Джим Батчер - Холодные дни

– Эй, – сказал я.

Он элегантно повернулся ко мне.

– Вся эта хренотень с Зимним Рыцарством, – сказал я, – сделала меня сильнее.

– Что правда, то правда.

– Но не настолько сильнее, – сказал я. – Прошлой ночью ты мог меня победить.

– О? – улыбка Крингла угасла, но продолжала искриться в его глазах.

– И я заметил, как гоблины несколько раз перемещались, – сказал я. – И Эрлкинг мог уклониться от выстрела.

– Серьезно?

– Вы хотели, чтобы я возглавил Дикую Охоту.

– Никому нельзя вручить власть, подобную власти над Дикой Охотой, Дрезден, – сказал Крингл. – Ее можно только взять.

– Да неужели? – спросил я так сухо, как только мог.

Это вызвало очередной взрыв хохота Крингла. – У тебя есть мужество и воля, смертный. И это необходимо было продемонстрировать, иначе Охота никогда не приняла бы тебя.

– Может, в таком случае надеру тебе задницу, когда захочу, – сказал я.

– Может, ты и попробуешь, – дружелюбно ответил Крингл. Он посмотрел на светлеющее небо и удовлетворенно вздохнул. – Это был Хэллоуин, Дрезден. Ты вовремя надел маску. Вот и все. – Он взглянул мне прямо в глаза и добавил: – Многие, многие мантии истрепывались – или сбрасывались – в ночь Хэллоуина, чародей.

– Ты имеешь в виду маски? – спросил я, нахмурившись.

– Маски, мантии, – сказал Крингл, – какая разница?

Он подмигнул мне.

И на кратчайшую долю секунды тени, падавшие от башни и хижины в разворачивающемся утре позади нас, казалось, слились воедино. Глаз, которым он подмигнул мне, исчез за полосой тени и тем, что выглядело как широкий шрам. Его лицо вытянулось, и на мгновение я увидел волчьи черты Ваддерунга, прячущиеся внутри Крингла.

Я сидел, выпрямившись, и не спускал с него глаз.

Крингл закончил подмигивать, развернулся с небрежным изяществом, и потопал вниз по склону холма, напевая: «Вот шагает Санта-Клаус» своим рокочущим басом.

А я смотрел ему вслед.

– Сукин сын, – пробормотал я.

Я встал, и завернувшись в армейское одеяло, побрел в хижину. До меня доносились запахи кофе и супа, и мой желудок жаждал и того и другого – да побольше.

В камине горел огонь, и мой кофейник висел рядом с огнем. Суповый чайник болтался на своем крючке. Суп варился из старых запасов и замороженного мяса, и я был слишком голоден, чтобы капризничать. Все остальные, наверное, чувствовали себя так же.

Томас, похрапывая, дрыхнул на одной из лежанок. Жюстина улеглась за ним, прижавшись лицом к его спине. По меньшей мере их руки и лица были чистыми. Мак сопел на другой лежанке, голый до пояса. Грудь и живот ему, очевидно, отмыли от грязи – и от крови, натекшей из ран.

Сарисса отсутствовала. Как и Молли. И Хват. Я был уверен, что они ушли навсегда.

Кэррин сидела у огня, глядя на пламя, с чашкой кофе в руках. Мыш сидел рядом. Когда я вошел, он посмотрел на меня и принялся вилять хвостом.

– Ты не взяла одеяло? – тихо спросил я.

– Когда огонь как следует разгорится, – сказала она, – я думаю, что смогу принести твой плащ.

– Я буду выглядеть как эксгибиционист, – сказал я.

Она улыбнулась, чуть-чуть, и протянула мне две чашки. Я взглянул: в одной был кофе, в другой очень густой суп. Она передала мне походную вилку для супа.

– Еда так себе, – сказала она.

– Да пофиг, – ответил я и сел у очага напротив – и греться, и поглядывать на Кэррин. Тепло вместе с супом и кофе вливалось в мой живот, и я начал чувствовать себя человеком впервые… за много времени. Все тело ныло. Приятным это не назовешь, но, кажется, я честно заработал свои болячки.

– Господи, Дрезден, – сказала Кэррин, – ты бы хоть руки помыл. – Она взяла салфетку и, наклонившись, стала вытирать мне руки. Мой желудок вякнул, что прервать еду было плохой идеей, но я поставил чашки рядом с собой и позволил ей продолжать.

Она вытирала мне руки терпеливо, потратив на это пару салфеток. Потом сказала: – Наклонись.

Я наклонился.

Она взяла свежую салфетку и вытерла мне лицо, медленно и заботливо. Оно все было в царапинах и порезах. Когда она очищала один из них, стало больно, зато потом чувство сделалось приятным. Иногда кое-что, полезное тебе в долгосрочной перспективе, немного болит, когда впервые за него берешься.

– Ну вот, – сказала она миг спустя. – Ты выглядишь почти по-человечески… – Здесь она сделала резкую паузу и опустила глаза. – Я имею в виду…

– Я знаю, что ты имеешь в виду, – сказал я.

– Да.

Огонь потрескивал.

– Что там с Маком? – спросил я.

Кэррин посмотрела на спящего человека.

– Мэб, – сказала она. – Она появилась здесь несколько минут назад и посмотрела на него. Потом, прежде, чем кто-то успел среагировать, она сорвала с него бинты, сунула пальцы в рану и вынула пулю. И бросила прямо ему на грудь.

– Но раны нет, – заметил я.

– Нет. Начала затягиваться в ту же минуту, как Мэб сделала это. Но ты помнишь случай, когда его жестоко избили в его же баре? Почему ткани не регенерировались тогда?

Я покачал головой:

– Может, потому что тогда он пребывал в сознании.

– Он отказался от обезболивающего. Я помню, мне это тогда показалось странным, – пробормотала Кэррин. – Что он такое?

Я пожал плечами:

– Спроси у него.

– Я спрашивала, – сказала она, – прежде чем он отключился.

– И что он ответил?

– Он сказал: «Я готов».

Я фыркнул.

– И как ты думаешь, что это значит?

Я поразмыслил над этим: – Может, он имел в виду, что он в отключке?

– И мы это так и оставим? – спросила она.

– Если он этого хочет, – сказал я. – Считаешь, мы должны его пытать?

– Логично, – сказала она и вздохнула. – Может, действительно, лучше дадим ему отдохнуть.

– Может, нам стоит позволить ему продолжать варить пиво, – сказал я. – А что Томас?

– Проснулся. Поел. – Она нахмурилась и уточнила: – Поел супа. Спал пару часов. Эта здоровенная костлявая тварь всерьез измотала его.

– Всегда находится кто-то больше тебя, – сказал я.

Она хмуро посмотрела на меня.

– С одними это бывает чаще, чем с другими, – уточнил я.

Она закатила глаза.

– Ну так? – сказал я миг спустя.

– Ну так? – сказала она.

– Кгм. Нам стоит поговорить?

– О чем?

Мыш смотрел то на нее, то на меня и начал с надеждой вилять хвостом.

– Цыц, – сказал я и почесал его за ухом. – Какая-то шпана, сплошь из костей, смогла тебя завалить? Ты получаешь слишком много косточек от благотворительности? Эта драка должна была быть типа Скуби-Ду против Скуби Закусь-Призрака.

Мыш счастливо скалился, не слишком расстроенный, продолжая вилять хвостом.

– Не будь с ним так суров, – сказала Кэррин. – Всегда находится кто-то больше тебя. – Потом она покачала головой и добавила: – Ох, мы просто как дети. Цепляемся за любой предлог, лишь бы не говорить сейчас о наших отношениях.