Галина Штолле - Фестиваль огней (СИ)

— Жаль, что вы так считаете.

— Вы эмоционал?

— Я человек.

Придерживая маску для дыхания, Алиша забралась на небольшой каменный выступ и огляделась. Покрытые кирпичной растительностью скалы плавали в густом молочном тумане, выглядывая на его поверхность, словно утёсы на море. Мучнисто-белая пелена, плотно укрывшая землю, простиралась до самого горизонта, и Алиша разочарованно спустилась вниз.

— Ничего не видно, — без энтузиазма сообщила она начальнику экспедиции. — Но мы не должны исключать возможность того, что мы здесь не одни.

— Благодарю за ваше мнение, мофу Чиной, — всезнающим тоном заметил руководитель. — Однако отсутствие кислорода в атмосфере исключает само наличие каких-либо разумных форм жизни.

— Я рада, что у вас есть точное определение жизни во вселенной, но, может, у вселенной есть свои идеи? — саркастически заметила Алиша, сдерживая эмоции.

— Мофу Чиной, на правах главы экспедиции считаю нужным вам напомнить, что вы не являетесь научным сотрудником и в данный момент ваша задача — починить флаер, чтобы мы могли улететь отсюда. Приступайте.

— Слушаюсь, — процедила сквозь зубы Алиша и направилась к сломанному флаеру.

Она в качестве пилота, врач, курсант и трое учёных, отправились изучать эту планету, и вынуждены были совершить аварийную посадку. Именно курсанта, понимающего в технике больше остальных, она и взяла к себе в помощники, пока остальные занялись изучением планеты и взятием образцов. Занимаясь починкой, она с горечью поняла, что флаер либо возьмёт на борт не всех, либо не взлетит вовсе.

— Спасибо за информацию, мофу Чиной, — с каменным лицом выслушал её глава экспедиции. — Я сам приму решение.

— Сам? — Алиша старательно не показывала эмоций. — Вы хоть понимаете, что обречёте на смерть того, кто останется здесь? Гораздо справедливее будет вытянуть жребий.

— Я считаю верхом безрасудства вверять такое важное дело палочкам или кускам бумаги.

— Зато они ставят всех в равные условия и каждому дают шанс на спасение.

— Я руководитель экспедиции и решение принимать буду тоже я, исходя из полезности каждого человека, — не требующим возражения тоном произнёс он.

— Полезности для чего?

— Для экспедиции, общества и дальнейшей работы.

— Значит, его вы планируете оставить здесь? — указывая на курсанта, уточнила Алиша.

— Если надо будет, оставлю.

— Но гораздо лучше будет взять его с собой, — парировала Алиша.

— На данном этапе его вклад минимален.

— Он ещё не нарожал детей и не принёс пользу обществу, — не сдавалась Алиша. — Взять его выгоднее, чем платить пенсию пожилому человеку, долг которого выполнен.

— Тем не менее, он является более ценным членом команды, чем курсант, на счету которого открытий пока не числится.

— Вы не можете считать его пустым балластом только на основании «здесь и сейчас».

— У любого таланта задатки всегда проявляются в раннем возрасте. Задлача руководителя — эти задатки рассмотреть. Если мы оставим его здесь, то ничего не потеряем.

— Я не согласна.

— Вы проявляете открытое неподчинение. Я напишу рапорт по возвращению.

Красно-белая гамма планеты исчезала и Алиша поняла, что снова вернулась в реальный мир. Инструктор, освобождавший её от кресла, в котором она находилась всё это время, смотрел на неё осуждающе, шокированно и непонимающе.

— Вы не прошли симуляцию, — безапеляционным тоном заявил он.

— Хорошо. Понял. Встреча через час.

Граан выключил переговорное устройство в ухе и задумчиво огляделся вокруг. Ему не нравилось всё: складывающаяся ситуация, интонация Троэлсена и холодная логика вокруг. С проявлением последней ему пришлось столкнуться около получаса назад и, добираясь до места встречи Скарабеев, он до сих пор приходил в себя, пытаясь уложить произошедшее в своём мозгу.

Он возвращался с концерта, на который ему случилось попасть, и его до сих пор трясло. Нечто неладное он заподозрил, впервые зайдя в холл. На стенах вместо привычной живописи и скульптуры, характерной для подобных мест, были формулы. Волна формул окружала его при подъёме по лестнице, была узорной витиеватой частью огромной лампы в концертном зале, они приветливо моргали ему с занавеса. У Граана было ощущение, что он слегка не понимает мир вокруг. Он музыку послушать пришёл, причём тут формулы? Разобраться, в чём дело, он смог только в перерыве между отделениями.

— Как вам первое отделение? — поинтересовалась миловидная брюнетка, когда он взял в баре кофе и выпил кружку одним залпом.

— Хорошая работа, великолепно сделано, — десять раз подумав, ответил Граан.

— Вы тоже оценили голографического исполнителя?

Граан не донёс вторую чашку кофе до рта и решил, что лучше будет ей пока постоять на стойке бара. Так вот почему певец в зале свистел как чайник.

— Видите ли, — продолжала незнакомка, — диапазон человеческого голоса не позволяет исполнить придуманные композиции. Проще взять за образец цифровую копию человека и расширить его вокальные данные до максимально возможных.

— Значит, я имею дело с самим композитором? — на лице Граана ни один мускул не дрогнул. — Рад с вами познакомиться, — хотя его слова сейчас были обратно пророрциональны его истинным чувствам.

— Мне тоже приятно познакомится с моим слушателем.

— И что же вас вдохновляет?

— Простите? — не поняла его вопроса композитор.

Всячески сдерживая эмоции и оставаясь спокойным внешне, Граан переформулировал вопрос:

— Что лежит в основе композиции?

— Математические последовательности, — последовал ответ. — Как и любая другая музыка, она строится на формулах и цифровых множествах.

Граан осушил вторую чашку кофе.

— А артистичность? Способность выразить через музыку себя? — осторожно уточнил он.

— Я не понимаю, о чём вы. Я и так выражаю себя. Эти звуковые последовательности были написаны мной.

Уже после разговора по базе данных Граан обнаружил, что в Свободном союзе нет ни одного человека-певца. Только голограммы. Нет ни одной оперы, альбома или песни в его понимании. Только композиции квадратных уравнений и волновых последовательностей. Музыка не должна вызывать чувств. Она должна прославлять высшую математику.

Норель натянула тетиву, прицелилась, выпустила стрелу и промазала. Она хотела было уже выпустить вторую, но подошедший тренер ей не позволил.

— Новенькая в стрельбе? — первым делом уточнил он.

— Да, — подтвердила Норель.

— Первый раз лук в руки взяли? — бесстрастно продолжал он.

— Второй, — поправила его она.

— Сожалею, но это я вынужден у вас пока забрать, — с бескопромиссным тоном он отнял у неё лук и стрелы. — И, прежде всего, мы замерим ваши биометрические параметры. Прошу, — жестом тренер пригласил её в помещение.