина. Нетти была любовью моей жизни, не он. В этот момент любовь всей моей жизни высвободилась из моих объятий, неужели для этого она тоже стала слишком взрослой? А затем она спросила меня во второй раз, что хотел от нас непутевый двоюродный брат. Здесь мне пришлось немножко соврать:

— Он был рад моему возвращению домой.

В воскресенье утром Нетти и я пошли в церковь. Новый священник был невероятно скучным оратором, но проповедь была мне интересна: о том, что мы слишком много внимания уделяем тем вещам, которых у нас нет, и это единственное, чем мы занимаемся. Конечно, я была виновата в подобном поведении. Чтобы скоротать время, я решила подсчитать свою удачу:

1. Меня выпустили из «Свободы».

2. Нетти и Лео, насколько мне известно, были в безопасности.