Дмитрий Дашко - Тайны магического следствия

— Я тоже это заметил.

— И теперь мы едем к этому Ларсену? Что ты собираешься с ним делать: произведешь гражданский арест?

— Для начала хочу хорошенько расспросить его, а там посмотрим, — неопределенно сказал я. — Пока трудно просчитывать шаги вперед. Мы слишком многого не знаем.

Хорошо, когда ты на колесах! Машина в личном пользовании снимает разом кучу ограничений и дает массу степеней свободы. Но только не в час пик, когда полгорода стоит в автомобильных пробках.

Нам не повезло. Где-то впереди столкнулись два олуха, из-за них встали все три полосы проспекта. Автомобильные гудки, ругань, тоскливые физиономии за стеклом… Было ясно: это продлится не час и не два.

Я включил радиоприемник, повертел ручку и… внезапно услышал голос брата. Шла та самая радиопостановка, о которой он мне рассказывал. Бетти, заметив мой интерес, улыбнулась:

— Никогда бы не подумала, что тебе нравится такое.

— Играет мой брат. Вот… пошла его реплика.

Девушка вслушалась:

— Ну, если у него внешность хотя бы наполовину соответствует голосу, то он — брутальный красавчик, у которого табуны поклонниц.

— Он рыжий, работает официантом в неплохой забегаловке, — с улыбкой сказал я. — Отличный парень, кстати. Могу как-нибудь вас познакомить… если твой кавалер не будет возражать.

— Это ты таким хитрым способом пытаешься выведать — свободна ли я? — осведомилась Бетти.

— Не исключено. А может, просто проявляю любопытство.

Она покачала головой:

— Как много общего между нами, репортерами, и вами, полицейскими! Каждый норовит побольше узнать и как можно меньше рассказать.

Произнеся это, она надолго замолчала. Я следил за дорогой (хоть с черепашьей скоростью, но мы все же двигались), а Бетти зачем-то перебирала содержимое своей кожаной сумочки с блестящими металлическими ручками.

Мы подъехали к таунхаусу Ларсена почти в полной темноте. Дорогу освещал слабый свет уличных фонарей.

— Снова оставишь меня в машине? — спросила Бетти.

— Ларсен может оказаться опасным. Не хочу, чтобы ты пострадала, — честно признался я. — Если со мной что-то произойдет, не вздумай кидаться на выручку. Лучше сразу садись за руль и гони в полицейский участок.

Она кивнула:

— Буду хорошей девочкой и поступлю, как ты сказал, папочка.

Ничего не оставалось, как грустно улыбнуться.

— Не утрируй, — вздохнул я. — Я говорю о серьезных вещах. Если Ларсен убийца, он готов на все.

— А ты?

— О себе я как-нибудь сам позабочусь.

Произнеся это и мысленно ругнувшись на то, что и вправду начинаю напоминать сварливого папашу, я двинулся к дому Ларсена, думая, как же мне поступить: вломиться в окно или, как все нормальные люди, войти через дверь. В каждом варианте имелись свои достоинства и недостатки. В итоге я пришел к выводу, что попробую второй способ. Ларсен, при всей отмороженности, оставался копом. Это на всю жизнь.

Таунхаус был одноэтажным, в каждую квартиру вел собственный вход. Ни палисадника, ни деревьев, только выложенная плиткой дорожка, упирающаяся в ступеньки, поднявшись по которым ты оказывался перед филенчатой дверью со стеклянным глазком и загнутой ручкой. Под ней для удобства домохозяек прикрепили крючок для сумок. Сбоку, на уровне головы, торчала квадратная кнопка звонка. Я вдавил ее и расслышал мелодичную трель внутри дома.

С полминуты больше не было звуков, я опять поднес палец к кнопке и тут же отдернул: до моих ушей донесся звук шагов. Кто-то медленно передвигался, едва волоча ноги. Было такое ощущение, словно идет старик, страдающий артрозом.

