Макс Фрай - Хроники Ехо (сборник)

А так прибыл на границу, натурально сияя от согласия с происходящим. Что оказалось весьма кстати – солнце как раз скрылось за горными вершинами, и начались сумерки.

На прощание я подарил вознице бутылку осского аша из своих запасов. Очень хотелось сделать приятное этому бедняге, который, несмотря на древнее проклятие, был если не милым, то вполне сносным человеком. Сказал бы мне кто перед отъездом, что я стану изамонцам подарки раздавать, причем не из прагматических соображений, а от чистого сердца, – у меня наверняка появился бы наконец шанс понять, что чувствуют люди, когда не просто смеются, а саркастически хохочут.

Ужасно все-таки это интересно – как непредсказуема жизнь и сколько у нее в запасе удивительных фокусов, чтобы чуть ли не ежедневно разрушать наши ожидания, в том числе наихудшие. За что ей огромное спасибо.

Граница между Изамоном и Тубуром – очень смешное место. Еще несколько столетий назад изамонцы ее сторожили – не то чтобы всерьез опасаясь вторжения чужестранцев, но полагая, что за удовольствие въехать в их чудесную страну вполне можно брать деньги. И за неизъяснимое счастье ее покинуть – тоже брать, причем втрое больше. Что-то они, получается, в ту пору о себе понимали, хотя, конечно, вряд ли откровенно формулировали.

В любом случае, обогатить казну пограничными поборами не удалось: через Изамон просто перестали ездить. А изоляция страны всегда приводит к упадку экономики, это даже я знаю, хоть и бросил изучать сей непростой предмет после первой же дюжины лекций. В конце концов стражников отправили в отставку, а многочисленные пограничные прилавки и приготовленные для денег гигантские каменные сундуки оставили, поленившись убирать.

Примерно тогда же на изамонско-тубурской границе появились манекены. Несколько сотен обычных портновских манекенов, ветхих, потемневших от времени и дождей. Никто в точности не знает, откуда они взялись.

Возможно, их поставили сами изамонцы, чтобы соседи, внушающие им суеверный страх, глядя вниз со своих горных вершин, думали, будто граница по-прежнему охраняется, и не планировали дружеских визитов на побережье. Хотя этого можно не опасаться, тубурцы – домоседы, каких свет не видывал.

Возможно, манекены – это просто шутка заезжих купцов. Наши торговцы, насколько я успел их изучить, веселые ребята и ради хорошей шутки вполне готовы пойти на дополнительные расходы и лишние хлопоты. Ради скверной – тем более.

А еще есть версия, что манекены просто приснились тубурцам, которые никогда в жизни не покидали своих селений, границу с Изамоном в глаза не видели, зато часто слышали, что она существует, и, вполне вероятно, представляют ее себе примерно вот так. Я пока слишком мало знаю о природе сновидений и не могу понять, возможно такое или нет, но сама по себе идея мне ужасно нравится. Поэтому для себя я выбрал считать правдой именно ее; спорить, впрочем, ни с кем не стану, пусть думают, что хотят.

Зато доподлинно известно, что наряды и украшения, превратившие приграничные манекены в настоящие пугала, – это уже дело наших рук. В смысле тех, кто ездит через эту границу. Почти каждый путешественник считает долгом внести свою лепту в общее творение – оставить горемычным стражам изамонской границы испорченную в дороге одежду и стоптавшиеся башмаки или облезлую меховую шапку – случайный боевой трофей, память о ночном визите в какой-нибудь «лучший гостеприимный трактир» Цакайсысы. Или просто яркую тряпку привязать, а если нет при себе лишнего хлама, сплести венок из полевых цветов, сунуть в деревянные руки суковатую палку, раскрасить лысую голову остатками тарунской краски для ногтей. Прибавьте к этому набор нехитрых колдовских трюков, которые с горем пополам удается осуществить вдалеке от Сердца Мира, учтите, что все более-менее приличные вещи растаскивают предприимчивые возницы из Цакайсысы, в благодарность сваливающие к ногам манекенов скопившийся за дорогу мусор, сделайте поправку на то, что это веселье тянется как минимум лет шестьсот, и тогда вы получите хотя бы приблизительное представление о том, как выглядит государственная граница между Изамоном и Тубуром. Страшный сон юного послушника Ордена Водяной Вороны, как говорила в подобных случаях мама; в детстве я понимал ее буквально и немного жалел, что этот Орден давным-давно прекратил существование. Думал: похоже, самые интересные сны доставались именно его послушникам, а теперь даже непонятно, куда за ними идти.

Но, став взрослым, я узнал правильный ответ. В Тубур, конечно, куда же еще.

Я помахал на прощание кузену Калуцирису, надел на ближайший манекен специально прихваченную из дома старую зимнюю маску в виде головы буривуха и пошел в Тубур.

…Примерно через час окончательно стемнело, даже луна скрылась не то за горизонтом, не то просто за тучами. Но для угуландца это не повод прерывать путь. Ночное зрение у нас отменное, тут нам повезло. Впрочем, даже если бы мне пришлось передвигаться на ощупь, вряд ли это меня остановило бы. После долгого дня, проведенного в амобилере, ходить пешком – огромное удовольствие, и отказываться от него нет дураков.

К тому же я надеялся заночевать примерно в дюжине миль от границы, в гостеприимном горном городке Соис Боис Эоисе, о котором слышал немало хорошего. В прошлый раз мы с приятелями туда не попали. Тогда наш путь пролегал из Тулана в Тарун, а оттуда – в Анбобайру, где мы порядком заплутали, даже мой нюх не помог – с непривычки я доверился местным ветрам, которые те еще шутники, дуют, как хотят, и запахи приносят, откуда вздумается; если и есть в их поведении какая-то логика, я ее не постиг. В итоге, вместо того чтобы вернуться прежним маршрутом, мы забрели на территорию Тубура, где присоединились к группе более опытных путешественников и отправились с ними кратчайшим путем в Изамон, соблазненные твердо обещанными местами на корабле, следующем прямо в Ехо. Я бы тогда еще поплутал с радостью, но дома ждали дела, близился учебный год, пропускать который мне не хотелось, и я отложил путешествие по Тубурским горам на неопределенное будущее. Я вообще легко откладываю на потом всякие желанные вещи; Хенна иногда говорит: «Ты живешь как бессмертный», – и она, конечно, права. Так уж меня воспитали; повзрослев, я как следует обдумал привитую мне концепцию и решил оставить все как есть – от добра добра не ищут.

А в Соис Боис Эоис я в тот вечер так и не попал. Не устал и не заблудился, напротив, слабые ароматы человеческого жилья уже щекотали мои ноздри, но куда сильней оказался запах приближающегося ливня. А с весенними ливнями в этой части Чирухты лучше не шутить. Утонуть в дождевых струях здесь – ну, не то чтобы самое обычное дело, но раз в несколько лет случается и особого удивления у местных жителей не вызывает.