Джим Батчер - Холодные дни

Томас заморгал.

– Они действительно могут это сделать?

– О Господи, – сказал Баттерс, часто моргая. – Так вот что это было?

– Да, они могут это сделать, и, вероятно, делали, если ты имеешь в виду все убийства, связанные с налетом на наркоторговцев Третьим глазом, – ответил я. – Баттерс, что тут происходит? Ты закончил или нет?

– Голодная ночь, – пробормотал Томас, внезапно посерьезнев. – Гарри… может, нам уже следует вовсю чертить круги или что там обычно делается?

– Бессмысленно, – сказал я. – Если уж они завладели твоей кровью, значит завладели. Возможно, удери я и спрячься где-нибудь в Небывальщине… но и это не дает гарантии.

– А сколько крови им нужно? – спросил Баттерс.

– Зависит от многого, – сказал я. – Зависит от того, насколько эффективна их магия, уровня их мастерства. Зависит от того, насколько свежа кровь. Зависит от дня недели и фазы Луны, насколько мне известно. Я, признаться, никогда не экспериментировал с кровью. Чем больше энергии они посылают по направлению к тебе, тем больше крови им нужно.

– Что это значит? – спросил Баттерс. – Сядь ровно, чтобы я мог перевязать эти раны.

Я сел и поднял руки, чтобы не мешали, продолжая объяснять:

– Выслеживающее заклинание почти пустяк, если речь идет об уровне энергии, – сказал я. – Для этого им понадобилось бы не очень много.

Баттерс несколько раз обмотал льняным бинтом мой пресс.

– Но если они захотят, чтобы твоя голова взорвалась, крови нужно гораздо больше?

– Зависит от того, насколько они владеют искусством, – сказал я. – Они же не обязаны расплющивать тебе голову, словно кувалдой. Может, они просто засунут тебе пестик для колки льда в нос. Меньше усилий – и концентрация на меньшей площади, понимаешь? – Я пожал плечами. – Если они получили мою кровь и умеют пользоваться ею, то мне амба – без вариантов. Но пока этого не случилось, я буду считать, что у меня все-таки есть шанс, и вести себя соответственно.

Воцарилось молчание, и я понял, что оба – Баттерс и Томас – уставились на меня.

– Что? Магия – опасная штука, ребята, – сказал я.

– Да, для всех нас, – сказал Баттерс, – но, Гарри, ведь ты…

– Что? Пуленепробиваемый? – Я покачал головой. – Магия как и жизнь вообще. Не имеет значения, сколько раз какой-то тип может качнуться на скамье для пресса, и умеет ли он ломать деревья голыми руками. Вгони ему пулю в голову, и он мертв. Я достаточно тренирован для того, чтобы стать там, где пуля меня не достанет, и стрелять умею лучше, чем большинство людей – но я так же уязвим, как любой другой.

При этой мысли я нахмурился. «Уязвим, как любой другой». Что-то ныло во мне под поверхностью моих сознательных расчетов, но я никак не мог вытолкнуть это что-то в зону обозримости. Пока.

– Штука в том, – сказал я, – что если они собирались убить меня магией, у них уже было время это сделать.

– Если только они не приберегают подлянку на будущее, – сказал Баттерс.

Я сделал усилие, чтобы не зарычать вслух.

– Да. Спасибо. Так ты закончил?

Баттерс оторвал кусок пластыря, прихватил им конец бинта и вздохнул.

– Да. Только постарайся не… ну знаешь ли – не двигаться, не прыгать вокруг, не развивать бешеную активность, не трогать немытые вещи, и вообще не делать того, что ты, как мне известно, все равно будешь делать в ближайшие двадцать четыре часа.

– Двенадцать часов, – сказал я, свешивая ноги со стола.

– Ох, – вздохнул Баттерс.

– Где моя рубашка? – спросил я, вставая.

Томас пожал плечами.

– Я ее сжег. Хочешь взять мою?

– После того, как через нее твои кишки лезли? – спросил я. – Бэээ.

Баттерс заморгал и посмотрел на Томаса.

– Боже, – сказал он. – Тебя подстрелили.

Томас ткнул большим пальцем в направлении Баттерса.

– Рекомендую: доктор Маркус Уэлби [60].

– Я, пожалуй, предпочел бы Дуги Хаузера [61], – сказал я.

– Сойдемся на Маккое [62]? – спросил Томас.

– Прекрасно.

– Тебя подстрелили! – гневно воскликнул Баттерс.

Томас пожал плечами.

– Ну. Слегка.

Баттерс издал оглушительный вздох. Потом взял бутылку с дезинфектантом, рулон бумажных полотенец и принялся протирать стол.

– Боже, как я ненавижу вот такую медицинскую хрень в стиле Франкенштейна и Гражданской войны. Дай мне секунду. Потом ложись.

Я оставил их и побрел через всю квартиру в свою спальню. В комнату Молли для гостей. Я открыл дверь, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Кэррин, и вошел внутрь – надеть какую-нибудь поношенную рубашку.

Я нашел одну – ровного черного цвета с белой эмблемой Человека-Паука. Черная форма. В ней Паук выглядел бы так, словно сменил команду и взгрустнул по этому поводу. Мне она пришлась в самый раз.

Я нырнул в рубаху, повернулся – и едва не выпрыгнул из ботинок, когда Кэррин бесшумно закрыла за собой дверь спальни.

Я долго стоял не шевелясь. Единственным источником света была маленькая тусклая свеча.

Кэррин смотрела на меня с непроницаемым выражением лица.

– Ты не звонил, – сказала она, и уголок ее рта искривился, но не в улыбке. – Ты не писал.

– Да, – сказал я. – Кома.

– Я слышала, – сказала она. Потом скрестила руки на груди и прислонилась к двери. – Томас и Молли оба говорят, что это действительно ты.

– Ага, – сказал я. – Как ты меня нашла?

– Сканер. Последний раз, когда в Чикаго взорвалась бомба, это произошло в здании, где находился твой офис. Я услышала, как на улице рванула еще одна, потом звуки взрывов и стрельбы над озером утром сразу после рассвета. Несложно вычислить.

– А как ты проследовала за мной?

– Никак, – сказала Мёрфи. – Я села в засаде у дома Томаса и последовала за типом, который шел, чтобы разыскать тебя. – Она рассеяно приподняла ступню и коснулась ею лодыжки другой ноги, словно у нее там чесалось. – Его звали Туз… что-то в этом роде, верно?

Я кивнул.

– Ты запомнила.

– Я всегда отслеживаю плохишей, – сказала она. – И кстати… Я слышала, что ты теперь принадлежишь Мэб.

Я догадался, что попал в число подозреваемых.

– Я не кокер-спаниель.

– Конечно, нет, – сказала она. – Но есть существа, которые могут проделывать разные вещи с твоей головой, и мы оба это знаем.

– Так вот что ты думаешь, со мною произошло? – спросил я. – Что Мэб вылепила мой мозг, придав ему новую форму?

Выражение ее лица смягчилось.

– Я думаю, она сделает это медленнее, – сказала Кэррин. – Ты… непредсказуемая личность. Обычно ты решаешь проблемы без колебаний и быстро. Ты и думаешь так же. Я готова поверить в то, что ты нашел какой-то способ не дать ей… Не знаю. Переписать тебя.

– Я сказал ей, что если она попытается это сделать, я начну свирепствовать.

– Боже, – сказала Кэррин. – А разве еще не начал?

На ее губах лежала полуулыбка. На секунду все было почти о’кей.