— Кто там? — спросил голос, совсем не похожий на старческий.

Говорил мужчина в самом расцвете лет, некогда уверенный в себе и своих силах. Но теперь в нем будто что-то сломалось.

Я отчетливо чувствовал в голосе смесь паники и обреченности. Кто воевал, поймет меня. Такое бывает перед боем, когда через короткое время тебя поднимут в атаку. Ты знаешь, что можешь оказаться прекрасной мишенью, что смертен и, возможно, от рубежа между жизнью и тем светом тебя отделяют доли секунды. И ты в панике, тело бросает в дрожь, но в то же время ясно, что, несмотря на страх, ты все равно поднимешься из окопа и бросишься в атаку, потому что двум смертям не бывать, а одной не миновать, и ты успел смириться с этим.

Человек с той стороны двери приготовился умереть. Я осознал это всеми фибрами души. Словно поймал одну волну с ним.

Я вдруг явственно представил его себе: жалкого, но при этом готового идти до конца. Трясущегося мелкой дрожью, с холодным, покрытым испариной лбом, цепенеющими пальцами, отсчитывающего последние секунды жизни. Труса и смельчака.

Я будто посмотрел на мир его глазами, полными ужаса. Ощутил тот непередаваемый испуг перед бескрайней бездной, в которую он собирался шагнуть.

Не знаю, что это было, откуда накатила эта волна. За мной никогда не водилось экстрасенсорных способностей, скорее наоборот: я был абсолютно никчемен в сей сфере. На меня не действовала магия, но и сам я был лишен ее.

Однако это чувство в итоге спасло мне жизнь.

Я не стал отвечать на вопрос испуганного существа, лишь сделал один маленький шажок в сторону, дюйма на четыре, не больше. И почти сразу филенки двери разорвались мелкими осколками, мимо виска что-то просвистело, а уши заложило.

Человек за дверью был вооружен и нажал на спусковой крючок, даже не думая о последствиях.

Я еще долго буду просыпаться в холодном поту, вспоминая тот момент. Есть вещи, которые забыть невозможно.

А потом я услышал крик: «Я тебе не дамся, сука! Ты понял? Никогда!» — и еще один выстрел, после которого вдруг наступила та тишина, которую принято называть оглушительной.

Пинка хватило, чтобы дверь слетела с петель.

Я ринулся внутрь, предполагая, чему стану свидетелем, и не ошибся. Ларсен решил свести счеты с жизнью, избрав для этого весьма эффективный способ, при котором его мозги разнесло по всему коридору. В его руках осталась кустарным образом обрезанная помповушка.

Дуло ее дымилось, наполняя округу острым кисловатым запахом пороха.

Сматывать удочки поздно. Выстрел не слышал только глухой. Сейчас здесь будет толпа народа. Подтянутся копы. Меня вычислят на раз-два. Что делать? Ну хотя бы осмотреться.

— Рик! — Бетти не выдержала, выскочила из машины. Понятно, любой бы не стерпел.

— Уходи отсюда!

— А ты?

— Жив-здоров. Уходи, не хочу, чтобы тебя замели копы. Если окажусь в кутузке, заплати за меня залог.

— Хорошо!

Умница-репортерша исчезла, а я начал шуровать по квартире мертвеца. Что же тебя так испугало, парень?

Обстановка внутри так себе. Мебель дешевая, потертая. Паркет скрипит. А это что? Все обои в спальне в каких-то закорючках и символах. Определенно, Ларсен слетел с катушек: кто в здравом уме будет портить свое жилище таким способом? Трудно объять необъятное, но я постарался запомнить всю эту хрень на стенах. Может, и зря, псих есть псих, и его «художественная самодеятельность» не более чем отрыжка больного мозга… Но чуйка бывшего копа прямо кричит — вся эта хрень на стене почему-то была предельно важна для Ларсена. Знать бы почему.