Марджери Аллингем - Английский детектив. Лучшее

Инспектор Белл разделял мнение Хойта о бульварной прессе: дом был окружен тройным кордоном, чтобы внутрь не проник ни один репортер, и вокруг парка уже бродили сотни зевак.

Эдвард Хойт внезапно опустился в кресло рядом с небольшим камином за белой решеткой. Он был высоким стройным мужчиной чуть за сорок, с красивым лицом, большими узловатыми руками и спокойным характером. Наверняка, отметил про себя Белл, он был очень терпеливым поклонником. В свете горевшего в камине огня его налитые кровью глаза поблескивали, когда он то и дело посматривал на диван, на котором лежали аккуратный парик, темные очки и тяжелая трость.

— Все это слишком невероятно и жутко, — продолжил он, — и я все еще не могу в это поверить. Может быть, вы мне что-то расскажете, инспектор? Хотя бы что-нибудь?

Белл ответил уклончиво:

— Вы слышали показания, сэр. Мисс Фармер, ее секретарь, утверждает, что вчера вечером, за несколько минут до десяти, мисс Лоринг вышла из дома, не сказав, куда направляется. — Помолчав, он добавил: — Она не первый раз вот так уходила: всегда около десяти часов, и возвращалась, как правило, через два-три часа.

Хойт молчал.

— Отсюда, — продолжил Белл, — она, очевидно, пошла прямиком в парк.

— Ради всего святого, зачем ей понадобилось идти в парк? — вырвалось у Хойта.

Белл вопроса будто не услышал.

— Полицейский услышал у калитки парка какой-то шум, включил фонарик и увидел мисс Лоринг, открывающую калитку ключом. Он спросил, что она делает, но мисс Лоринг ответила, что живет на площади и имеет право ходить в парк даже в темную декабрьскую ночь. Констебль не стал ее задерживать, но не забыл о ней. Примерно через час он снова оказался у парка. Калитка была все еще открыта — он услышал, как она скрипнула. Он зашел за ограду и увидел ее на скамейке… там… возле первого поворота дорожки, примерно в пятнадцати футах от входа.

Белл замолчал.

Он явственно представил себе эту сцену: калитка, поскрипывающая на холодном ветру, тонкий, робкий луч света на ледяном теле и белой шелковой нижней рубашке, голова, свесившаяся со спинки, и ботинки на высоких каблуках с расстегнутыми пуговицами.

— Почти вся ее одежда (шуба, платье, пояс для чулок, чулки) лежали рядом с ней и были сложены так, как, по утверждению ее служанки Генриетты Симмс, она всегда складывала свою одежду. В сумочку ее никто не заглядывал. Ключ от калитки парка с прикрепленной картонной биркой лежал на дорожке.

После каждого предложения Белла Эдвард Хойт кивал.

Белл подошел к дивану и взял трость. Верхняя часть ее значительно перевешивала нижнюю, потому что под никелированным набалдашником скрывалось полфунта свинца.

— Ее убили, — снова заговорил Белл, — за той скамейкой. Земля там мерзлая, но на ней остались отпечатки ее каблуков и следы борьбы. Она не была слабаком.

— Да, — подтвердил Хойт.

— Этой тростью ей пробили череп за левым виском. — Белл взвесил трость на руке. — Наверняка именно она послужила орудием. На ручке обнаружены микроскопические следы крови и волосы, хотя крови из раны вытекло совсем немного. В нашей лаборатории установили, что… — Тут он неожиданно замолчал. — Прошу прощения, сэр, я не собираюсь устраивать допрос с пристрастием. Я просто принес эти вещи, чтобы проверить, не узнает ли их кто-нибудь.

Хойт ответил со старосветской учтивостью:

— А я прошу прощения у вас, инспектор. Для меня огромное удовольствие иметь дело с джентльменом. — Он встал с кресла и провел тыльной стороной ладони по рту. — Хорошо, что там не было крови, — добавил он. — Хорошо, что ее не… избивали.

— Да.

— Но разве такое возможно, инспектор? Чтобы рана, из которой вытекло так мало крови, оказалась смертельной?

— О да. Тут главное — повреждение тканей мозга. Одного моего знакомого ударило дверью вагона, так он даже не подозревал, что с ним что-то случилось, пока не потерял сознание. — Тон Белла изменился, он произнес четко: — Итак, сэр, я рассказал вам, что известно об этом деле. Вы ничего не хотите добавить?

— Ничего, разве что…

— Да?

Хойт заколебался.

— Понимаете, я беспокоился о ней. Она в последнее время нехорошо выглядела. Боюсь, что у нее появились проблемы с перееданием. — На лице его появилось некое подобие улыбки, что выглядело довольно странно, учитывая его красные глаза. — Ho она говорила: «Пока я буду делать утренние упражнения, как тысячи моих последовательниц…» Она очень гордилась своим положением, инспектор.

Это было не совсем то, чего ожидал Белл.

— Я имею в виду, может быть, вам известны какие-то причины, по которым кто-то мог захотеть ее убить?

— Нет. Клянусь.

— Или с какой целью она могла раздеться перед убийством?

Рот Хойта сжался, но ответить ему помешало появление тихой и спокойной, но подвижной женщины в роговых очках. Мисс Элис Фармер, секретарь мисс Лоринг, была похожа на существовавшее в былые годы представление о школьных учительницах. Слишком мягкие, хоть и не лишенные привлекательности черты лица, собранные в неряшливую прическу каштановые волосы; картину дополняли бумажные манжеты и туфли на плоской подошве.

За шесть лет работы у Хейзел Лоринг она много раз доказывала свою преданность хозяйке. Теперь же у нее покраснели веки, и время от времени она просовывала под очки уголок носового платка, вытирая слезы.

— Стервятники! — сказала она, крепко сжимая платочек. — Вампиры! Инспектор, я… Я знаю, тело несчастной Хейзел увезли, но разве вы не давали распоряжение, чтобы ни один из этих ужасных журналистов не прошел за оцепление?

— Да, а что?

— Просто дело в том, — она храбро выставила вперед подбородок, — что они прошли. Их видно из моего окна наверху. Двое. Один — мужчина с фотоаппаратом, а другая, представьте себе, женщина! Как уважающая себя женщина может опуститься до того, чтобы писать… — Лицо ее налилось кровью. — Репортажи! Я понимаю, когда женщины пишут что-то хорошее и доброе, это совсем другое! О боже! Вы ведь понимаете, о чем я?

Инспектор Белл понимал, что его приказ был нарушен. Он сдвинул брови.

— Вы уверены, что это журналисты?

— Да вы сами посмотрите!

Приятное лицо Белла зловеще помрачнело. Глубоко вдохнув в себя воздух, он взял со стула пальто и котелок.

— Прошу прощения, я на минуту, — казенным голосом произнес он. — Сейчас я с ними разберусь.

Белл стремительным шагом вышел из дома. Парковая калитка, расположенная на западной стороне площади, находилась почти напротив дома Хейзел Лоринг. Сама железная калитка, когда-то зеленая, а теперь ржавого цвета, была обращена к западу, где перед ней проходила гравийная дорожка.

Возле калитки прохаживались невысокая девушка с золотистыми волосами, в шубе, и высокая, неряшливого вида фигура в макинтоше с фотоаппаратом в руках. Окликнув их, инспектор Белл встал у них на пути и заговорил.