Мария Дубинина - Дзюсан. Академия-фантом

За дверью послышались шаги, и Асикага быстро прижалась к Генри:

– Положись на меня, Генри-кун.

Так же быстро отстранившись, она беззаботной походкой поплыла на выход и там столкнулась с Кимурой.

– Уже ухожу, – обрадовала она его и, игриво ткнув кулачком в плечо, удалилась.

Сората не трогался с места, пока ее шаги окончательно не стихли в тишине вечерней Академии, после чего как-то робко приблизился к замершему у камина Генри. Против воли британец принялся изучать его лицо, будто желая прочитать на нем чистосердечное признание.

– Что? – Кимура провел рукой по щеке, пригладил челку и убрал непослушную прядь за ухо. – Что-то не так?

– Н… нет, – с заминкой ответил Генри и отошел от камина, чтобы им обоим было удобнее его осматривать. – В ту ночь я немного спешил, поэтому плохо помню, как открыл ход. Кажется…

Он присел на корточки и принялся пальцами исследовать декоративную лепнину, тем самым найдя удобный повод скрыть выражение своего лица, зная за собой неумение хорошо прятать эмоции. Мрамор был холодным и гладким, пальцы скользили по нему как по морской гальке, Макалистер постарался сосредоточиться и припомнить в подробностях первый раз, когда ему пришлось пользоваться этим путем, но лишь усугубил ситуацию. Нервы были на взводе, темнота и теснота тоннеля пугали до дрожи.

– Генри.

Мужчина вздрогнул, царапнув ногтями по мрамору.

– Генри, ты уверен, что это необходимо? – спросил Сората, подойдя ближе. Макалистер чувствовал его присутствие за спиной, ровное тепло, как от горящей свечи. – Я имею в виду, мы можем сделать это в другой раз.

Почти сразу вслед за его словами щелкнул механизм, и задняя стенка камина отъехала в сторону. Пахнуло холодом и запахом сырой земли и камня. Генри включил фонарик, но темный провал точно пожирал малейшие крупицы света, и тонкий электрический луч просто потонул в вязкой черноте. Ладони взмокли, но, памятуя о том позорном случае в кладовке, Генри не мог позволить себе снова показать свой страх.

– Не думаю, что это хорошая идея. – Он постарался придать голосу должную уверенность, но и в этом, похоже, оказался не силен. – Разве тебе самому неинтересно? Не хочется узнать, как все было на самом деле?

– На что ты надеешься? – Кимура шевельнулся, Генри почувствовал это так же ярко, как если бы увидел. – Это просто мертвый храм, там нет и не было ничего, что помогло бы тебе в поисках… в поисках сестры.

Макалистер выпрямился, размял затекшие мышцы:

– Никогда не узнаешь, пока не попробуешь.

Оба мужчины встали напротив камина, старательно не глядя друг на друга. Темнота клубилась в узком проходе, будто бы просачиваясь в библиотеку откуда-то из другого мира.

– Не уверен, что это то, что я хотел бы непременно попробовать, – пробормотал Сората и вцепился пальцами в кончик косы. Макалистер скосил на него глаза и только собрался придумать достойный ответ, как его прервал скрип половиц в коридоре. Похоже, в этот вечер не только им одним спокойно не спалось.

Шаги приблизились к двери, потоптались немного, снова удалились, но спустя минуту вновь проскрипели совсем рядом. Макалистер осторожно сдвинулся с места, но Кимура схватил его за плечо, останавливая. И вовремя.

– Генри? Кимура-сан? – Хенрик Ларсен заглянул в библиотеку, сонно моргая и борясь с зевотой. – Ищете, что почитать перед сном?

Взгляд датчанина метнулся Генри за спину, и, чтобы скрыть камин, Сорате пришлось вплотную придвинуться к другу.

– Я помешал, что ли? – Хенрик еще раз попытался разглядеть, что они прячут, не сумел и озадаченно поскреб подбородок. – Ладно, удачи тогда. Генри, предложение поболтать после работы еще в силе.

Когда за ним закрылась дверь, Макалистер негромко, но прочувствованно выругался. Сердце только-только начало нормально биться, а до этого колотилось как бешеное.

– Сдаюсь. – Он незаметно вытер ладони о брюки. – Идти подземным ходом – не лучшая идея, – и, опережая воспрянувшего духом японца, продолжил. – Проведешь нас лесом. Вместе как-нибудь отыщем дорогу.

В ясную погоду темнело на острове довольно поздно, однако, миновав парк и японский сад, Генри засомневался в верности принятого им же решения. Когда забор вырос перед ним из сумрака, он на долю секунды испугался, но сумел довольно быстро взять себя в руки.

– Здесь есть дыра. – Сората ничего не заметил, нагнувшись и отогнув край профлиста, обернулся к британцу. – Я первый, наверное?

Генри кивнул, и Кимура быстро юркнул в лаз, мужчина последовал за ним без промедления, будто опасался, что дыра затянется за его спиной. Совсем глупое, детское чувство.

Лес, в который они оба попали сразу же, был темным, страшным и скрипучим. Генри он показался дремучей чащей из сказок братьев Гримм. Плохо различимые во мраке острые ветки цеплялись за одежду, кололи кожу, оставляя на ней занозы и не слишком глубокие, но очень досадные царапины, а ноги то и дело скользили на палой гниющей листве и путались в траве, оплетающей кроссовки. Британец быстро понял, что фонарик мало чем может ему помочь, но упорно подсвечивал узкую, едва заметную тропинку между деревьев, но все же не заметил, как она, вильнув напоследок, растворилась в диком буйстве природы. Генри остановился, огляделся, луч его фонаря запрыгал по покрытым мхом и плесенью стволам, выхватывая из темноты то сморщенную кору, то раскоряченные ветви. Этот лес был болен и очень стар, Макалистеру чудилось, что он пытается избавиться от чужаков, остановить их, направить на неверный путь.

– Мне кажется, Генри, это неудачная затея. – Сората шел следом, шурша палой подгнивающей листвой, и вертел головой, пытался восстановить в памяти маршрут. Но, вероятно, тщетно. – Мы с Руми шли туда. – Он махнул рукой вправо. – Но в темноте все направления похожи. Прости, я едва ли смогу помочь. Ты сам помнишь, как мы тогда возвращались?

– Смутно. – Макалистер поводил фонариком по сторонам, но это нисколько не рассеяло сгущающийся мрак. Напротив, тот будто стал только гуще и неприятней. – Ладно, давай вернемся. Попробуем снова в другой день.

Генри развернулся и пошел туда, откуда, по его мнению, они только что пришли. Сората, прихрамывая, догнал его и подцепил под локоть. Пришлось изрядно замедлиться, чтобы подстроиться под шаг японца, по буеракам натрудившего больную ногу.

Лес становился гуще, непроходимее, злее. Генри с трудом продирался сквозь колючий кустарник диких ягод и почти тащил на себе притихшего Кимуру. Ночные звуки и запахи дурманили рассудок. Чтобы хоть как-то развеять чары ночного леса, он решился затронуть сложную, но очень важную для себя тему:

– Почему ты делаешь это? – Сората вскинул голову, прислушиваясь, и Генри ровно повторил: – Почему ты делаешь все это? Помогаешь мне, слушаешь. А ведь мог бы просто послать мои дела к черту, особенно после того… после того, что я тебе рассказал.