Софья Ролдугина - 13 кофейных историй

— Боюсь, что химия — слишком тяжелая наука для женского разума. По крайней мере, так считают мужчины.

— А ваш отец? — спросила я. — Он ведь читал вам свои записи.

Рената не нашлась, что ответить. Повисла неловкая пауза, и я поспешила перевести разговор на менее болезненную тему.

Оказалось, что миссис Шварц успела уже исследовать всю «Мартинику» — кроме служебных помещений, разумеется. В никконском зале я уже побывала, как и в библиотеке, но вот рассказ о небольшом «зимнем саду» меня удивил и заинтересовал. В свою очередь Рената проявила любопытство и спросила о том, правду ли писали в газетах о происшествии с Душителем. Я сперва с охотой пустилась в пространный рассказ, но, заметив, как напрягся Лиам, спохватилась. Затем мы заговорили о развлечениях на корабле и сошлись на том, что фейерверк накануне был великолепен… и как-то само собою получилось так, что речь зашла о Чендлере.

— Странное происшествие, — нахмурилась миссис Шварц. — Мистер Чендлер казался мне таким спокойным и, как это говорится… обходительным мужчиной.

— О… действительно?

Мне стоило немалых трудов вытравить из голоса нотки сарказма.

— Да-да, он очень помог нам с Карлом в Бромли. Стыдно признаться, но мой муж имеет склонность к азартным играм. Изредка случаются… неприятности, — неуверенно произнесла Рената, глядя на меня, но потом, очевидно, сочла, что на сплетницу я на похожа и продолжила: — В тот вечер Карл сел играть в дурном настроении, а я отвлеклась на беседу с профессором Майером и не… — «…не уследила», — явно просилось на язык, но Рената пожалела супруга и не стала вдаваться в подробности. — Вот только один из игроков оказался слишком везучим… Как это называется? Когда удача не настоящая?

— Шулер? — предположила я, вспомнив почему-то Фаулера.

— Да, именно так! — глаза Ренаты сердито сверкнули. — А ведь с виду был такой приятный юноша, с такими, как это называется? Ах, да, каштановыми кудрями. И к концу вечера Карл был уже ему должен большую сумму. А тот нечестный господин требовал её немедленно, потому что он якобы наутро уезжал из Бромли. Но мистер Чендлер был так любезен, что ссудил Карлу нужную сумму. А потом пригласил нас в свое поместье. Он так увлекается наукой — это очень приятно. Жаль, что мало таких разумных и честных людей.

Лиам закашлялся. Мэдди посмотрела в сторону.

— Мне он тоже что-то говорил о науке, — вымучила я нейтральный ответ. — А на «Мартинику» вас тоже пригласил он?

— Нет, это вышло случайно, — пожала плечами Рената. — Мы собирались плыть на другом корабле, но внезапно, две недели назад, капитан сообщил нам, что ему придется отплыть на месяц позже. А Карлу так нужно поскорее попасть в университет! К счастью, капитан был так любезен, что порекомендовал нас своему другу, мистеру Мерри. Так мы оказались на «Мартинике».

— Да, действительно, удивительная случайность, — согласилась я. Взгляд у меня невольно остановился на вазе для цветов, покрытой темно-синей глазурью — по цвету точь-в-точь как очки одного из вернейших слуг Короны. — А как здесь оказался мистер Чендлер?

— Его молодая супруга давно мечтала о путешествии, насколько я поняла, она слаба здоровьем, — пояснила Рената. — А за время, проведенное в Аксонии, моего мужа и мистера Чендлера связали узы дружбы — так говорят? Вот так мы и оказались на одном корабле. К слову, сейчас Карл как раз беседует мистером Чендлером в библиотеке…

Договорить Рената не успела.

Внезапно послышался грохот, будто упало на палубу нечто тяжелое, и кто-то громко закричал:

— Эй, там, дурни, ловите его! Зуб даю, не наш это! Кто поймает, тому капитан хайрейн обещал!

— Хайрейн?! — мгновенно подскочил Лиам, забыв о манерах. Рената испуганно притянула к себе сына, глядя на огромные окна, словно ожидала, что вот-вот в зал ворвется ужасный и загадочный «не наш».

А у меня сердце застучало, как сумасшедшее.

«Неужели Крысолов?»

— Пожалуй, выгляну на палубу и посмотрю, что случилось, — встала я из-за стола. Тут же вскочила и Мэдди, явно собираясь броситься мне на помощь и подхватить под локоть, но вдруг послышался удивленный голос миссис Шварц:

— Погодите! Вы же не собираетесь…

— Именно, что собираюсь, — улыбнулась я, покрепче сжимая трость. Азарт бурлил в крови, опьяняя. — Вряд ли наш завтрак принесут так уж скоро — как раз будет время совершить небольшой моцион. К тому же у меня под дверью кто-то бродил ночью — возможно, тот самый беглец, которого все ловят. И даже если матросам удастся его схватить, мы вряд ли узнаем, кто это был. Вы же знаете — тайна следствия и все в таком же духе.

Брови у Ренаты поползли вверх.

— Так к вашей двери тоже кто-то приходил? — Выражение ее лица стало кислым, словно она и хотела, и боялась совершить некий отчаянный поступок. — А вы не боитесь, что беглец может на вас напасть?

— Похоже, что он избегает схватки, раз уж матросы никак не могут его догнать.

Я сделала шаг, тяжело опираясь на трость. А миссис Шварц наконец решилась:

— Стойте! Я пойду с вами, — выдохнула она с видом женщины, совершающей откровенное безумство. Зрачки у нее расширились, скулы расцветились румянцем.

— Прекрасно, — улыбнулась я. — Вас не затруднит помочь мне идти? Мадлен, присмотри за мальчиками, хорошо?

Она кивнула, хотя всем видом своим показывала желание отправиться со мною, а не остаться нянькой при маленьких сорванцах… при одном маленьком сорванце и одном юном гении, если говорить точнее.

— Поспешим же, миссис Шварц. Кажется, нам лучше выйти через те двери, не так ли?

Поддерживая друг друга — Рената меня буквально, я ее фигурально — мы направились к дверям. На палубе царил сущий кавардак — матросы и прислуга носились туда-сюда так быстро, что казалось, будто их в три раза больше, чем на самом деле. Судя по отдельным выкрикам, беглеца потеряли у спуска к пассажирским каютам и теперь боялись, что он всполошит гостей «Мартиники».

— Спустимся за ними? — взволнованно спросила Рената.

Я подумала и отмела это предложение:

— Не стоит. Там слишком много людей. И сдается мне, наш беглец не так-то прост… Вспомните, миссис Шварц, как удобно нависает палуба над той лестницей. И как раз опора есть — готова поспорить, что ловкий мужчина легко сможет перебраться на верхнюю палубу, если встанет на поручень, вскарабкается по столбу и ухватится за резные перила.

— А мы тоже… полезем?

— Нет, что вы, — рассмеялась я. — Здесь рядом лестница.

Щеки у миссис Шварц пошли красными пятнами.

— Да-да, конечно, как я не догадалась!

Уже поднимаясь по ступеням, я подумала, что мы все же рискуем. У беглеца вполне мог быть револьвер или нож — и что мы сможем этому противопоставить? Трость?