Софья Ролдугина - 13 кофейных историй

– Сегодня прекрасная погода, Эллис. Как насчет прогулки в парке Найтбридж, а затем – чашечки шоколада в «Старом гнезде»? После всех этих историй о трагической любви и обманутых влюбленных нет ничего лучше, чем разговор с добрым другом.

Эллис улыбнулся – той самой загадочной и редкой улыбкой, которая словно говорила: «У нас с вами одна тайна на двоих, Виржиния. И пусть другие облизываются на нее сколько угодно».

– Конечно, Виржиния. С превеликим удовольствием.

Леди Виржиния отправляется в загородный дом. Отдохнуть от приключений, расследований и великосветского общества заодно. Только вот получится ли у нее? Ведь невыносимый колдун-гипси отправляется вместе с нею, а в деревне около поместья происходят загадочные убийства...

Крепкий черный кофе имеет привкус терпкий, порою горький - если зёрна пережарили. Что же, и такой напиток можно подсластить... Но не сахаром - ведь это скучно, верно?

Возьмем немного первосортного темного шоколада - чем темнее, тем лучше. Натрём его на терке и опустим в горячие сливки, а потом вскипятим всё вместе. Нальём на дно фарфоровой чашки ароматную смесь из сливок и шоколада, дополним свежайшим и крепчайшим черным кофе, а сверху украсим оставшимися сливками - желательно взбитыми - и шоколадными крошками.

Стало слаще? Нет?

Что ж, и в горечи есть своя прелесть...

Народная молва упрямо твердит, что у аристократа непременно должны быть вредные привычки или даже настоящие пороки. А ещё - что в каждом старинном доме обитают призраки, а скелеты по ночам гремят костями в шкафу. Совершеннейшая глупость, надо сказать. Не берусь отвечать за всю аксонскую знать, но лично у меня ни в одном особняке привидения не скитались по ночам с тоскливым воем, в шкафах не водилось не то что скелетов, но даже и обычной моли, а что касается вредных привычек... Пожалуй, только обычай сидеть до поздней ночи над деловыми бумагами сошёл бы за пагубное пристрастие. А ведь с полгода назад воистину губительной была для меня любовь к кофе, от которого сердце заходилось, как сумасшедшее, особенно после второй чашечки. Именно поэтому я долгое время внушала себе и окружающим, что на самом деле кофе не выношу - а что может быть смешнее, чем владелица кофейни, равнодушная к этому чудесному напитку? Впрочем, благодаря травяным отварам Зельды, гипси и гадалки, я позабыла о сердечных болях, и кофе из радостей запретных вновь стал радостью каждодневной.

Получается, одной вредной привычкой меньше.

Но, увы, всё в нашем мире равновесно - на каждое добро найдется зло. И, по иронии судьбы, именно из дома Зельды явилась новая опасность для моего сердца.

Младший сын Зельды, Лайзо Маноле - человек ослепительно красивый и восхитительно бессовестный.

После того как он попытался повлиять на меня, да к тому же столь невежественно-суеверным способом, как приворот - вот уж глупость из глупостей! - я около месяца не разговаривала с ним совершенно. Хватало и вежливого кивка в ответ на "Доброе утро, леди Виржиния!" или на прощание вечером. Да и виделись мы нечасто - от "Старого гнезда" до особняка на Спэрроу-плейс рукой подать. Так зачем же лишний раз вызывать водителя?

Но отныне поддерживать дольше показную отстранённость стало невозможно. Я на несколько недель отбывала в загородный особняк, чтобы отдохнуть, и, конечно, в числе прочей прислуги взяла с собой и Лайзо.

- Добро пожаловать, - склонился почтительно мистер Оуэн, бывший ассистент управляющего, а ныне мой личный помощник по делам недвижимости и ремонта. Кажется, со времени последней нашей встречи этот юноша ещё больше посмуглел, почти как бхаратец, но достоинству, с которым он держался, могли позавидовать и некоторые аристократы. - Комнаты уже готовы - и для вас, и для ваших слуг, - легкий кивок и улыбка в сторону безмятежной Эвани Тайлер и Мадлен, воинственно хмурящей тонкие брови. - Прикажете подавать вечерний чай прямо сейчас или позже?

- Звучит замечательно, мистер Оуэн, - я улыбнулась. - Пожалуй, через полчаса чашка чая пришлась бы весьма кстати, как раз успею взглянуть на свои комнаты и немного отдохнуть.

- Как будет угодно леди.

Путь выдался долгим и утомительным. Последний час я только и мечтала о том, как умоюсь прохладной водой, сменю дорожное платье на домашнее, из батиста цвета глицинии, легкое и мягкое. А потом - выйду на веранду и с непередаваемым, немного постыдным удовольствием вдохну свежий, сладкий и слегка сыроватый ветер с Тайни Грин.

И - никаких деловых писем, дружеских встреч и светских мероприятий.

Большую часть необходимых вещей я приказала доставить в поместье заранее, и сейчас в машине лежал только небольшой кожаный сундучок, оставшийся от леди Милдред, да две небольшие сумки для Эвани и для Мэдди. С этим вполне мог справиться и один Лайзо. Препоручив его заботам наш багаж, мы направились за мистером Оуэном.

- О! Все так изменилось, - вырвалось у меня невольно, когда я ступила на дубовый паркет в холле. - Кажется, здесь было темнее?

- Именно так, леди, - со сдержанной гордостью, словно ремонт был целиком и полностью его заслугой, кивнул юноша. - Мистер Фергюсон... это архитектор, который работал здесь, вы должны его помнить. Высокий, седой, ходил все время в чёрном, - торопливо пояснил он. И продолжил: - Так вот, мистер Фергюсон обнаружил, что раньше окна были гораздо шире и выше, но потом их частично заложили кирпичом.

- А вы велели разобрать?

- Да, взял на себя такую смелость. Холл, тоже по моему настоянию, теперь выдержан в молочно-золотистых тонах. Возможно, выглядит несколько претенциозно... - и мистер Оуэн, точно в сомнении, потупился.

О, не только женщинам свойственно некоторое кокетство!

- Напротив, сразу производит нужное впечатление. Величественная простота, - нашлась я с комплиментом. Новый интерьер мне и впрямь очень нравился. - Лаконично и в то же время отнюдь не бедно. Но бальный зал, надеюсь, вы сохранили? Морские мотивы - память о путешествии леди Милдред.

- Конечно, так далеко с переделками мы не заходили, - невозмутимо подтвердил Оуэн. - Не желаете ли взглянуть на прислугу? К сожалению, из старых людей никого не осталось.

Я почувствовала мимолетный укол грусти. После гибели родителей родовое поместье Эверсанов, где вырос отец, простояло заброшенным несколько лет. У леди Милдред уже не хватало ни сил, ни внимания на его содержание - ведь её жизнь, как теперь становилось ясно, в то время сосредоточилась вокруг меня. Юную леди Виржинию-Энн требовалось срочно представить свету, познакомить с "нужными" людьми, передать ей "в наследство" друзей...

Это благодаря бабушке я не потерялась потом в круговороте светских интриг, не уронила честь "Старого гнезда", сумела сохранить расположение Короны и даже преумножить фамильное состояние. Леди Милдред сотворила мой характер, из той податливой глины, каким он был после пансиона, превратив его в нерушимый гранит. Это была исключительно её заслуга.