Наталья Косухина - Сад чёрной розы

— Прекратите! — закричала я, пытаясь воззвать к голосу разума нашего мучителя. — Вы же не хотели огласки! Если имя Алана попадёт в газеты в связи с убийством, журналисты заинтересуются и начнут копаться в прошлом. Не трогайте его, пожалуйста, я сама всё сделаю. Только обещайте, что с ним и бабушкой ничего не случится!

— Обещаю, — серьёзно кивнул мужчина, и я почувствовала желанную свободу движений — удерживающие оковы спали, ровно до того момента, как мою ладонь наполнила уже знакомая тяжесть холодного металла.

А потом рука снова начала подниматься, вернулось нестерпимое желание оборвать эту нелепую жестокую жизнь, полную лжи и несправедливости. Голос Алана донёсся откуда-то из далека:

— Нет! Злата, не смей! Не сдавайся, пожалуйста! Борись! Ты сильнее! Этот урод прав лишь в одном — я без тебя сломаюсь!

И я боролась, как могла — за себя, за него, за разбитые жизни наших родителей! Вопрос морального выбора больше не мучил. Если удастся навести пистолет на нашего мучителя — выстрелю без сожалений, но силы были слишком не равны. И всё же в последний момент мне удалось изменить положение руки, опустив её ниже.

Резкий грохот выстрела, душераздирающий крик Алана, пронзившая тело острая боль — всё слилось воедино, и мир погрузился во тьму…

Солнечный свет легко просачивался сквозь густую ярко-зелёную листву деревьев. На сочной изумрудной траве и лепестках цветов, отражая его лучи, приветливо поблёскивали росинки. Слух приятно ласкал умиротворяющий шёпот прибоя — неподалёку находился дикий пляж, он неудобен для купания поэтому здесь почти всегда тихо.

Я хорошо знала это место. В детстве оно часто укрывало меня, плачущую, в очередной раз отвергнутую сверстниками, от посторонних глаз. Несколько раз мы были здесь с родителями — устраивали пикник на траве.

Огляделась и поняла, что сижу на своём любимом старом пне. Ребёнком я могла прятаться здесь часами. Мило. Так это и есть жизнь после смерти? Почему же меня никто не встречает? Медленно поднялась и невольно опустилась обратно под неподъёмной тяжестью огромного заплечного рюкзака, непонятно как оказавшегося на моей спине.

Со стороны рощи послышались шорох и тихое похрустывание сучьев под чьими-то неторопливыми шагами. Я напряглась. А вот и встречающие! Кто там? Ангелы в белых одеждах или мама, отец? Не чувствовала себя готовой к подобной встрече. Что я им скажу? Особенно ему?!

— Вот ты где, моя девочка, — раздался тихий ласковый голос, нашёптывавший мне путеводные истины в очень сложные моменты жизни. — Заблудилась? А я тебя везде ищу.

Из-за деревьев вышла невысокая хрупкая пожилая женщина в длинном тёмном платье. Её распущенные седые волосы белой волной струились по плечам, тёплый всепонимающий взгляд синих глаз заглядывал в душу, держал на плаву подобно спасательному кругу, как и много лет назад.

— Солана! — не обращая внимания, на тяжесть за спиной я бросилась к наставнице и со слезами окунулась в её объятия.

Кажется, прошла целая вечность с тех пор как сибирская целительница, обучив всем нюансам своей работы, отпустила меня, словно оперившегося птенца из гнезда.

— Не плачь, моя хорошая, — её руки нежно гладили мои волосы, звук голоса успокаивал, исцелял. — Я пришла за тобой, но возвращаться или нет — решать тебе.

Я неохотно отстранилась и ещё раз огляделась по сторонам.

— Это ведь мой родной город? Если пойду к своему дому, найду его? Он цел?

Она кивнула с понимающей улыбкой:

— Цел. Найдёшь и дом, и тех, кто в нём живёт, но вернуться обратно уже не сможешь.

— Вернуться куда?

— Туда, где тебя очень ждут. Решай, останешься здесь или пойдёшь со мной?

Я не понимала.

— Остаться в прошлом или вернуться в будущее?

— Нет ни прошлого, ни будущего, Злата. Всегда есть только здесь и сейчас. Люди сами загоняют себя в плен иллюзии времени, а потом плачут над упущенными возможностями. Не понимают, что пока человек жив, возможно всё. Просто тем, кто остаётся здесь, уже не нужно ничего решать и добиваться. Тут тебя больше никто не потревожит, не обидит.

Покой — мечта всей жизни! Готова ли я к нему? Ещё раз осмотрелась — каждая трещинка на деревьях до боли знакома. Незнакомо лишь чувство умиротворения, навеваемое этим уголком. Не избалованна я тихим безмятежным бытиём. Посмотрела в сторону приметной тропинки, миллион раз приводившей меня сюда. Если пойти по ней — выйду прямо к дому, где ждут живые и счастливы родители (почему-то в этом не сомневалась). И ничего плохого здесь со мной никогда не произойдёт — ещё одно твёрдое убеждение. После минутного колебания решила — я всегда смогу вернуться обратно, когда придёт время, а пока…

— Я пойду с тобой!

Она светло улыбнулась и протянула мне ладонь.

— Подожди секунду.

Прежде чем шагнуть за Соланой, я с чувством невероятного облегчения, сняла с плеч тяжеленный рюкзак, и без сожалений оставила его на старом пне. Не знаю, что там лежало, но что-то подсказывало — это мне больше не понадобится.

И снова свет. Не дневной, электрический чуть приглушённый. А вместо птичьего пения и шума прибоя — ритмичное попискивание медицинских приборов. Перед глазами всё расплывалось. С трудом удалось сфокусироваться на окружающих предметах. Так и есть — больничная палата.

Я жива?! А как же бабушка с Аланом?! С трудом повернула голову, тело отозвалось глухой ноющей болью, но затопившее облегчение того стоило — бабушка обнаружилась на соседней кровати. В отличие от меня, она не была увешана капельницами и датчиками, наверное, просто спала. Почувствовав прикосновение к руке я, превозмогая боль и слабость, повернулась и встретила усталый взгляд синих глаз, полный любви и тепла.

— С возвращением, моя девочка!

— Солана?! — я не сдержала радостного удивления. — Думала, ты мне снишься!

Она улыбнулась и погладила меня по щеке.

— Сны и реальность пересекаются чаще, чем мы думаем. Как ты себя чувствуешь?

Прислушалась к своему организму.

— Неплохо, только немного больно и голова кружится. А бабушка?

— Всё хорошо. Просто уснула. Она две недели от тебя не отходит.

Две недели?!

— Всё это время я была без сознания?!

— В коме, — с грустью уточнила моя наставница. — Ранение, кровопотеря и полное энергетические истощение. В кому тебя втянуло именно оно. Ты отдала слишком много — практически всё. Очень жаль, что вам пришлось пережить такой кошмар!

Кошмар — это ещё мягко сказано. В памяти замелькали пазлы последних воспоминаний, сердце болезненно сжалось, писк датчиков резко усилился при мысли о Войниче. Где он?!

— С нами был парень, Алан, не знаешь что с ним?

— Твой упрямый сероглазый друг? — её улыбка стала шире. — Он звонит каждые полчаса, а сюда его не пускают — нельзя в реанимацию с пневмонией.