Кир Булычев - Книга вторая. Покушение на Тесея

Разумеется, возможна ошибка. Но мы будем действовать так, как будто никакой ошибки не произошло.

Кора словно очнулась от гипноза. Сколько времени прошло?

Внутренние, точные до долей секунды часы сообщили:

— Минута и шесть секунд… семь, восемь, девять, десять…

Кора стала продвигаться к кромке причала, понимая, что еще через двадцать секунд ей надо будет нырнуть в эту круговерть пены и взбаламученного песка — без особой надежды отыскать там безжизненное тело ее героя. И пока она будет, сдерживая дыхание, рыскать в зеленой мути, остается надежда, что принца Густава отыщут мониторы, отметят прекращение дыхания и тут же вытащат его наружу, вырвут из игры. Если не опоздают, если не будут повреждены клетки мозга… если он не размозжит себе голову о каменную причальную стенку…

В этот момент принц Тесей выскочил из воды — почти по пояс. Глаза были выпучены, рот приоткрыт, он стремился втянуть в себя воздух, потому что легкие готовы были разорваться…

Один вздох, второй…

Тесей могучими гребками преодолел расстояние до песчаного пляжа рядом с причалом. Он поднялся, пошатываясь, — воды было по пояс… пошел дальше. Потом повернулся, отыскав глазами Миноса, и поднял вверх два пальца — указательный и большой. Между ними был зажат золотой перстень.

Зарыдала, забилась в истерике пухленькая Перибея — она уже похоронила себя. Резко повернулся и пошел прочь царь Минос. За ним, утками, — его семейство. Лишь тонкая и прозрачная его дочь… Ариадна? — обернулась, глядя на обнаженного богатыря.

— Великий царь! — крикнул Тесей, перекрывая шум прибоя. — Ваше величество! Возьмите свой перстень. Мой отец Посейдон возвращает его вам.

Минос был вынужден остановиться. Он не мог игнорировать дар морского бога.

Тесей протянул руку и кинул перстень в открытую ладонь Миноса.

— Вечером жду вас на пир в моем дворце, — сказал Минос. — Завтра же наступит великий день жертвоприношения.

Кора подумала, что чудо, происшедшее у нее на глазах, не столь уже чудо для тех, кто убежден в том, что боги и существуют, и определяют судьбу людей. Случившееся, скорее всего, можно было бы сравнить с ситуацией, когда царь Минос требует удостоверение: метрику, паспорт — у приехавшего молодого человека. И тот вынужден этот паспорт предъявить.

То, что Тесей чуть не утонул при этом, кого это касается, кроме Минотавра, теряющего завтра новую жертву?

Тесей остановился рядом с Корой.

— Трудно было? — спросила она.

Кора не верила в реальность Посейдона, что было нелогично и даже глупо, потому что если ты всего два дня назад распивала славное вино не только с великим Дедалом, но и с двумя кентаврами, то не грех бы допустить и существование морского бога. Но Кора предпочитала оставаться на позициях здравого смысла, даже когда не оставалось ни позиций, ни смысла.

— Я и не мечтал отыскать, — ответил не менее трезвый, чем она, Тесей. — Я шарил руками в песке, а быстро это не сделаешь. И когда воздуха уже не оставалось и я понял, что сейчас придется подниматься без кольца, пальцы нащупали что-то круглое… это мог быть камешек.

— К счастью, это оказался перстень, — сказала Кора.

— Прошу уважаемых афинян проследовать в отведенные для них покои, — провозгласил критский придворный.

Тесей поднял руку, прощаясь с гребцами. Те оставались на корабле, а причал был оцеплен двумя шеренгами тяжелых воинов Миноса — тот не хотел рисковать.

Гребцы ответили нестройными криками. Тесей был их вождем и героем. Феак за всех обещал сделать все как надо. Ведь на долю гребцов могло выпасть немало испытаний.

Остальным предстояло провести последнюю ночь в восточных, покинутых даже челядью и отданных летучим мышам, крысам и тарантулам помещениях. Холодный дождь молотил по дырявым крышам, глиняный пол кое-где отсырел и стал скользким. Идти на корабль за одеялами было далеко, да Тесей и не хотел никого отпускать туда, опасаясь подвоха со стороны критян. Так что все сбились в двух комнатах — девушки в маленькой, внутренней, куда можно попасть лишь через внешнюю, в которой спали юноши. Притом всю ночь кто-нибудь бодрствовал.

На рассвете возле комнат послышались шаги. Зазвенело оружие. Тесей громко приказал всем проснуться и занять места у дверей. Тогда все стало тихо. Только шумел дождь.

Утром, когда холодный туман окутал дворец, к Тесею пришла гостья.

Женщина была закутана в длинный, до земли, плащ, накинутый и на голову, так что видны были лишь нос, рот и подбородок.

Она сказала часовому, что ей нужно поговорить с Тесеем. Часовой не хотел пускать ее, но Тесей, который не спал, услышал их разговор и вышел к женщине. Кора сидела у стены и слышала их разговор.

— Тесей, — сказала женщина знакомым надтреснутым глуховатым голосом. — Я не могла заснуть всю ночь, и ты тому виной.

— Кто ты?

— Я открою тебе свое имя. Но поверь мне, что я твой друг и, может, единственный настоящий друг на острове.

— Зачем ты пришла?

— Отойдем на несколько шагов. Я не хочу, чтобы нас могли увидеть.

Кора поднялась и прижалась к щели, пересекавшей стену. Две фигуры — высокий массивный Тесей и изящная маленькая, по грудь ему, закутанная молодая женщина — стояли лицом к лицу.

Голубой туман полз у их ног, закрывая до колен.

— Сегодня я впервые увидела тебя на набережной, — прошептала женщина. — В моем сердце что-то дрогнуло. Я поняла, что ты и есть мой избранник.

— Кто ты? — повторил свой вопрос Тесей, и Кора была вынуждена признать, что он совершенно прав. Терять время с незнакомкой на рассвете, перед важными событиями было легкомысленно для вождя похода, даже для очень молодого вождя.

Женщина откинула с головы покрывало, и Кора в рассветном голубом сиянии узнала одну из дочерей царя Миноса, ту, субтильную, тонкую, нежную, знакомую голосом и манерами. Неужели Тесей ничего не почувствовал?

— Я — Ариадна, дочь царя Миноса, — произнесла молодая женщина. — Я славна своей красотой на весь остров и на все земли, подвластные Криту. Сотни благородных принцев и героев сватались ко мне, но вынуждены были возвратиться восвояси…

Кора не сказала бы, что Ариадна уж так хороша, как сама о себе говорила. Впрочем, существуют женщины, которые вынуждены хвалить себя, иначе есть опасность, что их недооценят современники. Но принцессе нельзя было отказать в преходящей и непрочной красоте, такой же, какую Кора увидела у дамы Рагозы, герцогини и главы клана Рагозы. Той самой, которая, втрое помолодев, стояла ранним утром перед своим племянником Тесеем, он не мог ее узнать, ибо был заколдован условиями ВР-круиза, и с которым дама Рагоза, очевидно решила расправиться, чтобы он пропал без следа. Лучше исчезнувший принц Густав, чем потерпевший поражение либо слишком радикальный реформатор.