Макс Фрай - Хроники Ехо (сборник)

– Куда пойдем-то? – смущенно спросил я.

– Ко мне домой, куда же еще? Это, если помнишь, в трех кварталах отсюда. Я как раз туда шел.

– Ну и дела! Я-то думал, ты идешь из дома. Где тебя всю ночь носило?

– Детям об этом знать не положено, – невозмутимо ответствовал сэр Шурф. – Лучше давай, рассказывай, где носило тебя. Сейчас это несколько более насущный вопрос, ты не находишь?

– Ничего особенного, побирался возле «Жирного индюка», – буркнул я. – Сапогами вот разжился, повезло… Это не моя тайна, дружище. Меня убедительно просили молчать.

– То есть Коба просил? Можешь не отвечать, это и так понятно. Кто еще сумел бы превратить тебя в ребенка без помощи Очевидной магии? Явно Уандукское зелье, я такие вещи за милю чую. Да и лохмотья понятно из чьих сундуков. Узнаваемый стиль. Но зачем ему это понадобилось?

Поскольку я упрямо молчал, Шурф с упреком добавил:

– Ты знаком со мной не первый год. Мог бы успеть понять, что мне можно доверять секреты. Свои и чужие, какие угодно. За свою жизнь я поменял множество личин, но болтуном и сплетником никогда не был.

– Прости, – сказал я. – Конечно, ты не… Я и сам знаю. Но когда человек просит не говорить никому ни слова, мне проще действительно не говорить ни слова никому. Довольно и того, что все, кому не лень, читают мои мысли!

– Такой подход делает тебе честь, – неожиданно согласился Лонли-Локли. – Но теперь, когда я сам обо всем догадался, нет смысла утаивать подробности.

– Пожалуй. Но давай сперва хоть в дом зайдем. Глупо на улице секретничать.

– Твоя правда. Я рад, что способность здраво рассуждать тебя не покинула. Вернее, что она к тебе изредка возвращается, – проворчал сэр Шурф. – В любом случае, мы уже пришли. А ты, как всегда, не заметил.

Я действительно сперва не узнал его жилище, потому что пришли мы не к парадному входу, а к садовой калитке. Проникли в дом с черного хода и по узкой, спиралью закрученной лестнице поднялись на второй этаж, в рабочий кабинет моего друга, огромный, как крытый стадион, и почти такой же пустой. Во всяком случае, для того, чтобы присесть, всегда приходится выбирать между полом и подоконником – хозяйское кресло и рабочий стол следует почитать предметами священными и неприкосновенными, тут меня, в случае чего, никакие узы дружбы не спасли бы.

– В мой кабинет никто из домашних не заходит, – сказал Лонли-Локли. – Услышать, о чем здесь говорят, невозможно, даже если бы в этом доме завелись желающие подслушивать, что само по себе совершенно нелепо и недопустимо. Сейчас я принесу тебе бальзам Кахара. Надеюсь, после этого, ты все-таки объяснишь мне, что с тобой случилось.

– Объясню, – вздохнул я. – Хотя ты уже и сам все понял.

– Я пока не понял главного: зачем это тебе было нужно? – отрезал Шурф и отправился за бальзамом.

Ходил он минуты две, не больше, но я все равно чуть было снова не уснул. Однако глоток тонизирующего зелья сотворил настоящее чудо. Я почувствовал себя таким свежим и бодрым, хоть заново на поиски приключений пускайся.

Но о приключениях и речи быть не могло. Я не обманывался насчет своего положения. Ясно, что я под домашним арестом. И очень сомнительно, что мой друг согласится расстаться со мной в ближайшие часы. Впрочем, я был уверен, что сэр Шурф с радостью запер бы меня здесь навсегда. Это был бы достойный вклад в его ежедневную битву с мировым хаосом в целом и человеческим разгильдяйством в частности.

– Ты голоден? – спросил он.

– Представь себе, нет. Меня всю ночь кормили как на убой. Я оказался очень удачливым попрошайкой.

– Не сомневаюсь. Тогда рассказывай, что с тобой случилось. Только будь любезен, по порядку.

Ну я и рассказал. Причем для начала подробно расписал свои скитания по Ехо в поисках неуловимого Магистра Хаббы Хэна. Или не Магистра. Но неуловимого, дырку над ним в небе! Мне казалось, что на фоне такого вступления мой сговор с Кобой покажется Шурфу не безумием, а вполне остроумным маневром. Сам я, несмотря ни на что, по-прежнему придерживался именно такого мнения.

– Единственное, что меня по-настоящему удивляет, – сказал Лонли-Локли, дослушав мой монолог до конца, – это тот факт, что ты до сих пор жив.

– Ты мне это уже сто раз говорил, – буркнул я.

– И еще скажу. Столько раз, сколько понадобится. Ты ведешь себя как безумец, сэр Макс. Или как мальчишка, каковым, строго говоря, и являешься. Не забывай, я в курсе, что в том Мире, откуда ты родом, живут очень недолго. И взрослеют быстро, но, как я понимаю, только с виду. Сколько тебе сейчас лет? Тридцать? Чуть больше?

Я был озадачен таким поворотом.

– Честно говоря, я уже давно сбился со счета. Но точно больше тридцати. Тридцать пять, что ли?..

– Неважно, – отмахнулся он. – То есть ровно столько, на сколько ты сейчас выглядишь. Самое время забирать тебя из начальной школы и браться за подготовку к университетскому образованию.

– Лишь бы издеваться, – с упреком сказал я.

– Я не издеваюсь. Просто напоминаю тебе и, что гораздо важнее, себе некоторые факты. Пойми, Макс, для такого могущественного человека ты действительно слишком молод и неопытен. У тебя просто не было времени разобраться в себе и в жизни. Твое место скорее в школе, чем в Тайном Сыске. И совершенно неважно, как ты при этом выглядишь, состариться – не значит повзрослеть, эти вещи никак не связаны. Не знаю, чем тут можно помочь. А должен бы знать. Это моя обязанность.

– Эй, дружище, притормози! – возмутился я. – С какой стати это твоя обязанность? Не входи в роль заботливого папаши. Понимаю, что сейчас мой внешний вид у кого угодно родительские чувства может пробудить, но к вечеру это пройдет.

Лонли-Локли столь выразительно отмахнулся от моих попыток постоять за себя, что я заткнулся на полуслове. Сам виноват, забыл, с кем имею дело.

– Вышло так, что ты стал моим проводником в путешествиях между Мирами, – наконец сказал он. – Более того, однажды ты провел меня на Изнанку Темной Стороны и помог там выжить [28], а это и вовсе немыслимое дело, куда больше, чем один человек может сделать для другого. Я уже как-то говорил тебе, что, приняв твою помощь, одновременно возложил на себя обязанность охранять тебя в этом Мире. Это не сделка, а правило, нарушить которое я не решился бы, даже если бы очень захотел. А я, как ты, надеюсь, понимаешь, не хочу. Но в последнее время я плохо справляюсь со своими обязанностями. И это меня тревожит. Наверное, я бываю невыносим, но поверь, мною движет вовсе не желание отравить тебе жизнь, а намерение ее сохранить. Впрочем, строгостью тебя тоже не проймешь, так что я, наверное, зря стараюсь.

Его монолог так меня растрогал, что я дара речи лишился. Ненадолго, конечно, но все-таки. А потом попытался утешить своего друга.