Софья Ролдугина - 13 кофейных историй

Когда я начинала говорить, то вовсе не была уверена в своих словах. Но чем дальше, тем больше мне нравилась эта мысль.

Во-первых, Рэйчел окажется вдали от отца и в безопасности. Во-вторых, позднее она будет помогать не только с бумагами, но и подменять Джейн Астрид. В-третьих, Мэдди нужна подруга её возраста…

— Я подумаю, — донёсся до меня глухой ответ. — Сердечно благодарю за предложение, леди Виржиния. Отец, наверно, воспротивится… Сперва я попробую уговорить его. Может, всё не так плохо, как представляется, — улыбнулась она через силу. — Всё-таки он наш отец. Строгий, но… он же нас любит?

Последние слова прозвучали совсем неуверенно. Сердце у меня кольнуло неприятным предчувствием.

— Часто представления о благе не совпадают даже у самых близких членов семьи, — ответила я столь же тихо. Перед глазами стояло лицо дяди Рэйвена в тот момент, когда он хладнокровно рассказывал, как его люди пытались убить Лайзо. — О, страшно подумать, на что готовы пойти они, чтобы навязать это чужое, ненужное благо! Но попробовать действительно стоит. Ваш отец может оказаться лучше, чем вы полагаете. В любом случае, не медлите и сразу обращайтесь ко мне, если понадобится.

Некоторое время мы провели в молчании. Мадлен, покрутившись ещё немного по церкви, также села на скамью и прислонилась к моему плечу. Рэйчел прикрыла глаза и задремала; дыхание её постепенно выровнялось. Я же мысленно вновь и вновь повторяла нашу беседу, и мне становилось не по себе.

Допустимо ли вмешиваться в чужие семейные дела?

Не усугубит ли моё заступничество и без того нелёгкое положение?

Не лучше ли было пройти мимо и позволить событиям развиваться, как должно?

— Святая Генриетта, — пробормотала я, глядя на витражное стекло высоко-высоко под крышей. От запаха цветов кружилась голова. — Я ведь правильно поступаю?

На мгновение мне померещился человекоподобный силуэт, но то оказалась всего лишь игра света и тени; церковь выглядела безжизненной, игрушечной, как шкатулка, набитая ароматными травами… Полная противоположность холодной, неказистой, но наполненной ощущением чуда и любви церковки около родного приюта Эллиса.

Через некоторое время Рэйчел очнулась и робко выразила желание вернуться на кладбище: «Позвольте мне попрощаться с Огастином». Уже выходя из церкви, я задала последний вопрос, словно между прочим:

— Вы упоминали, что мистер Меррит планировал получить крупную сумму в ближайшее время… но откуда?

Можно было ожидать, что Рэйчел смутится, отмахнётся, вновь расплачется или разозлится. Но она вдруг сделалась задумчивой и ответила ровным голосом:

— Я догадываюсь. Но хочу прежде поговорить с сестрой, а уже потом сказать вам. Вы подождёте немного, леди Виржиния?

— Разумеется.

— Это касается нас обеих, — добавила она, точно оправдываясь.

Договорить мы не успели; толпа у могилы вдруг забурлила, все разом загомонили, самым неприличным образом нарушая торжественность церемонии. Я препоручила Рэйчел заботам Мэдди и поспешила туда, где издали виднелся белый меховой воротник дяди Клэра, но на половине пути меня бесцеремонно отловили за локоть и дёрнули, принуждая зайти за высокий памятник из чёрного камня. Отсюда до могилы Меррита оставалось шагов тридцать, не больше; сверху нависали ветви плакучей рябины, худо-бедно отгораживая от внешнего мира.

— Тс-с, Виржиния. Спугнёте же.

— Эллис! — обернулась я, чувствуя одновременно и возмущение, и облегчение. Детектив лукаво подмигнул и надвинул кепи на лоб, вглядываясь во что-то невидимое мне. — Кого спугну?

— Пф! Сам пока не знаю, — фыркнул он, а потом зрачки у него внезапно расширились, а уголки губ дрогнули. — А теперь знаю. Интересно… Отсюда открывается прекрасный вид, Виржиния. Точнее сказать, я вижу всех, а меня — никто. А вы летели прямо на моего подозреваемого, который, в свою очередь, полагает, что он сам стоит поодаль, а потому невидим для остальных.

Я проследила взглядом направление, в котором смотрел детектив, но так и не поняла, кого он имел в виду. Под описание в равной мере подходил и отец Адам, отряхивающий от снега книгу, и мистер Лоринг, и даже Клэр, который выбрался из взбудораженной толпы, чтобы поберечь своё плечо.

— И кого вы имеете в виду?

— Секрет, — подмигнул детектив. — Ну-ну, не надо вымораживать меня взглядом. Скажу, как только подтвержу свои догадки. Не люблю выглядеть самоуверенным идиотом… Что? Что это за улыбка?

— Секрет, — ровно тем же тоном ответила я и, поправив шляпку, выступила из-за надгробного камня. — Если вы закончили с наблюдениями, то пойдёмте. Мне надо позже поговорить с вами в безопасном месте, где нас никто не услышит.

Эллис хмыкнул, но последовал за мною; полагаю, это означало согласие. А вскоре стала очевидной и причина воцарившегося на кладбище хаоса.

Лайзо стоял на краю могилы и медленно, но неумолимо вытягивал из неё Руперта. Тот не сопротивлялся, лишь обвисал в его руках всем весом и повторял:

— Ну верни мне денюжку! Ты обещал! Верни денюжку! Мы же вместе копали! У-у, жадина!

Я замерла, точно на стену налетела. За спиной у меня выругался Эллис, в последний момент избежавший столкновения.

— Скажите, — тихо произнесла я, не оборачиваясь. — Эта отвратительная сцена — ваших рук дело? Вы ведь знали, что нечто подобное произойдёт, поэтому и отошли в сторону?

— Вы ужасающе быстро учитесь, Виржиния, — ворчливо отозвался Эллис и шагнул вперёд, становясь вровень со мною. — Ответ — и да, и нет, как любила поговаривать моя несуществующая тётушка Мэгги. Да, это произошло из-за меня. И, нет, я не знал, что всё обернётся именно так, хотя и поставил Лайзо поближе к гробу для подстраховки.

Дядя Клэр, до которого оставалось шагов семь, не больше, странно дёрнул головой, однако продолжил наблюдать за усилиями Лайзо, которому никто не спешил прийти на помощь — то ли из суеверных опасений, то ли из страха перед силой умалишённого Руперта.

— И что же вы сделали? — спросила я на тон тише.

— Ничего особенного, — улыбнулся Эллис по-лисьи. — Никто не слушает присказки дурака, верно? А они весьма любопытны. Например, Руперт частенько повторяет одну песенку, помните: «Сундук в стене, сундук в стене, а что в сундуке?». Только сегодня утром под конец он спел не «смерть твоя», а стал говорить про какие-то блестяшки: «Где они, где они?». Я и сказал наобум: «Он всё забрал себе». Не уточняя, разумеется, кто и что. А Руперт состроил такую смешную обиженную физиономию и убежал прочь. Вероятно, проверять, на месте ли его доля. Ну, остальное было несложно — о лёгких деньгах Меррита в деревне давно болтали. Просто, как два и два сложить.

— Вы безнравственны, — вздохнула я. — Устроить такое на похоронах…