Маргарита Гришаева - Тайны высшего света [litres]

Я понимающе покивала. До меня только сейчас дошло, что я практически ничего не знаю о своей семье. Я даже никогда не задумывалась, от кого же у меня целительский дар. И не знала, что папа был не просто офицером, а с очень высоким званием. Я ничего про него не знала. А еще печальнее, что я практически не помню его лица. Маму и сестру помню, но лишь потому, что я похожа на обеих. А вот образ отца стерся из памяти. Только большие теплые руки и ощущение защиты. Помню, как радовалась мама, когда он возвращался из долгих поездок, и как подкидывал меня высоко в воздух и ловил, а я громко смеялась.

Из глубоких раздумий и переживаний меня вырвал вскрик Флоры.

– Мне показалось, мне просто показалось, – нервно забормотала девушка, придвинувшись ближе ко мне и вцепившись в мою руку.

– Тебе показалось, – машинально повторила я вслед за ней и погладила ее по напряженной ладони.

– Просто показалось, – сильнее впилась она ногтями в мою кожу.

– Ничего не происходит, – все так же успокаивала ее я.

В следующее мгновение мне послышалось слабое шуршание внизу, у ног, и почудилось прикосновение к лодыжке, и я проговорила одновременно с Флорой:

– Мне просто показалось.

И только после поняла, что как раз мне-то ничего казаться не может.

С визгом, которого я сама от себя не ожидала, напрочь забыв все мантры про то, что нервничать мне нельзя, я отскочила, с ужасом уставившись на то место, где только что стояла. А там по дорожке стелился длинный зеленый побег плюща, слабо трепещущий, словно от ветра. Со всех сторон к нему тянулись другие плети, и я почувствовала повторное прикосновение к своим лодыжкам.

Рядом раздались постепенно нарастающие ругательства Эйдит, а Флора со всхлипами принялась срывать с себя стремительно опутывающие ее и стягивающие в объятиях сочно-зеленые побеги. Эйдит перешла к более решительным мерам и уже с остервенением орудовала клинками, с хрустом перерезая гибкие стебли. Одна я стояла без движения, не тронутая крепкими побегами, ощущая лишь щекотку от легкого подрагивания листьев у ног, и пыталась остановить разбушевавшихся воительниц:

– Стойте! Перестаньте! Просто замрите и не двигайтесь!

Эйдит меня услышала и остановилась, перестав крошить несчастное растение, и наверняка тут же почувствовала, как плети ослабили хватку и больше не пытаются обвить тело, лишив движения, а лишь трепетно прижимаются листьями.

А вот Флора, находившаяся под воздействием чужеродной магии, только сильнее впала в истерику. Поняв, что обрывать руками прочные стебли плюща получалось не слишком эффективно, девушка, злобно проговорив: «Ну, держитесь!» – внезапно вся оказалась объята пламенем.

– Ой, дура! – простонала я, схватившись за голову, потому как это растение узнала почти с первого взгляда и примерно представляла себе, что теперь произойдет.

Сотни плетей ринулись из стен лабиринта в сторону пылающей девушки, все сильнее оплетая ее. И огонь, покрывающий тело Вегерос, совершенно растение не беспокоил. А наоборот. Даже те побеги, что до этого мягко окутывали меня и Эйдит, отпустив нас, тоже поспешили присоединиться к клубку вокруг боевички, за которым ее уже практически не было видно.

– Флора! – подскочила я ближе к ней, надеясь докричаться до девушки. – Флора, перестань гореть, сейчас же! Они реагируют на тепло! Погасни и зажги пульсар где-нибудь позади! Флора!

Я боялась, что заклинание паники уже слишком сильно захватило ее сознание, чтобы она услышала и осознала сказанное мною. Но, к счастью, девушка оказалась сильнее, чем я думала. Через пару секунд после моего крика пламя, слабо пробивающееся сквозь клубок шевелящихся побегов, поблекло, зато позади Флоры разгорелся огонь почти такой же яркости. С минуту растение не понимало, что произошло и куда исчез источник тепла, но потом, почувствовав, что он просто переместился, лихо распустило кокон, явив нашему взору невероятно бледную Вегерос, и поспешило заслонить собой тот огонек, что она вызвала.

Эйдит подскочила к покачнувшейся девушке, удерживая ее от падения.

– Что это было? – едва слышным голосом спросила Флора.

– Говоря по-простому – плющ теплолюбивый, – вздохнула я. – Редкое растение, обладающее зачатками разума. Как можно понять по названию, очень любит тепло, поэтому растет в основном в оазисах в центре пустыни, где, благодаря этому теплу, цветет пышным цветом. А здесь по сравнению с его привычной средой обитания довольно холодно, и поэтому он не цветет. Почувствовав нас – живое тепло, плющ просто полез погреться. Если бы драться не начали, он бы не стал вас опутывать. А ты еще и вспыхнула вдобавок, он совсем от счастья одурел.

Я улыбнулась, чтобы хоть как-то развеселить девушку, но неудачно. Моего юмора о повадках зарубежного растения Флора не оценила. Вместо этого глухо прорычала:

– Убью…

И мне было яснее ясного, что относилось это не ко мне и не к несчастному растению с единственным инстинктом – греться.

– Даже мешать не буду, – согласно кивнула я, гладя боевичку по волосам, пытаясь успокоить.

Еще пару минут мы постояли на месте, приходя в себя. Вспомнился крик, который мы слышали. Почему-то мне кажется, что две первые девушки тоже наткнулись на этот плющ. Соответственно, там же сейчас и остались. Он свою «добычу» не отпустит. Убить не убьет, но напугает еще как. А если будут слишком сильно вырываться, может и зажать, пока сознание не потеряют, а потом так и будет греться в тепле их тел. Жутковато, но в целом растение безобидное. Если не дергаться, а двигаться медленно и спокойно, то оно ослабит хватку. Только те девушки вряд ли об этом знают. Криков мы больше не слышали, значит, можно предположить, что обе уже валяются в обмороке, опутанные стеблями. И в этом есть плюс, они не бегают по чертову лабиринту, а просто тихо-мирно лежат, а если еще и без сознания, то и паники уже не чувствуют.

Но больше в данный момент меня волновало другое. Когда я ощутила первое прикосновение плюща, я не сдержалась, испугалась, и довольно сильно, следовательно, кое-кто уже должен стоять тут и бубнить о моей самостоятельности и безголовости. Но его здесь нет. А ведь должен был почувствовать!

Все это наводит на нехорошую мысль, что лабиринт и вызывающее панику вещество, которое нам, видимо, все-таки подливали в микроскопическом, ничем не определяемом количестве, каким-то образом блокируют нашу с Дамианом связь и как минимум приглушают действие защитных артефактов. А значит… мы сами по себе. Как бы сильно я теперь ни перепугалась и что бы ни почувствовала, помощь уже не явится сию секунду и магистр не обрушит свой гнев на всех окружающих… Как давно я привыкла к этому чувству – защищенности? К мысли, что раз Дамиан сказал, то меня уже никто не сможет тронуть? А ведь совсем недавно я и помыслить не могла, чтобы на кого-то столь сильно полагаться в вопросах своей безопасности. Да уж, к хорошему привыкаешь быстро.