Анна Орлова - Оборотень по особым поручениям

– Конечно, – ответил я и кратко описал присутствующих в доме. Потом повторил рассказ о событиях вчерашнего вечера и утреннюю находку.

Рассел тяжело вздохнул.

– Все, решительно все под подозрением, – мрачно сказал он. – Ладно бы эту Брадшо зарезали или застрелили, можно было бы поискать орудие преступления! Хотя в этой чертовой шкатулке с сокровищами можно слона спрятать, вовек не найдешь!

– Слон есть на втором этаже, – просветил я. – Правда, не весь, только голова с во-от такими бивнями. Извините, просто я уже давно тут кручусь, и поиски неведомо чего мне поперек горла. А как убили мисс Брадшо?

– Точно это определит вскрытие, но навскидку – у нее разбит затылок, правда, не сильно, и сломана шея. И синяки на горле.

– Как у покойного Уоррена? – насторожился я.

– Нет, не похожи, – покачал головой Рассел. – У нее ссадины на шее. И синяки на руках, как будто ее держали. Возможно, ее сильно толкнули. Либо же девушка вырвалась и хотела отступить. Она, вы говорите, была пьяна, да на каблуках… Словом, не устояла на ногах либо поскользнулась на траве, упала навзничь и ударилась о ступеньки.

– Значит, если это и убийство, то по неосторожности?

– Но все равно убийство, – сказал инспектор. – И вот еще что… У девушки сломаны два ногтя на правой руке.

– Это могло произойти, если она отбивалась, вы хотите сказать?

– Да. Например, пыталась вцепиться нападавшему в глаза, как сегодня демонстрировала мисс Тагор… Вы никого расцарапанного не видели?

– Нет, – покачал я головой. – Только Огдена, но это ему на танцах от мисс Тагор прилетело, и не ногтями – кольцами кожу ссадила.

– Посмотрим повнимательнее, – сделал пометку Рассел. – Жаль, мисс Брадшо лежала на траве, там следов мало. Только от каблуков дамских туфель, которые попортили газон, но это, похоже, она сама и натоптала. На гравийных дорожках тоже, понятно, никаких отпечатков обуви. И надо уточнить, кстати, может кто-то заметил, были ли у нее ногти сломаны еще раньше. А что насчет запахов? Может, под ногтями у нее осталась кровь убийцы?

– Все смыло дождем, – мрачно ответил я. – Я и тело-то едва унюхал, где там разбирать, есть под ногтями у девушки чужая кровь или нет… Пусть медик смотрит. А вот учуять, был ли кто-то рядом с ней, я могу. Хотя вчера с ней многие танцевали…

– У Огдена на одежде несколько блесток от ее платья, – выдал козырь инспектор. – Ну, это ладно. Блестки еще нашлись у Уоррена и Тоби Бейнса. Похоже, покойная была не прочь к кому-нибудь поприжиматься. Зато у Огдена еще и ботинки испачканы землей и травой!

– Это как-то уж слишком очевидно, – вздохнул я.

– В жизни, Алекс, часто все бывает банально и очевидно, вам ли не знать?

– Возможно. Грег, вы разрешите присутствовать?..

– А как я это объясню? Вы же для них не полицейский.

– Ну, я буду присутствовать… иначе. Вдруг что-то учую или услышу. Я же все-таки был тут вечером.

– Жаль, что нельзя точно определить время смерти, – пожаловался инспектор. – Еще и этот проклятый дождь!

– Погодка была не очень, – кивнул я. – Кстати, я не видел ее где-то с одиннадцати. Не думаю, чтобы она долго бродила в саду по такой темноте и этакой сырости. Приступим?

– Конечно, что время тянуть, – сказал инспектор. – Вы тогда выйдите, чтобы вас видели, и возвращайтесь… ну, к окну да гавкните там. Надеюсь, если я втащу вас в дом за шкирку, ваша гордость не пострадает?

– Переживу, – сказал я и удалился, по пути распрощавшись с собравшимися в гостиной наследниками.

Не сказал бы, что Рассел был деликатен, когда затаскивал меня в кабинет через окно, но что поделать? Зато теперь я мог залечь под креслом инспектора и видеть и слышать происходящее.

– Присаживайтесь, мистер Огден, – негромко сказал тот, принимая во внимание плачевное состояние первой жертвы. – Может, водички?

– Нет, спасибо… – мученически прошелестел тот, придерживая голову.

Судя по всему, в черепной коробке Огдена маршировали стада слонов с индийскими гвардейцами и полковым оркестром, приветствуя раджу трубными криками, ружейными залпами и духовой музыкой. Ну или же наперерез яростно гудящему паровозу с топотом проносились стада бизонов. (Да, грешен, я тоже иногда читаю приключенческие романы.)

– Мистер Огден, где вы были вчера ночью? – начал инспектор.

– Сперва на танцах. Я напился как последняя скотина, – честно сказал тот. – Хелен… Хелен почему-то уцепилась за Дэниела. Хотя я знаю почему…

– Так поведайте, будьте добры!

– Наследство, – сказал он. – Это клятое наследство… Будто у меня мало денег! Но нет… будем искать сокровища.

– А при чем тут мистер Дэниел Бейнс?

– Он искусствовед, – пояснил Огден. – Понимаете? Хелен не разбирается в старинных вещах, а их тут прорва. Я тоже не могу сказать, что из этого подлинник, что копия, что подделка, а хапать все подряд… грузовика не хватит. Дайте воды, правда… Спасибо.

– Ничего, продолжайте.

– Хелен решила, что он может помочь. Они уже несколько раз обходили дом с этакой экскурсией, и кое-какие вещи она забрала. Да и он не стеснялся… для Тоби с Фионой, конечно. Хотя Хелен не одна тут такая умная. Помню, эта Лили тоже с ним напросилась. И сама Фиона.

– А вы? – с интересом спросил инспектор.

– А мне неинтересно, – ответил Огден. – Я не разбираюсь в искусстве. Не ценю старые пыльные книжки. Не интересуюсь древними машинами… Да, я скучный человек, но если мне что-то понадобится, я куплю новое, а не стану гоняться за старой побрякушкой только потому, что ее носила в юности какая-нибудь королева.

«Кажется, ему полегчало», – подумал я.

– Ну а если Хелен хочется стать бизнес-леди, как это модно теперь называть, я не возражаю, – добавил он. – Средств у меня достаточно, я единственный наследник и могу ни в чем себе не отказывать.

– А поскольку вы не ведете богемный образ жизни, не злоупотребляете… разве только иногда, верно? – Рассел дождался кивка и продолжил: – Не тратитесь на предметы роскоши… А чем вы вообще занимаетесь?

– Ничем, – честно ответил Огден и выпил еще стакан воды. – Это моя мечта с детства – ничего не делать. У меня были строгие родители, так что – колледж, живопись, спорт, все, как полагается у джентльменов. Сейчас я могу жить на проценты и позволять себе некоторые излишества. Но я не хочу. Хочу быть простым рантье.

Я сочувственно вздохнул.

– Хелен правильно называет меня размазней, – самокритично сказал он и приложил холодный стакан ко лбу. Рассел терпеливо слушал. – Я покоя хочу. Жить сам по себе, заниматься чем-то мирным, хоть бабочек рассматривать или там гербарии собирать. Я не желаю заниматься бизнесом, путешествовать, делать карьеру или там гулять, играть на скачках, пить… Тем более что пить я не умею, а в игре мне не везет. Ну и не надо.