Зиновий Юрьев - Полная переделка. Роман

- Мистер Берман, вы же забыли оставить мне ключи… Если вы в ванной, я приду через пять минут.

- Надо уходить. - Фрэнки вытащил пистолет.

- Не нужно.

- Почему?

- Ну, пуля, и все такое. Стукни ему лучше рукояткой как следует, если эта вошь еще жива.

Фрэнк взял пистолет за дуло и изо всех сил ударил рукояткой Бермана по голове.

- Пошли…

- Кто бы мог подумать… - пробормотал Фалькони, глядя на Бермана.

- Что «подумать»?

- Да вот такой слабак на вид и не сказал…

- Ну, это бывает, - усмехнулся Фрэнк. - Иной на вид герой, а сунешь ему пистолет в морду, он и раскалывается. А другой, вроде этого, - он кивнул на Бермана, - того и гляди рассыпется, а вон, поди… Тут не угадаешь…

- Пошли, пошли… Разговорился.

Чак позвонил и стал ждать. Нажал на кнопку звонка еще раз. Может быть, звонок не работает? Нет, слышно, как он дребезжит в квартире. Может быть, он ушел? Да нет, он бы спустился в гараж за машиной. Да и свет в квартире горит. На лестничной клетке было темно, и видна была светлая желтая полоска над дверью. Странно. Он же видел своими глазами, как они все трое - мистер Берман и двое джентльменов, которые спрашивали его, - шли к лифту.

А может быть, ему стало плохо? Чак относился к Айвэну Берману со снисхождением пятнадцатилетнего человека, умеющего отрегулировать тормоза у машины, к пятидесятилетнему, не умеющему этого делать. Но старик он был в глазах Чака неплохой, потому что платил ему по два НД за мойку машины. И спрашивал у него каждый раз, как идут дела.

Чак представил себе, как он лежит сейчас на полу, держась за сердце, а он стоит у двери и раздумывает, что делать. Он спустился в гараж и позвонил в полицию.

Полицейские приехали через четверть часа.

- А ты не выдумываешь? - спросил один из них.

- Ну вот еще, - обиделся Чак, - что я, ребенок?

- Ну ладно, но смотри, если ты нас надул. Давай зови управляющего, привратника, кто у вас тут есть.

Чак помчался за мистером Снайдемом. Тот сначала не хотел его и слушать, но, когда Чак сказал «полиция», мистер Снайдем пожал плечами, надел пиджак и поплелся за ним.

- У вас есть ключи? - спросил один из полицейских.

- Да, - кивнул управляющий. - Вот они.

Они открыли дверь и прошли в комнату.

- Вот тебе и сердечный удар. Удар по голове, - сказал один из полицейских.

Мистер Берман сидел на стуле, уронив голову, по лицу от виска вниз прошли две тоненькие дорожки. Почти черные. Но там, где дорожки касались полотенца, пятна были красные.

Полицейский приложил ухо к груди, послушал.

- Как будто жив еще, но не очень. - Он повернулся к товарищу: - Вызывай «скорую помощь», а я пока развяжу его.

- Добрый день, миссис Каллахэн, - сказал Фалькони, - ваш супруг уже вернулся?

- Нет еще, но я думаю, он будет с минуты на минуту. Заходите, заходите…

- С вашего разрешения мы подождем его. Это мой коллега Фрэнк Макферсон. Фрэнк, это миссис Каллахэн.

- Очень приятно.

- Садитесь, муж сейчас будет.

- Вы не будете возражать, если я закурю? А то, знаете, некоторые женщины…

- Курите, пожалуйста, о чем вы говорите.

- А где ваш симпатичный сынишка?

- Пошел погулять с собакой. Мы, конечно, обожаем пса, но, боже мой, сколько хлопот, вы даже себе не представляете. У вас есть собака, мистер?..

- О, простите, я думал, ваш супруг назвал мою фамилию. Фалькони. Джек Фалькони. А вот кто-то идет из ваших.

