Маркус Сэйки - Огненные письмена

Эпштейн стрельнул в Купера глазами и тут же отвел взгляд в сторону:

– Защищаю нас. Данные…

– Купер, – сказал Джейкоб, – мы понимаем ваши чувства, но кольцо – единственное, что защищает город от толпы линчевателей.

– Толпы линчевателей, которая гонит перед собой детей, – уточнил Купер. – Это не пешки на доске, а дети, и вы собираетесь их убить.

– Не всех, – сказал Воглер. – Система имеет исключительно оборонительный характер. Я пацифист, сэр.

– Сообщите об этом их родителям, – сказала Шеннон.

– У нас нет выбора, – поморщился Эрик.

– Есть. Вы прямо сейчас и делаете выбор.

– Это мирный город, – сказал Джейкоб. – Здесь живут простые люди, включая тысячи детей. Кроме кольца, их ничто не защищает. Люди, которые идут сюда, бывшие бойцы спецназа, обученные выживать в условиях войны, и вооруженные убийцы. Никто из нас здесь не крутит себе усы. Если мы снимем защиту, те детишки, возможно, и останутся живы. Но сколько людей в Тесле погибнет? Сколько детей?

– Вы, Воглер. – Купер показал на анимацию. – Там три кольца, и виджиланты почти подошли ко второму. Что это означает?

– Система представляет собой энергетическое оружие направленного действия. Оно вырабатывает электромагнитное излучение около двух с половиной гигагерц в зависимости от содержания пыли в воздухе, влажности, воздушных потоков. Первое кольцо расположено на гарантированно безопасном расстоянии. Второе дублирует первое. На этой линии, независимо от условий (мы исходим, конечно, из того, что они не выходят за рамки нормы), воздействие уже будет ощущаться.

– И что же это за воздействие? – спросила Шеннон.

В ее голосе послышалась какая-то подростковая живость, привлекшая внимание Купера. Он посмотрел на нее – она не подмигнула, но он видел, что собиралась, о чем свидетельствовало едва заметное сокращение мышц. Дай-то ей бог – она ими играет.

– Кольцо взбаламучивает электрические диполи вроде воды и жиров, а их движение генерирует тепло.

– Вроде микроволновки?

– Совершенно верно, – улыбнулся ей Воглер.

– Значит… – Она сделала драматическую паузу. – Они сгорят заживо.

– Преимущество системы в том, что у нее есть ряд предупредительных ступеней. Не то что вот человек жив, а через секунду мертв. Фатальное действие имеет место, только если…

– …кто-то с винтовкой заставляет вас войти в зону поражения, – закончил за него Купер.

– В условиях отсутствия идеальных выборов единственное рациональное действие – лучшее из худших, – сказал Эрик.

– Тогда почему вы не смотрите?

– Что?

– Легко говорить о большем добре, когда вы смотрите на цветную каплю, которая пересекает пунктирную линию, – сказал Купер. – Но на самом деле происходит нечто иное.

– Я… я люблю людей. Вы знаете, что люблю. Эти дети…

– Купер, прекратите изображать святого, – резко сказал Джейкоб. – Сколько человек вы убили? Сколько человек вы убили сегодня?

– Сегодня? Двоих. И обоим я смотрел в глаза. – Купер сжимал и разжимал кулаки. – Я не святой, Джейкоб. Далеко не святой. Но если вы решаете, кому жить, а кому умирать, то имейте мужество смотреть на это.

Эрик глубоко вздохнул:

– Компьютер. Квадраты от первого до пятнадцатого, активация, дрон камеры видеонаблюдения, множественная перспектива, виджиланты у Кольца Воглера.

Воздух зашевелился и ожил. То, что только-только было пустым пространством, неожиданно заполнилось людьми, целой толпой, ордой. Купер много раз слышал число – поголовный обсчет Новых Сыновей Свободы, но одно дело – слышать число, а другое – видеть живую массу, толпу, которая вполне могла заполнить стадион средних размеров. В таком масштабе отдельные лица терялись в шагающем целом, а покрытая пылью одежда в сочетании с бородами, грязью и оружием создавала впечатление единого существа, тысяченого-го насекомого из ночного кошмара.

– Так лучше? – холодно прозвучал голос Джейкоба. – Видите, что наступает на нас?

– Дети, Эрик.

– Не надо… – начал говорить Джейкоб.

Но Эрик оборвал его:

– Компьютер, сгруппировать квадраты, крупный план первых рядов.

Голограмма с головокружительной скоростью уплыла, множественная перспектива сменилась, изображение пошло одним потоком.

Судя по новостям, Сыновья захватили около шестисот детей. Незначительное число в сравнении с виджилантами, шествующими в двадцати метрах за ними. Но, собранных вместе, их было едва ли больше учеников школы, которую посещал Тодд. Самым маленьким было четыре или пять лет, старшим – под двадцать. Большинство по возрасту находились посредине между этими двумя крайностями. Одеты для такой погоды они были слишком легко, а их лица искажал страх.

– Эрик, – тихо сказал Джейкоб, – никто этого не хочет. У нас нет выбора. Решение ужасное, мы будем нести за него ответственность до конца дней, но оно правильное.

– Правильное? – переспросил Купер.

Он не мог оторвать глаз от экрана. Шестьсот детей. Его разум хотел перевести картинку в общий план, чтобы не видеть лиц, но он именно поэтому заставил себя сосредоточиться на одном лице. Девочка-подросток шла чуть впереди остальных, склонив голову, волосы закрывали ее лицо. Он сразу же понял, что эта девочка из академии. Если другие рисковали бросать на Сыновей вызывающие взгляды и, возможно, могли сопротивляться, несмотря на боль, то девочка просто шла. Она не склонялась перед ужасом не потому, что была смелее или сильнее, а потому, что всю жизнь прожила в мире ужаса.

– Может быть, ваше решение и позволит вам победить, но оно неправильное.

– Они пересекают вторую линию, – сказала Шеннон.

Купер знал, что она имеет в виду анимацию, но это было видно и на экране. Невидимая волна восприятия прошла по детям. Не ветер, который пытается сорвать одежду или шапку, а рябь боли, исказившая их черты в гримасы со сжатыми зубами. То, что начиналось как странное тепло, стало обжигать, по мере того как они углублялись в область облучения. Несколько детей замедлили шаг. Мужчины за ними подняли винтовки, выкрикивая беззвучные угрозы. Некоторые из Новых Сыновей засмеялись. Один мальчик замер, развернулся, его вызов был очевиден даже без звука, он размахивал руками, качал головой. Темноволосый человек, лет пятидесяти пяти, небрежно приставил приклад винтовки к плечу, прицелился с привычной сноровкой и выстрелил.

Шеннон охнула.

Земля в нескольких сантиметрах от ног ребенка взорвалась фонтанчиком.

Мальчик попятился, его лицо исказила гримаса недоумения. Приятель схватил его за плечо и потащил вперед.

Судя по виду Рэндала Воглера, его вот-вот могло вырвать. Эрик Эпштейн высунул язык, а челюсть его двигалась так, будто он готов его откусить. Джейкоб положил руку на плечо брата и сказал: