Дмитрий Билик - Аховмедская святыня

Орчук закряхтел, последовав примеру хозяина. Думалось ему, что ох как не скоро этот разговор настанет, если вообще случится. Для подобных бесед момент особый нужен, благополучный, чтобы все сошлось и настрой соответствующий был.

Выбрался Мих за дверь, а полицмейстерство на ушах стоит. Бегают служивые, кто ремень поправляет, кто кобуру подвязывает, другой саблю выронил, хоть и в ножнах была, а шума предостаточно наделала. Сами-то они оказались на первом этаже, поэтому и очутились теперь в самой гуще событий. Витольд Львович, стараясь растереть онемевшую щеку, выглядел здесь маленьким островком спокойствия, а через него и орчуку уверенность передалась. У полукровки задача главная какая — за господином следовать и во всем ему способствовать. А что вокруг происходит, кутерьма какая, война или вовсе геенна огненная — дело десятое.

Потому обстоятельно, без лишней спешки поднялись до третьего этажа, где торопливости уже не было заметно, но по тревожным взглядам становилось понятно: всеобщее волнение докатилось и сюда. Обер-полицмейстера они застали в своем кабинете в окружении сухого Константина Никифоровича и румяного Петра Андреевича. Третий помощник Его превосходительства отсутствовал.

— Витольд Львович, ты только посмотри, эти двое меня на дело не пускают! — Возмутился сидевший в кресле обер-полицмейстер.

— Александр Александрович, обговорили же все, — вскинулся Константин Никифорович.

— Ваше превосходительство, и без вас Николай Соломонович голубчика возьмет. Да и не поможете вы там ничем, — в унисон первому полицмейстеру сказал второй.

— Прошу прощения, а что за дело? — Постарался не обращать внимания на последние реплики Витольд Львович.

— Нашли место, где Черный живет. Обошли все окрестные дома, в которых комнаты сдавали, в одном приятеля твоего, — при этих словах обер-полицмейстер крякнул, довольный своей шуткой, и продолжил, — и опознали. Я все боялся, что может он в другой одежде ходит, ан нет. Ровно такой же: черный плащ, лицо скрывает, заплатил аховмедским золотом. Так что собирайся.

— Я готов, — мгновенно отозвался Меркулов.

— На месте сейчас восемь филеров, я отправил две группы на укрепление. Уже добраться должны были. А ты с Николаем Соломоновичем поедешь, все-таки Меркулов, прыть у тебя особенная, да и Мих твой там лишним не будет. Так что отправляйся, специально заставил Истомина тебя подождать.

— Хорошо, Ваше превосходительство, единственная только просьба, позвольте на список украденного взглянуть, одним глазком. Пока все документы Его Высочество не забрал.

— Да смотри, сколько угодно тебе будет.

Александр Александрович достал папку из стола, раскрыл ее, покопался в бумагах и вытащил два листка.

— Это что украли, и что нашли, — пояснил он.

Меркулов внимательно посмотрел сначала на первый листок, потом на второй. Прошелся по строкам, потом внимательно побегал глазами, сравнивая описанные вещи, и вернул обер-полицмейстеру.

— Ну что, увидел искомое? — полюбопытствовал Александр Александрович.

— Еще бы знать, что искать, — задумчиво ответил Меркулов. — Ну так мы побежим, Ваше превосходительство… господа.

Лишь дождался ответных кивков и вылетел, точно, прости Господи, пуля из самого настоящего револьвера. Мих поклон сделал как надо, чуть ли не до пола, а потом за хозяином кинулся. Чуть с лестницы не свернулся, за перилу ухватился, что та аж затрещала, да удержался. Только внизу Меркулова догнал, когда он из ведомства уже выходил.

Их и правда ждал Николай Соломонович, сидя в четырехместном крытом экипаже. Лицо его выражало нетерпение самой высокой степени, а быстрые пальцы нервно теребили лихо закрученный ус.

— Быстрее, Витольд Львович, быстрее, — поторопил полицмейстер, — уж сколько вас ждать пришлось!

Мих пропустил господина вперед, и едва только орчук оторвал ногу от мостовой, экипаж тронулся. По всей видимости, нетерпение Его высокородия передалось и вознице. Тот покрикивал на лошадей, не гнушался работать кнутом, в общем, нагонял упущенное время как мог.

Все ждал Бурдюков, что Николай Соломонович станет молчать да взор в стороны отводить. Вроде как думал про него Мих, что тот герой войны, статью не обделен, горделивый должен быть. Тут же получилось, что навязали ему молодого чиновника, в ведомство полицейское попавшего случайно, опыта в подобных делах не имеющего, да кочевника (и Бог с ним, что полукровка). Это орчук ведал, каков Витольд Львович в деле, а полицмейстеру откуда то известно должно быть?

Но к удивлению Миха, который привык, что большие и сильные люди молчаливы и грубы — Николай Соломонович не стал запираться или воротить нос от неподходящей компании. Напротив, он любезно улыбнулся Витольду Львовичу и признался.

— Каждый раз, когда на дело еду, мандражирую, как институтка на выпуске. Уж сколько боев прошел, сколько перестрелок уличных и потасовок, уже здесь, в Моршане, а от привычки этой избавиться так и не смог. Скажешь кому, Истомин перед дракой робеет, так засмеют.

— Опасаться за свою жизнь я не считаю чем-то зазорным, напротив, наверное, этим мы и отличаемся от животных, — в ответ улыбнулся Меркулов.

— Не боятся только дураки, Ваше высокородие, — заключил и Мих, вдруг решивший, что и он может среди высоких господ словом поделиться.

— Я считаю также. Ты, вроде, Михайло? — Дождался утвердительного кивка и продолжил. — Очень сильно отличаешься от представителей твоего народа.

— Мих наполовину человек, — вступился за своего знакомца Витольд Львович.

— Нельзя быть наполовину мертвым или наполовину орком, вы уж извините, — попросил прощение Николай Соломонович, впрочем, без особого энтузиазма. — Уж повоевал с Ордой, многое повидал: и берсерков их, и шаманов, и икекулов, — при упоминании о «ловких воинах» Мих язык прикусил, — бойцы что надо. Прыти и увертливости невероятной. Раньше, чтобы одного орка убить, не менее трех человек теряли, так-то. А про шаманов уж совсем молчу. Помню, по весне нагнали одного, а он магию применять стал. Дар у них и не дар вовсе, а как они говорят «шепот с природой», даже из самой бедной семьи орчонок может шаманом стать. Так вот, дунул, будто вьюга в грудь ударила, лошади ржать начали, отступили. Когда до него почти добрались, крикнул, как собака бешеная, и выскочила стая волчья из пролеска. Загривки дыбом стоят, зубы оскалили, вокруг нас бегают, скотину пугают.

— Что же, сбежал шаман? — Заинтересовался рассказом Витольд Львович.

— Он, конечно, шустрый и ловкий, с магией своей опять же, но не быстрее пули. Был у нас корнет один, Михайловский, дрянь человек. Глупый, крикливый, но уж как из ружья стрелял — равных ему не было. Прямо в голову этого фигляра оркского укокошил. Только через ружья и пушки можно над этими кочевниками власть иметь.