Александр Золотько - Прощай, Америка!

© Золотько А., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( )

Доброе утро, Америка! С вами – наш прогноз погоды. Вы уже смотрели в окна? Там снова жара. Штаты все нагреваются и нагреваются, давление растет. Сегодня с утра в Нью-Йорке одна пожилая леди потеряла голову. В прямом смысле этого слова. Держите себя в руках, может быть, все еще образуется. Не теряйте голову, американцы!

Расстрел – штука специфическая. Как минимум. И на него есть, как минимум, две точки зрения. Того, кто расстреливает, и того, кого расстреливают. И, как это ни странно, эти точки зрения не противоположны. Хотя, казалось бы…

Лукаш в одном расстреле участвовал. С той стороны, что напротив автоматного дула. Лукаш не суетился, не дергался… А чего, собственно, дергаться, если тебя привязали к стулу. Усадили лицом к спинке стула, обвязали веревками и отошли в сторону, чтобы не попасть под раздачу, если стрелок сгоряча пальнет, не дожидаясь команды.

Можно было кричать, закрывать глаза, выть, умоляя о пощаде. Никто из присутствующих не озаботился для Лукаша ни кляпом, ни повязкой на глаза. Даже закурить последнюю сигарету никто не предложил.

Лукаш не курил, но тут было дело принципа. Все-таки с полминуты к жизни дополнительно. Но могли вообще не заморачиваться стульями и веревками. Могли шлепнуть прямо в автомобиле. Водителя из местных – пристрелили. Оператора, бросившегося вдруг наутек по гладкой, как стол, равнине, достали с третьего выстрела, а Лукаша схватили за руки и потащили из машины наружу.

Больше всех старался переводчик. Такой веселый и услужливый в обычное время, Махмуд вдруг перестал улыбаться, посерьезнел и по дороге к белой глиняной стене возле шоссе Лукаша несколько раз даже ударил. От души, старательно.

Переводить, кстати, Махмуд тоже перестал, так что точный смысл оживленных переговоров между участниками акции от Лукаша ускользал, по отдельным знакомым словам он понимал, что его сейчас будут убивать, чтобы проклятым иностранцам неповадно было. Или что-то в этом роде.

И убивать Лукаша собирались не просто так, а перед видеокамерой. Так что последние пятнадцать минут славы ему были гарантированы. Местный оператор в полувоенной форме нацелил камеру, установив ее чуть сбоку от действующих лиц, чтобы зрители потом могли увидеть и героических стрелков и запаниковавшего Лукаша.

Два автоматчика, которые собирались расстреливать проклятого европейца, лица прикрыли пыльными платками и ожидали команды, косясь на объектив. Они, наверное, хотели выглядеть убедительно. Значимо хотели выглядеть, чтобы потом, в старости, показывать видео своим внукам и говорить с гордостью – смотри, как я красиво стою. И автомат в руках держу уверенно. Ну-ка, угадайте, детки, кто из этих молодых красавцев ваш дедушка. Вот он, справа, дружно вскричат внуки, радостно хлопая в ладоши.

Отгоняя идиотские мысли, Лукаш ждал выстрела, оператор ждал начала процесса, стрелки ждали указаний, а команда все не поступала. Стоявший невдалеке невысокий мужчина в темно-сером костюме и шляпе о чем-то говорил по мобильному телефону.

Потом, после расстрела, Лукаш даже удивлялся своему спокойствию. Надеялся, что все обойдется. Людям вообще свойственно надеяться до самого последнего момента, а в тот самый последний момент выругаться и подумать: вот ведь, зараза, какая хреновина получилась.

И умереть.

Лукаш, например, именно так и подумал.

До последней секунды был уверен, что вот сейчас этот тип в костюме выключит телефон и скажет, что все отменяется, что ошибочка вышла… И Лукаш скажет, ну ладно, с кем не бывает. И подумает, что оператора, конечно, жалко, но…

«Вот ведь зар-раза», – подумал Лукаш, когда мужичок аккуратно выключил телефон, спрятал его в боковой карман пиджака, потом повернулся к стрелкам и скомандовал «Огонь!».

«Какая хреновина получилась», – подумал Лукаш.

Автоматы выстрелили одновременно, пули одновременно вылетели из стволов, во всяком случае, Лукаш был уверен, что видел, как эти пули вылетали. Удар в грудь… Один удар в грудь, а второй – в голову. Не так – первый в голову, а второй в грудь, это принципиально.

И все исчезло.

Когда сознание вернулось, то рядом уже не было выжженной солнцем дороги, выбеленной все тем же солнцем глиняной стены, а была палата военного госпиталя в Подмосковье.

Ролик о расстреле в Сеть так и не попал. Помощь к Лукашу подоспела, не то чтобы в последний момент, как бывает в кино, а через целых две минуты после окончания казни, но в целом вовремя. Вертолет успел и участников мероприятия выкосить пулеметным огнем, и Лукаша вывезти.

Врач потом предположил, что пули прилетели вовсе не одновременно, первой была, скорее всего, пуля в голову, но пошла она по касательной, только зацепила череп и вырвала небольшой клок волос. Но ее ударом Лукаша качнуло в сторону, ровно настолько, чтобы вторая пуля, направлявшаяся к сердцу, пролетела сквозь грудную клетку, почти ничего не повредив. Во всяком случае, ничего особо важного.

«Ты везучий сукин сын», – сказали приятели Лукашу, и он не возражал. Действительно, везучий. Врачи, обследовавшие Лукаша после лечения, пришли к выводу, что он совершенно здоров, как телесно, так и духовно.

О том, что каждое утро перед пробуждением Лукаш снова и снова оказывается возле той стены, врачи, естественно, не узнали. А то, пожалуй, замучили бы Лукаша обследованиями с собеседованиями и сделали бы в его медицинской карточке какую-нибудь неприличную запись. Врачи – они такие.

Вот. Если не обращать внимания на это обстоятельство, расстрел для Лукаша закончился более-менее благополучно. Разве что прибавилось цинизма в характере да иронии во взгляде. Проблемы, говорите? Ну-ну…

Очередной расстрел в Нью-Йорке? Тоже мне событие! Да, изрешетили известную на весь мир бабу, и что? Солнце перестало светить? Курс доллара вырос до хоть мало-мальски приличного уровня?

И вообще…

Собственно, этот расстрел Лукаш проспал.

Винить его в подобном было трудно – стреляли в Нью-Йорке, а Лукаш спал в Зеленой Зоне Вашингтона, стрельбу затеяли в шесть пятнадцать, а Лукаш только в пять утра заявился к себе в номер и лег спать. Нет, если бы он хоть как-то участвовал в этом забавном мероприятии: стрелком или мишенью… Или если бы его заранее пригласили…