Миссис Каллахэн пошла к двери. Уже когда она поцеловала мужа, она заметила, что лицо его странно напряжено.

- А у нас гости. Твой друг мистер Фалькони с приятелем. Что с тобой? - Она понизила голос. - Ты недоволен?

Каллахэн ничего не ответил, и они вошли в комнату.

- Привет, - улыбнулся Фалькони. - Миссис Каллахэн, вы не будете возражать, если мы с вашим супругом на секундочку уединимся?

Он мягко потянут Каллахэна за рукав, как ребенка, и тот покорно пошел за ним.

- Где деньги? - спросил Фалькони, как только закрыл за собой дверь.

- Деньги? - тупо переспросил Каллахэн.

- Да, деньги. Десять тысяч, которые я оставил вчера.

- А… Я их… Я сделаю, я все сделаю, что вы скажете… Я же не виноват, что эта сволочь изменила шифр.

- Вы виноваты, Каллахэн, - холодно сказал Фалькони. - Вы гнусная, трясущаяся баба. Не мудрено, что Берман почуял неладное. Даже ребенок сделал бы то же самое, поглядев на вас.

- Я…

- Давайте деньги.

Фалькони достал пистолет и выразительно показал его Каллахэну. Тот приподнял матрац и вытащил из-под него обе пачки. Бумажные ленточки на них были целы. Фалькони засунул их себе в карманы. Каллахэн не сводил с денег глаз и не сразу заметил, что Фалькони поднял пистолет. Он не успел испугаться, потому что хлопнул негромкий, смягченный глушителем выстрел, и он упал на кровать.

- Что случилось? - послышался крик миссис Каллахэн.

Она распахнула дверь и увидела лежащего мужа. Она метнулась к Фалькони, но он выстрелил почти в упор. Он глубоко вздохнул и вышел в гостиную.

- Пошли? - спросил Фрэнк.

- Нет, надо подождать мальчишку. Он же меня видел вчера…

Вторые сутки я ломаю себе голову. Что же все-таки произошло? Ничто так не способствует развитию наблюдательности и способности к логическим умонастроениям, как одиночная камера.

Я сижу в своей маленькой, уютной одиночной камере в Первой городской тюрьме и думаю. И ничего не могу понять. Я не могу понять, например, почему вчера кто-то подошел к двери камеры, покрутил диск замка и ушел. Никто не вошел, меня никто не звал, не приглашал на очередной допрос. Это странность номер один. Диск замка служит для его открытия. Не развлекается же дежурный тем, что ходит и крутит диски. Раз диск крутили, значит, дверь должны были открыть. И не открыли. Почему?

Вчера же, но немного позже, я снова слышал характерный звук вращения диска. Причем несколько раз подряд. Потом кто-то стучал в дверь. Я подскочил к ней, толкнул - дверь была заперта. Это странность номер два. Совсем большая странность. Стучать в дверь камеры, да не просто стучать, а колотить в нее кулаками, колотить снаружи - согласитесь, это случается в хорошей тюрьме не каждый день. Колотить в дверь изнутри - это нормально. Но снаружи…

Но и это еще не все. Ни вчера, ни сегодня меня не вызывали к следователю, хотя следствие явно не закончено. Меня не выводили на прогулку, хотя до этого я маршировал по тюремному дворику ежедневно, хотел я этого или нет. И наконец, последнее. Сегодня ко мне не пришел Айвэн. Если бы он просто не зашел ко мне в какой-то день, я бы не придал этому значения. В конце концов, у него в тюрьме могут найтись и другие заботы, кроме посещения приятелей по рыбалке. Но когда он был у меня вчера, я вдруг почувствовал, как мое сердце потянулось к нему. Никогда не думал, что нас связывает что-то большее, чем наше озеро. Да и он, если не ошибаюсь, принял мои невзгоды очень близко к сердцу. Добрый старый Айвэн…