Макс Фрай - Хроники Ехо (сборник)

– Ничего себе, – изумился Джуффин. – И в Чирухте, оказывается, есть свои магические секреты. Вот уж что-что, а это для меня темный лес.

– Там среди прочих интересных вещей был рецепт: «Как исцелиться от горя». Я его неоднократно опробовал на себе, после того как овдовел. И по ходу дела усовершенствовал. Первоначально это был способ получить временное облегчение, на сутки, не больше. Но сутки – это не выход, а то бы я и Джубатыкской пьянью обошелся. Поэтому я искал способ продлить действие лекарства. Несколько лет на это положил.

И в конце концов нашел – не совсем то, на что рассчитывал; вернее, совсем не то. Но, конечно, всегда следует учитывать, что в Сердце Мира некоторые иноземные заклинания действуют совершенно непредсказуемо.

– Вот именно, – вставил Джуффин. – Следует учитывать. Святые слова. Если бы их еще в дело претворяли…

– Вообще это вполне обычная ситуация – когда в начале эксперимента толком не знаешь, к чему он приведет, – заметил Габа Гро. – При ином подходе мы бы до сих пор жевали молодые побеги кварниса, чтобы облегчить зубную боль, и листья дерева шотт ради исправной работы желудка, тем бы наши познания в медицине и ограничивались… И потом, поймите меня правильно. Когда многолетнее горе вдруг покидает тебя, вернее, оказывается не внутри, а снаружи, и выглядит при этом как красивая маленькая девочка, дурного как-то не ждешь. Напротив, кажется, что в таком виде оно тебе даже нравится.

– Ну-ну, – вздохнул Джуффин. – Не ждали, значит, дурного. Выпустили наружу свое горе и думали, оно будет жить рядом с вами, как нормальный ребенок? Расти, учиться грамоте, играть с другими детьми? Вы действительно на это рассчитывали?

– Ну да, – Габа Гро окончательно смутился. – Именно так я поначалу себе это представлял. Потому и говорил всем, что девочка – моя внучка, чтобы к ней относились как к нормальному ребенку. А когда я понял, что нормальным ребенком она никогда не станет, было уже поздно что-то менять.

– Зато прийти ко мне и посоветоваться никогда не было поздно, – сердито сказал я. – Как к старому приятелю и человеку, который кое-что смыслит в магии и прочих запутанных делах. Дырку над тобой в небе, Габа, можно подумать, я тебя когда-нибудь подводил.

– Н-ну… – Габа замялся. – Все-таки ты Тайный Сыщик. Сам должен понимать, прийти к тебе – все равно что явиться в Тайный Сыск с повинной. Дескать, выручайте, я тут с умпонской магией перемудрил на досуге, заберите от меня это ужасное существо, люди добрые, и делайте с ним что хотите. А я к ней привязался. У меня никогда не было ни детей, ни внуков, ни даже племянников каких-нибудь троюродных, и тут вдруг появляется эта девочка, которая в каком-то смысле часть меня самого. Такая маленькая, красивая, спокойная… Я носился с ней как с куклой, покупал наряды и игрушки, хотя они, конечно, были нужны не ей, а мне самому – иллюзия, что в моем доме живет ребенок, о котором я забочусь. Я потратил немало времени и сил, чтобы научить ее говорить – и ведь научил. Она не слишком любит разговаривать, но в случае нужды может сказать все что угодно. И меня понимает с полуслова. Она, конечно, очень страдала от одиночества. Нормальные дети от нее шарахались, звери тоже, я как-то взял в дом щенка, и в тот же вечер унес обратно, пока бедняга не издох от страха. Да и взрослые люди едва ее выносили, хотя, надо отдать им должное, старались не подавать виду. Я не в претензии, чужое горе всем в тягость, как бы оно ни выглядело. Но девочке было очень несладко. И виноват в этом, как ни крути, только я. В конце концов, мое горе никогда не просило меня сделать его человеком.

– Человеком вы его и не сделали, – заметил Джуффин. – Мало ли кто как выглядит. И думаю, вы совершенно напрасно приписываете этому существу человеческие чувства. Вы сказали, оно… она умеет разговаривать? Вот это воистину удивительно.

– Умеет. Изредка, на людях, для виду что-нибудь произносит, я ей объяснил, как это важно – делать вид, будто она нормальный ребенок.

– Вам казалось, если это существо будет притворяться ребенком, и все в это поверят, рано или поздно оно действительно станет нормальной девочкой?

– Ну да, как-то так. Но она, конечно, не стала. Я дурак, что на это рассчитывал.

– И тогда вы решили обеспечить ей хотя бы приятное общество, – понимающе кивнул Джуффин. – Вы сами до этого додумались или она попросила?

– Все вместе. Девочка давно хотела иметь друзей – таких, как она сама. Люди-то для нее всегда были чужими, даже я. Вечно меня расспрашивала, есть ли где-нибудь в Мире похожие существа, а если нет, нельзя ли их сделать, вернее, из кого-нибудь вынуть. Чем дольше жила со мной, тем чаще просила, иногда требовала, но обычно все-таки просила, жалобно так. Возможно, только ради этого она и выучилась говорить – чтобы объяснить мне, чего на самом деле хочет. А я, с одной стороны, был рад ей угодить, а с другой – все не мог решить, можно ли так поступать с другими людьми? Всякий ли обрадуется возможности обменять муку на спокойную жизнь под одной крышей с собственным горем? Ну и вообще, я не был так уж уверен, что мне удастся успешно повторить опыт. С собой-то всякий человек волен делать все что заблагорассудится, а знахарю и вовсе больше не на ком упражняться, но вовлекать в эксперименты пациентов – совсем иное дело… В общем, я решил, что нарочно ничего предпринимать не буду, но если когда-нибудь встречу человека, который, подобно мне, хочет любой ценой избавиться от страданий, объясню ему, что тут можно сделать, и если согласится, попробую ему помочь. Прошло еще несколько лет, прежде чем я встретил вдову Клисс…

– Алаю Клисс? Знакомое имя, – Джуффин нахмурился, потом лицо его просветлело. – Ну конечно. Жена профессора Таньши Клисса, которого убил ссыльный Магистр Зотка Пай. Нечаянно, насколько я помню; впрочем, от этого никому не легче.

– Вот-вот. Таньши и Алая были такой, знаете, редкой парой. Познакомились чуть ли не в детстве, очень рано поженились и с тех пор не расставались больше чем на несколько часов. Что ездили всюду вместе, это ладно бы, так многие живут, но она даже на его лекции приходила, занимала место в заднем ряду, сидела, слушала; наверное, сама могла бы уже эти лекции читать, если бы захотела. Когда Алая была занята и не могла прийти, студенты очень огорчались, потому что профессор Клисс сразу терял интерес к предмету и, чтобы как-то скоротать время, назначал контрольную. У них не было ни детей, ни даже близких друзей – настолько им больше никто не был нужен. Очень похоже на мой брак, мы тоже так жили, Кофа помнит… Таким людям следует умирать в один день, но это, увы, редко получается. Одному из двоих приходится оставаться в одиночестве. Врагу не пожелал бы такой участи.