Кир Булычев - Книга вторая. Покушение на Тесея

Он растворился в толпе.

— Милодар, объясни мне, что произошло?

— Ничего особенного. Мы были с тобой на стадионе…

— Стой! Я вспомнила! Этот матч состоялся в две тысячи втором году. В Лондоне. Но ведь сегодня…

— Да, немало лет прошло.

— Но ведь мы с тобой были на стадионе!

Они поднялись наружу и уселись на лавочке в сквере на площади Лубянка, чтобы выкурить по сигарете. Вообще-то Кора не курила, но сейчас она была взволнована.

— Это была виртуальная реальность, В-Эр. Слыхала об этом?

— Конечно же, читала.

— Но сама не испытывала?

— Нет.

— А я тебе показал, что это такое. Потому что тебе придется работать в ВР.

— То есть все это нам казалось?

— Неужели у тебя ощущение галлюцинации?

— Ни в коем случае. — И Кора вытащила из кармана куртки сразу две кунжутных лепешки.

— То же самое было со всеми зрителями.

— Но они же знали, что это спектакль?

— Виртуальная реальность создается гигантскими по мощи компьютерами, которые переносят человека в нужную ему реальность, и эта реальность совершенно очевидна и индивидуальна.

— Но я могу поклясться, что никто на стадионе не знал, чем кончится матч, хотя они обязаны были это знать.

— Иначе незачем брать за билет месячную зарплату профессора. Но в тот момент, когда специальный поезд-транслятор подходит к перрону метро, люди переключаются из своей действительности в виртуальную.

— И забывают, где находятся?

— Они знали лишь, что идут на грандиозный футбол.

— Но почему никто не разочаровался?

— Зачем? Они получили, что хотели.

— Сколько же человек на самом деле в этом участвовало?

— Глупенькая, все зрители на стадионе были настоящими. Этот сюжет виртуальной реальности настолько популярен в России, что раз в месяц болельщиками полностью наполняют стадион в Лужниках.

— То есть они знают, что идут в Лужники, и думают, что идут на Уэмбли.

— Видишь, уже сложность! И не первая, и не последняя.

— А толстый Плюшкин?

— Он умер от старости полвека назад.

— Значит, матчи проходят по-разному?

— Общий результат — четыре-три в пользу России остается без изменений. Но в пределах этого счета возможны варианты.

— Но ведь я переживала, меня толкали, я пила пиво, слышала шум, я там была!

— Конечно же, ты там была.

— И еще сто тысяч человек?

— И еще сто тысяч.

— И президент?

— Какое-то число людей — миражи, голограммы. Это футболисты, судьи, президент.

— Значит, ты хочешь сказать, что сто тысяч человек могут купить билет на матч, который состоялся сто лет назад, забыть по дороге туда, в каком году они живут, провести два часа в неведении о конечном результате матча и вспомнить обо всем лишь по дороге домой?

— Вот именно, умничка!

— А вы сами все знали?

— Я не был закодирован. Я же находился на работе.

— А почему меня одурачили?

— Потому что я хотел показать тебе убедительность виртуальной реальности, создаваемой компьютером.

— Одурачить сто тысяч человек!

— Не одурачить, а показать им суперзрелище! Ты же знаешь, что есть люди, которые ходят на этот матч каждый месяц, — и таких тысячи. Это их главное развлечение в жизни.

— Гнусный наркотик!

— Почему? Человек получает заряд хорошего настроения на весь месяц вперед. Это как любовь. Пока ты целуешься, зуб не болит. К наркотику привыкают, а виртуальная реальность, как хорошая книга, как фильм. Полюбил его — смотри снова. Не удалось посмотреть — тоже не беда.

— В кино ты сидишь в зале и не участвуешь в действии.

— В хорошем — участвуешь. Ты можешь поставить себя на место героя.

— Но тебя не могут побить.

— С виртуального стадиона ты тоже вернешься живым. Фирма гарантирует.

— Значит, участие кажущееся?

— Нет, участие настоящее.

Пальцы Коры нащупали в кармане куртки что-то мягкое. Она вытащила кунжутную лепешку, ту, что получила на стадионе от кришнаита.

— Наверное, я зря провожу жизнь в метаниях по Галактике, — произнесла Кора. — Рискую жизнью, даже иногда погибаю, сама убиваю людей. Зачем? Можно пойти на стадион…

— Ты бы сбежала с этого стадиона, как только догадалась, что он — игрушка, перец в пресной жизни. Твой стадион не для зрителей, а для истинных спортсменов.

— Не утешайте меня, комиссар, — запротестовала Кора. Она уже поняла, что ей не суждено провести выходные в родной деревне.

У выхода из старой подземки их ждал серый с синей полосой служебный флаер ИнтерГпола, вызванный Милодаром по интуитивной связи…

Пришлось перебежать к нему, прикрываясь футбольными программками. На улице моросил тоскливый осенний дождик.

Комиссар достал из кармана два скромных белых пакетика.

— Здесь семена для твоей бабушки. Все-таки сдержал обещание!

Через шесть минут флаер примчал их в санаторий «Узкое», раскинувшийся за Палеонтологическим музеем на окраине Москвы. Там, под одним из прудов, находилась тайная база московского сектора ИнтерГпола.

Спустившись по бетонной трубе и миновав стальные двери, они оказались в белом коридоре. Потолок кое-где протекал. Стены давно пора бы покрасить. Но Кора не стала говорить об этом комиссару. Она все еще ломала себе голову, зачем он ее сюда пригласил.

Они вошли в кабинет комиссара.

Ничто не указывало на то, что он находится под прудом в запущенном парке, если не считать таза в углу, в который капало с потолка. Мягкие ковры и низкие кресла придавали кабинету восточный экзотический уют.

— Присаживайся, Кора, — произнес комиссар, — чувствуй себя как дома.

Это был опасный знак. Комиссар никогда не добрел перед своими агентами, если им не угрожала смертельная опасность.

— Что будешь пить? Виски с содовой? Или джин с тоником?

— Вы же знаете, что я пью только водку «Абсолют», — ответила Кора, которая старалась держать себя в руках и не показать страха, охватившего ее. Задание обещало быть смертельно опасным.

— Сейчас ты увидишь испуганную, убитую горем женщину. Ты должна проникнуться сочувствием к ее горю, — сказал Милодар, протягивая Коре высокий бокал. До половины он был наполнен колотым льдом и ломтиками лимона, поверх покачивался небольшой, но глубокий бассейн водки.

— Должна?

— Я не заставляю тебя притворяться. Ее горе искренне и глубоко. А мы обязаны ему помочь.

— В чем заключается ее горе? — осторожно спросила Кора. Она знала, насколько активно ИнтерГпол был погружен в большую галактическую политику.

— Она боится потерять своего единственного племянника. Его могут убить.

— Мы должны спасти его?

— Вот именно.

— Почему?

Милодар поставил своей бокал на край стола и начал загибать пальцы.

— Во-первых, мы гуманисты. И любая человеческая жизнь для нас — истинная драгоценность.