Кира Стрельникова - Агентство «Острый нюх». По следам преступлений

– А пойдем, – решительно кивнул Соколинский и направился к дому. – Эх, давно не выбирался в лес! – мечтательно протянул он, уже предвкушая, как встанет на четыре лапы и оставит на время заботы и переживания, отдав первенство инстинктам.

Аня повеселела и вприпрыжку обогнала его, забежав в дом. Через некоторое время из двери выскочила сначала ярко-рыжая, с белой грудкой и черными носочками на лапах, лисица. Черным были окрашены кончики ушей и роскошного пушистого хвоста. Свесив розовый язык из пасти, зверь широкими прыжками помчался к задней калитке, а за ним спустя пару мгновений из дома выбежал крупный, раза в два больше, лис, довольно жмурясь и облизываясь, и неспешно потрусил туда же. Света проводила их взглядом и громко сказала:

– Долго не бегайте, скоро ужин будет! И баня почти готова!

Лис оглянулся, мотнул головой и проскользнул в приоткрытую дверь – шустрая Аня уже ускакала, и между деревьями мелькал только ее хвост.

…Они вернулись часа через три, когда уже почти совсем стемнело, довольные, набегавшиеся и наигравшиеся всласть. Женька еще успел поймать кролика, порадовать своего зверя, ну и покрасоваться перед лисицей, чего уж там. Алена, хоть и сама хищник, охотиться не любила от слова совсем, и Женьке приходилось сдерживать свои инстинкты при ней. Зато сейчас отвел душу, и в ней наконец-то царило умиротворение. Аня спокойно трусила рядом, иногда фыркая и облизываясь – она гоняла пару мышек, ухитрившись найти их, и бегала за белками, громко взвизгивая от возбуждения и избытка эмоций. Женька снисходительно косился на нее, думая, какая же лисичка, в сущности, еще девчонка, но с ней весело и приятно вместе носиться по лесу. И играть тоже, правда, он все же поддавался, в шутку рыча и пытаясь укусить рыжий бок. Конечно, не кусал, с его-то клыками поранить нежную лисицу – раз плюнуть. Но она так смешно сопела, пытаясь побороть Женьку…

Дом встретил вкусными запахами домашних пельменей и выпечки – наверняка мать готовила свой фирменный пирог с капустой и яйцом, догадался Соколинский, заходя в небольшую комнатку в коридоре, где оставил свои вещи перед оборотом. Аня скрылась в соседней комнате. Пойманный кролик успел перевариться в звериной ипостаси, и Женька ощущал себя изрядно голодным и даже немножечко уставшим. Да уж, давненько они со зверем так не развлекались!

– Жень, глинтвейн будешь? – раздался с той стороны двери голос Ани – она уже переоделась, судя по всему.

– Буду! – с воодушевлением заявил он, натягивая свитер.

А после ужина можно и в баньку погреться, попариться с веничком, попить прохладного бодрящего кваса домашнего изготовления… Женька зажмурился от предвкушения, сглотнув набежавшую слюну, и вышел из комнатки, торопясь на кухню. Большая, светлая, отделанная натуральным камнем и деревом, с большим столом, за которым умещались две семьи, она была очень уютной, несмотря на то что сейчас там галдели пять человек и еще и телевизор бормотал в углу. Женщины суетились у плиты, громко обсуждая рецепты, мужчины спорили, какой маринад для шашлыков лучше и дает больше сочности и нежности, в общем, царила непринужденная и дружественная атмосфера.

– Женя, доставай тарелки! – скомандовала мама, и едва собравшийся присесть на стул Лис снова выпрямился и подошел к шкафу с посудой.

На стол поставили большую глубокую миску с пельменями, из холодильника появилась домашняя сметана в крынке, купленная здесь же, в Ольгино, кетчуп, майонез – для отца Женьки – и большой кувшин с квасом. К вкусным запахам примешался пряный, с апельсиновой ноткой, аромат глинтвейна, над которым колдовала Аня.

– Кто еще будет? Готово! – весело известила она, отставив дымящуюся кастрюлю с плиты.

Разлив желающим по кружкам, Аня поставила кастрюлю на стол, и наконец все расселись, с удовольствием принявшись за ужин. Потом были посиделки в бане, по очереди, естественно, ибо и Соколинские, и Солодовы предпочитали получать удовольствие от парилки, не обременяя себя лишней одеждой. Рядом с баней имелся пруд, за которым присматривал местный леший по договоренности, и вода в нем всегда была чистой, зимой и осенью – прохладной, как раз под парную, а летом теплой, если стояли жаркие деньки. Женька за весь вечер почти не вспоминал ни об Алене, ни о Рэме, ни о возникших шероховатостях в личной жизни, отдыхая душой и телом. Когда же родные разбрелись по дому, Соколинский взял кружку с горячим глинтвейном и вышел на веранду, облокотившись на перила и глядя на бледные звезды, видневшиеся на непривычно для осени чистом небе. Вкусный воздух пах прелыми листьями, чуть-чуть сыростью, от соседей тянуло какой-то едой, с другой стороны – почему-то грибами, хотя их время уже давно прошло. Женька покрутил в пальцах кружку, рассеянно улыбнулся ленивым мыслям, ползавшим в сознании обожравшимися гусеницами.

«Интересно, как там Аленка?» – подумалось ему вдруг, и Лис осознал, что за весь день телефон так и не зазвонил. Да и он сам даже не вспомнил о трубке, как и о желании поговорить со своей любимой. Можно было бы списать все на ту же обиду, однако парадокс заключался в том, что Женька ее не ощущал. Вот совсем. Чуть-чуть скучал, но не настолько, чтобы бежать обратно в дом, искать где-то брошенную трубку и звонить прямо сейчас. И время уже не раннее, к полуночи близится, может, она спит вообще. Соколинский неслышно вздохнул, чуть нахмурился и отхлебнул из кружки пряного, ароматного глинтвейна. Вкусно все же у Аньки получилось, и где только научилась?

Словно в ответ на его мысли из двери выскользнула темная фигурка, кутаясь в плед с бахромой, и замерла рядом, тоже глядя в небо.

– Вкусный глинтвейн получился, – похвалил Женька, желая сделать приятное подруге детства – просто так, от хорошего настроения. – Кто научил?

Аня дернула плечами, по-прежнему не глядя на него.

– Знакомая травница подсказала, мы на одном курсе учимся, – легко ответила лисица. – Она все время нам на наших сходках его варит, вот я и выпросила. Спасибо, – чуть тише добавила Аня и опустила голову, рассматривая узор на деревянных перилах. – Как у тебя вообще дела? – спросила она непринужденно.

– Бывало лучше. – Женька поморщился, испытывая странное желание поделиться своими проблемами, хотя раньше особо с Анькой не откровенничал.

– На работе? – с искренним сочувствием уточнила лисица.

– И там тоже. – Женька помолчал, поболтал в кружке остатки глинтвейна и залпом выпил. – Я предложение Аленке сделал, – неожиданно даже для самого себя добавил он, глядя в темноту перед собой.

Между ними снова повисло молчание, и Соколинский не видел, как сжались губы Ани и как расширились ее зрачки. Он не слышал, как сердце девушки пропустило удар, но ощутил, как тишина между ними стала плотнее, и покосился на девушку, подумав, а не зря ли заговорил тут с ней о личном.