Софья Ролдугина - 13 кофейных историй

— Неужели еще одна статья? — похолодела я и от испуга перебила маркиза, позабыв об элементарных правилах вежливости. — Только не говорите мне, что мистер Остроум сделал очередной выпад!

Улыбка дяди Рэйвена приняла необыкновенно хищный вид.

— Что вы. Конечно, «слово — свободная птица», как говорят журналисты и писатели, но владельцы газет слишком дорожат моей благосклонностью. Так что опасаться вам теперь стоит только желтых дешевых изданий, которые никто всерьез не воспринимает. Нет, Виржиния, я о вашем званом ужине в честь дня рождения. И о том, что будет через неделю после него.

— Вот как? — только и сумела ответить я — и окончательно растерялась. Откуда маркиз мог узнать о двух списках гостей и двух празднествах? Впрочем, глупый вопрос, он ведь всегда все знает… — Вы… вы осуждаете меня?

— Осуждаю? — вот теперь удивился дядя Рэйвен — настолько, что даже замедлил шаг. — Конечно, нет. Наоборот, считаю, что это весьма разумный ход. Разумеется, я бы предпочел иметь возможность взглянуть на второй список и повлиять на ваш выбор гостей… Но, боюсь, это стало бы проявлением неуважения к вам, Виржиния. В конце концов, двадцать лет — уже серьезный возраст. И, согласно завещанию леди Милдред, с этих пор вы будете считаться полностью взрослой… а опекун вам более не потребуется. Таким образом, я останусь лишь в статусе вашего жениха. Если вы не планируете разорвать помолвку.

Разговор принимал странный оборот. Я не сразу нашлась с ответом. Мы даже успели углубиться в переплетение ровных дорожек из белого песка в зеленых лабиринтах елей и можжевельника. По-весеннему яркое солнце слепило глаза, и уйти в ароматную тень хвойников было мне только в радость.

— Нет, пока я не планирую расторгать помолвку, если и вы не имеете иных планов, — наконец нашла я подобающую фразу для ответа. — И, сказать откровенно, дядя Рэйвен, я не думаю, что в наших с вами отношениях что-то изменится после моего двадцатилетия. Ведь вы и раньше не злоупотребляли ролью моего опекуна, полностью утвердив мое право подписи даже в тех документах, которые формально требовали вашего согласования. Да и в обычной жизни вы почти не ограничивали меня…

— Это лишь потому, что вы не давали мне повода, действуя разумно и обдуманно, — быстро ответил маркиз, и в голосе его на мгновение промелькнула тень облегчения. Значит, мое отношение к изменению формального статуса опекуна было для него настолько важно? — И, возвращаясь к вашему дню рождения…

Я оступилась, увлеченная своими мыслями, он отставил локоть, чтобы я могла на него опереться. Даже сквозь многие слои ткани мне мерещилось тепло.

— …Знаете, Виржиния, когда-то давно ваш отец поступил так же. На свое двадцатилетие он, под руководством отца и матери, устроил чопорный званый вечер в особняке Эверсанов. Да, в том самом, что потом сгорел… — Рокпорт посмотрел на меня поверх синих стеклышек очков и улыбнулся. — А потом, тремя неделями позже, отпраздновал ту же знаменательную дату с друзьями по колледжу охотой на лис. Я был среди приглашенных — тогда еще шестнадцатилетний юнец, толком не разбирающийся в этом мире и его законах. А сейчас, на правах доброго, но строгого дядюшки, буду присутствовать лишь на официальном мероприятии уже в честь вашего двадцатилетия, Виржиния.

Я отвернулась, растерянно разглядывая острые вершины елей, как будто царапающие безупречно голубое небо.

— Вы сердитесь?

— Хотел бы сердиться, да не могу, — ответил маркиз ровно. — Ибо понимаю вас, Виржиния, слишком хорошо. Я не всегда был «строгим дядюшкой»… И знаю, как присутствие неправильного гостя может испортить праздник. Особенно такого, как я. Но, может, вы позволите мне прийти тайно? Хотя бы для того, чтобы я мог убедиться, что все хорошо.

— Тайно? — я удивилась — а потом задумалась. Почему нет? Впустить маркиза с черного хода, посадить за столиком за ширмой… И тогда маркиз сможет наблюдать за праздником, но в то же время будет избавлен от необходимости участвовать в нем. — Почему бы и нет? Подумаю, как это можно устроить, — пообещала я и улыбнулась дяде Рэйвену. — И спасибо за то, что устроили эту чудесную прогулку. Черривинд-парк действительно прекрасен в это время года!

— Рад, что смог порадовать вас, драгоценная моя невеста, — шутливо ответил дядя Рэйвен.

Но за его словами чувствовалось нечто большее.

Настоящая благодарность за что-то очень важное для него…

Мы прогуливались по парку еще около часа. По моему настоянию дядя рассказал о том, как праздновал свое двадцатилетие мой отец — и это оказалась занимательнейшая история. Чего стоил один эпизод с попыткой приманить загадочного Лисьего Короля на кольцо кровяной колбасы! Я столько не смеялась уже давно… Полагаю, и сам маркиз изрядно позабавился, рассказывая мне все это.

Что же касается ланча в «Садах Эфиропы», то он меня разочаровал. Нет, еда была отменной, и даже кофе не вызывал особых нареканий… Но не было той особенной атмосферы уединенности и уюта — все нарочито роскошное, пышное, торжественное. Поэтому в «Старое Гнездо» я возвращалась преисполненная гордости за свою собственную кофейню.

Мадлен первой встретила меня на кухне — счастливой улыбкой, объятиями и тысячей жестов, долженствующих поведать о том, как прошли два дня без хозяйки. Георг и миссис Хат терпеливо стояли в сторонке, дожидаясь, пока Мэдди выплеснет свои чувства, и только потом поприветствовали меня.

— К слову, леди Виржиния, — добавил Георг после всего. — Около часа назад заходил Эллис. Он надеялся застать вас дома или в кофейне, но слуги сообщили ему, что вы уехали по делам. И тогда он оставил вам записку. Сказал, это заинтересует вас.

Записка была возмутительно короткой.

Дорогая Виржиния!

Я выяснил имя того, кто приобрел моток той самой лиловой ленты полтора года назад.

Подробности вечером.

Рассчитываю на ужин.

Навечно Ваш,

Эллис

После четырехдневного моего отсутствия в кофейне оказалось вдвое больше гостей, чем обычно. Это было приятно — значит, по мне все же скучали и ждали, когда я вернусь. На огонек заглянули почти все завсегдатаи: Луи ла Рон, миссис Скаровски с мужем, ветреный художник Эрвин Калле с очередным своим «вдохновением» — на сей раз женщиной лет двадцати пяти, с определенно восточными корнями, на первый взгляд весьма самоуверенной и обладающей неплохим вкусом. Она была представлена как мисс Ширли, и вскоре зарекомендовала себя остроумной и тонко чувствующей грань собеседницей. Почтили кофейню своим присутствием и старая виконтесса Стормхорн, и полковник Арч с младшим сыном — юноша, к слову, нынче был чрезвычайно мил и даже изволил преподнести мне в подарок букет лилий, отчаянно заикаясь.