Ирина Муравьева - Розалинда. Детектив

Мы с Альфредом договорились, что Астра приедет к матушке под видом того самого детектива, и что перстень должен будет послужить оплатой ее услуг, и я был доволен сделкой пока не приехала она.

Вивиен Эствуд.

Я узнал ее. Сразу же.

Да, у нее были рыжие волосы, и эти дурацкие веснушки, когда я помнил ее очаровательной шатенкой, но сомнений быть не могло. Вивиен была Астрой. Спасая свою жизнь, она стала профессиональной мошенницей. Астра-Вивиен- представилась матушке как Розалинда.

Признаться, я был в бешенстве. Я столько искал ее, я хотел ей все рассказать, молить ее прощения, и Альфред знал об этом, но… Теперь она была здесь, и я не знал, что мне делать. Люблю ли я ее до сих пор? Помнит ли она меня? И как теперь быть с делом, ради которого она приехала?

Пока матушка проводила интервью, я думал. И в голову мне шло лишь одно решение: Вивиен не должна участвовать в аукционе. Я вышел из тени, в которой скрывался, и… Все слова мои были напрасны. Вивиен получила работу. Так начался мой персональный ад.

Я не мог рассказать матери, кто эта женщина, и что она для меня значит — это было слишком опасно, учитывая поведение моего отца по отношению к ней. Так же, я не увидел в Вивиен и тени воспоминаний обо мне. Возможно, на ее памяти так же лежала печать. Я должен был это проверить. Но до этого я должен был помешать Вивиен попасть на аукцион.

Однако, все мои попытки защитить ее, чуть не погубили всех. Какой я был дурак…

Что же до Вивиен (или же Розалиды?), то были моменты, когда я мог поклясться, что и она помнит меня. Но, едва мы подходили близко к этой тонкой черте, как все разрушалось, и мы снова становились чужими. И чем дальше шел аукцион, тем опаснее было подтверждать наши «воспоминания». Так, мы расстались «друзьям». Я проводил ее до дилижанса, и это был последний раз, когда я видел Розалинду Шаллоу.

Сразу по завершению аукциона, был тайный королевский совет, посвященный тому, что делать дальше с «опасным» наказанием.

После него моя мать была в бешенстве. Или мне так показалось?

Она кричала королю(!), что он совершает ошибку, но, когда я вечером заглянул к ней, мама была спокойнее статуи.

— Ты доволен, Александр? — спросила она меня, рукой указывая присесть.

— Да, — честно ответил я.

Матушка рассмеялась.

— И что ты теперь будешь делать?

Какой прекрасный вопрос. Ответ на него я знал уже давно, и он не зависел от решения суда, или же мнения моей матери. Я собирался поехать к Вивиен. Хотел поговорить с ней. Рассказать все. Тем более, что теперь я точно знал, как отношусь к ней.

Матушка понимающе посмотрела на меня.

— Александр, — тихо сказала она, и, впервые, я увидел, какая она усталая, — Ты должен знать, что я- не твой отец.

Я кивнул.

Матушка вздохнула.

— Это Я привела ее к тебе, и теперь выбор лишь твой. Я не буду отнимать его у тебя, как это было сделано много лет назад.

— Благодарю.

Я подошел к матери и поцеловал ее в лоб. Мне показалось, что в этот момент она плакала.

И вот я в окрестностях Альмана.

Пройдоха Альфред, не говоря ни слова, дал мне адрес, и вот уже скоро я увижу ее. Ее дом уже на горизонте — среди всех этих колышущихся, словно живые, колосьев.

— Привет, — вдруг я услышал возле себя голос.

Это был Френк. Я потрепал мальчишку по голове.

— Что ты делаешь здесь? — спросил я его.

— Я ловил куропаток, — Френк показал мне дичь у себя за спиной, — К тому же, вопрос: что Вы здесь делаете?

— Я пришел навестить старую знакомую, — сказал я.

— Здесь? — удивился Френк, — Кроме мамы и меня здесь никто не живет.

Я рассмеялся. Тяжело, хрипло, но, вместе с тем, я был счастлив.

Наконец мы подошли к небольшому кирпичному домику. Его хозяйка хлопотала во дворе, развешивая белье. Френк сразу побежал внутрь: готовить курапаток, как он мне сказал, и я остался наедине с женщиной, чье прощение мне было никогда не заслужить.

— А! Господин Магс! — улыбнулась Розалинда, увидев меня, — Какими судьбами?

— Я ехал к Вам, — ответил я.

— Большая честь…

Некоторое время мы молчали. Потом Розалинда спросила:

— Каково было решение тайного королевского суда?

— Ну, не столь уж он и тайный, если о ем все знают, — вздохнул я.

— И…? — она ждала.

— Наш род лишили права заниматься аукционом.

Повисла тишина. Розалинда посмотрела на меня с неким сожалением в глазах. Неужели она думала, будто аукцион что-то для меня значит?!

— Нет! Нет! Я рад этому, — поспешил разубедить ее я, — Вы…ты же знаешь, как не хотел я быть тюремщиком.

— Да, я знаю, — тихо сказала Розалинда.

Я подошел к ней ближе. Взглянул в ее глаза.

— Ты простишь меня? — спросил я.

— За что, господин Магс? — ответила она. И по ее глазам, я понял: она не помнит меня. Печать или нет, но она не помнила меня.

Я взял ее руки в свои, поднес их к губам.

— Прости меня за все, — произнес я, — За то, что помнишь, и за то, что забыла. А больше всего, за то, что забыл Я. Прости.

Я поцеловал ее пальцы. Слезы текли из моих глаз, и мне было невыносимо больно. Я любил ее. Любил…

— Я прощаю, — услышал я голос Розалинды, — И Вивиен тоже прощает.

Я резко поднял на нее глаза.

— Ты помнишь меня?

— Конечно…, но это не мешает тебе быть засранцем, — вздохнула Розалинда.

Я горько рассмеялся, а потом поцеловал ее в губы.

А я так долго искал ее… "