Люси Сорью - Страна василисков

— Ага. — только и сказал я.

— Слушай, Штайнер, поговорим попозже, а? Мне в дороге будет неудобно, я и так ничего не соображаю… твоими молитвами, между прочим…

— Обязательно. — заверил его я. — Завтра и поговорим.

— Завтра?

— Пока, Жан. — прервал я дальнейшие расспросы и отключился.

Придется верить Еремееву на слово, решил я. По крайней мере, пока что: мне очень хотелось удостовериться в этом своими глазами.

Но это не решало той проблемы, что я всё ещё не мог даже напасть на след таинственной убийцы. Если, конечно, у неё вообще был след.

Но кто-то перерезал Вишневецкой горло. Причём так, что выдать его за самоубийство было в принципе невозможно — это не «ударила себя в грудь ножом, и так сорок раз», нарочно такого не сделаешь. Вернее, не сделаешь без посторонней помощи.

Кроме того, три дня назад произошло что-то. Что-то такое, что Вишневецкая записывает дату на настоящей бумаге, карандашом. Что-то связанное со стыковочным узлом, который на следующий же день закрывается на ремонт…

Я опять вздохнул. Мне очень не хотелось этого делать, но придется совершить ещё один звонок.

Сейчас мне не хотелось этого делать особенно.

Я отпил из кружки, раскрыл адресную книгу и пролистал вниз, пока не нашёл нужный номер. Секунду я поколебался, но всё же набрал его. В ухе раздались гудки. Я едва успел сделать ещё один глоток, когда их сменил мягкий мужской голос:

— Вы позвонили в главный офис кооператива «Монплезир». Чем могу быть полезен?

— Я хотел бы встретиться с госпожой Адатигавой. — произнёс я. Нужно отдать секретарю должное: от такой наглости с моей стороны он даже не помедлил. — Это важно.

— Виртуально или лично? — вместо этого спросил он.

— Лично. — уточнил я.

— Кто вы?

— Государев человек. — ответил я, назвав условленную кодовую фразу. На другом конце линии ответили молчанием.

Я ждал, облокотившись на стену и глядя в окно. Огни ночного города размывались в жёлто-оранжевое зарево, затмевая даже неоново-зелёное великолепие «АКУЛОНа».

— Госпожа Адатигава передаёт свои извинения, — ожила линия учтивым голосом секретаря, — и сообщает, что желает видеть вас завтра, в 18:40, в «Лепестке розы». Вас проведут.

— Форма одежды? — на всякий случай уточнил я. Такие детали лучше было выяснять заранее.

— На ваше усмотрение. — ответил секретарь. — Доброй ночи.

Связь оборвалась. Я вздохнул с облегчением. Без двадцати семь… пожалуй, управлюсь, а вот после этого…

Карта послушно раскрылась перед лицом — цилиндр орбиталища, развернувшийся в прямоугольник, на котором тут же выросли дома, проспекты и улицы. «Лепесток розы», «Лепесток розы»… ага, вот: Кирхвегерштрассе, дом 82-бис. Значит, Адатигава приглашает меня в один из лучших дамских клубов города.

Оставалось надеяться, что это не превратится в свидание.

Кирхвегерштрассе всё ещё находилась в Среднегорском, за добрых полгорода от меня, но тут ничего не поделаешь, решил я. Не стану же я отменять встречу: другой такой может и не быть. Да и ставить Адатигаву в неудобное положение мне хотелось меньше всего.

В конце концов, это было бы просто невежливо.

Утро началось с громкого звонка, раздавшегося прямо в ухе. С прямым доступом к барабанной перепонке можно было разбудить даже мёртвого.

— …Алло! — сонно рявкнул я, ладонью хлопая по уху. На часах в углу зрения было полдевятого. Полдевятого!

— С добрым утром! — поприветствовал меня голос Жюстины. — Может, впустишь?

— Фудзисаки, какого чёрта?!

— Штайнер, я стою у тебя под дверью. Так впустишь?

Я поднапрягся и вызвал изображение с камеры в парадном. Так и есть: в поле зрения камеры маячила медно-рыжая макушка моей напарницы.

— Какого чёрта тебя вообще так рано принесло? — простонал я и поднялся с постели. Со сна я был весьма неодет, поэтому пришлось торопливо запахнуться в первый попавшийся халат. Халат был замечательный, шелковисто-чёрный и с голубыми цветами, но я бы предпочёл показываться напарнице в более презентабельном виде.

Жюстина впорхнула, стоило мне открыть дверь, вчистую проигнорировав мой неодобрительный взгляд. В руке она держала белый бумажный пакет, а вместо вчерашнего лимонно-жёлтого макинтоша её сегодняшний наряд был бледно-зелёным.

— Восхитительно выглядишь. — одобрила она и сунула мне пакет. — Держи.

— Так какого чёрта? — спросил я, всё ещё глядя на неё. Ремарка Жюстины заставила меня запахнуться в халат поплотнее.

— Ты же сам просил заехать за тобой. — пожала плечами Фудзисаки и принялась разуваться. — Напоишь страждущую кофе или нет?

Я фыркнул и ушёл на кухню, по дороге мысленно попытавшись включить чайник. Это мне не удалось: в чайнике не было воды.

Пока я возился с чайником, вошла Жюстина; свой бледный макинтош она оставила в прихожей, и Линза на её левом запястье разбрасывала отблески света по всей кухне. Она без приглашения уселась на стул, вытянув длинные ноги в чулках.

— С сахаром? — спросил я, оборачиваясь к ней. Фудзисаки помотала головой.

— Как ты вообще живёшь в этом мавзолее? — вместо ответа спросила она меня. — Я заглянула мельком, это же ужас один.

Фудзисаки произносит эту маленькую речь каждый раз, когда бывает у меня дома. Это главная причина, по которой я стараюсь приглашать её к себе как можно реже.

Впрочем, были и другие причины.

— Загляни в ванную, — посоветовал я, — приятно удивишься… И вообще-то, я здесь не живу. Я здесь сплю. Если тебе так будет спокойнее.

— Я дома тоже в основном сплю, — возразила Жюстина, — но он-то у меня не напоминает мавзолей!

— Ага. Он меньше. — ответил я и снял чайник за секунду до того, как он выключился. Разлив чашки и размешав, я вернулся к столу и вручил Фудзисаки кофе. — Держи.

— О, спасибо. — одобрила она, принимая чашку. — Ты пакетик-то открой.

Внутри пакета оказались какие-то розовые пирожные. Я вытащил одно из них и надкусил: внутри оно было воздушным и наполненным заварным кремом — судя по вкусу, клубничным.

— Где ты их берешь? — спросил я, дожевав пирожное. Пришлось встать и взять блюдце: оставшиеся пять пирожных красиво умостились на нём.

— Там же, где и везде, в кондитерской. — ответила Жюстина. — На перекрёстке Ворониной и Семнадцати космостроевцев. Я же уже говорила.

Говорила, про себя признал я. Улица Семнадцати космостроевцев была как раз за «Пентагоном» Фудзисаки, в трёх кварталах и через одну остановку троллейбуса. На люфтмобиле это и вовсе меньше пяти минут лёту — и целая вечность проблем с парковкой.

Какое счастье, что полицейские машины могут парковаться почти где угодно.

— Нам с тобой только по кондитерским ходить. — хмыкнул я и сел к столу.

— А почему бы и нет? — спросила Жюстина, склонив голову набок. Её лицо приобрело донельзя мечтательный вид.