Олег Бондарев - Мертвый кортеж

Гут-Гут стоял на пороге кабинета и, глядя то на меня, то на эльфа, растерянно хлопал глазами.

— Скажи, — обреченно произнес я, — мы хоть что-нибудь сможем выжать из этой собаки?

— Ну, она все-таки не лимон, чтобы ее выжимать… — проворчал Руперт, но под моим осуждающим взглядом сник и сдался:

— Ладно. Скажем так: если такса видела убийцу, то, возможно — возможно!.. — запомнила его запах. В общем, я могу попробовать загипнотизировать ее и внушить, что она должна искать негодяя. А там посмотрим, сможет ли она привести нас к нему или нет.

— Что ж, тоже неплохо, — признал я. — Давай пробовать.

— Как скажешь, — отстраненно пробормотал Петц и медленно пошел к Сосиске.

Такса сначала выпучила глаза, по-видимому опешив от подобной наглости, однако живо сориентировалась и, вскочив на все четыре лапы, взорвалась оглушительным лаем.

— Боги… — невольно поморщился Руперт. — Надо было соглашаться на предложение фермеров и заниматься сельским хозяйством.

— Жизнь на ферме тоже не сахар, — сказал я. — Эльфу, привыкшему к городу, пришлось бы там нелегко.

— Может быть. Но, по крайне мере, кукуруза не оттяпает тебе руку, если ты решишь подойти к грядке, — заметил Петц, делая еще один осторожный шажок в направлении кресла.

Решив не драть зря глотку, такса продемонстрировала ему зубы. Кинолог замер в нерешительности. Держу пари, в те мгновения он больше всего переживал за целостность своего нелепого желтого плаща, который в определенных кругах наверняка считался донельзя модным и стильным.

Слава пяти богам, я в те круги не вхож. Просто не могу представить себя в чем-то розовом или кислотно-зеленом.

— Ладно, к Вирму, — сдался эльф.

Вынув из кармана плетеный ошейник, он протянул его Гут-Гуту:

— Вы можете надеть это на нее?

— Зачем? — не понял гоблин.

— Мне нужно подчинить волю вашей таксы, — терпеливо пояснил Петц. — Но без этого ошейника ничего не получится, а меня она цапнет, по глазам вижу. Сделаете?

Гут-Гут, растерявшись, покосился на меня, и я едва заметно кивнул в ответ на не высказанный им вопрос: делайте, как он говорит. Вздохнув, гоблин взял ошейник из рук друида.

— Не дергайся, малютка, — ласково сказал он, подходя к собаке.

Дабы усыпить бдительность питомца, цветочник погладил Сосиску по голове и почесал ей за ухом, отчего такса зажмурилась и сладострастно закряхтела.

— Вот так, моя хорошая… — приговаривал гоблин. — Вот так, умница…

— Спасибо, сэр, — поблагодарил Руперт, когда Гут-Гут наконец застегнул ремешок и вопросительно посмотрел на эльфа, ожидая новых указаний. — Вы упростили мне задачу. А теперь, пожалуйста, отойдите в сторону, я начну…

Подступив к креслу, друид тихонько промурлыкал заклятье покорности и удовлетворенно посмотрел на замершую таксу сверху вниз. Взгляд животного остекленел; Сосиска находилась под гипнозом и готова была впитать любую информацию, которой с ней поделится друид.

— Это так и должно быть? — отступив ко мне, тихо уточнил Гут-Гут.

Он явно переживал за несчастную таксу, которая, еще до конца не отойдя от смерти хозяина, вынуждена была участвовать в сомнительном полицейском эксперименте.

— Да, все в порядке, — энергично кивнул я, а про себя подумал, что сам не слишком-то верю в сказанное. Будь я на месте Гут-Гута, вообще бы на стену лез от волнения. Однако гоблин держался стойко и ни словом, ни делом не пытался помешать Руперту, колдующему над Сосиской. Я мог только позавидовать характеру молодого флориста.

Тем временем Петц, убедившись, что его заклятье сработало, подошел к Сосиске вплотную и опустился на корточки. Их глаза оказались на одном уровне; такса стеклянным взглядом уткнулась в лицо эльфа, готовая ловить каждую его фразу и мчаться хоть на край света, если того пожелает маг.

— Я хочу, — негромко сказал друид, — чтобы ты привела нас к человеку, убившему твоего хозяина.

Такса склонила голову набок.

— Я чувствую твой страх, — продолжал говорить Петц. — Ты боишься его?

Сосиска тихо заскулила. Взгляд ее при этом оставался стеклянным.

— Он не обидит тебя. Мы не дадим, — пообещал Руперт.

В тот момент он говорил так проникновенно, что даже я ему поверил. Все-таки я, пожалуй, чересчур строг к Петцу — кинолог из него, может, и никудышный, но друидские навыки он применяет умело, не боясь, да и эльфийская кровь делает свое дело. Побольше старательности, поменьше лени, и, глядишь, через некоторое время из него вполне может выйти сносный коп.

— Давай же, отведи нас к нему. — Руперт легонько коснулся лба Сосиски указательным пальцем.

Встрепенувшись, такса спрыгнула с кресла и бросилась к двери. Достигнув цели, она передними лапами уперлась в деревянное полотно и тихо заскулила. Сосиске явно не терпелось поскорей разыскать ублюдка, отправившего Фег-Фега в Покой.

— Пристегните к ошейнику поводок, — посоветовал Руперт, — а то мы за ней не угонимся.

Первым делом Сосиска привела нас в тот самый злосчастный проулок, где погиб ее хозяин, после чего, видимо взяв след, споро устремилась в южном направлении. Поводок натянулся до предела; казалось, еще одно крохотное усилие, и он порвется, такса убежит прочь, лишая нас, по сути, единственной ниточки, способной привести к убийце. Сосиска была нашим компасом, нашим путеводителем в мире запахов. Фег-Фег мог сколько угодно рассказывать о своих обонятельных талантах, однако перещеголять чистокровную таксу у него все равно никогда бы не получилось. Готов поспорить, там, где цветочник учуял запах рыбы, Сосиска обнаружила еще с десяток других ароматов, послабей. И теперь она вела нас в то место, где все эти запахи были сосредоточены, — к мерзавцу, задушившему ее слепого хозяина.

— Надеюсь, ошейник у тебя крепкий, — сказал я Руперту, когда мы шагали по Цветочному бульвару, пытаясь не отставать от Гут-Гута и его обезумевшей таксы. — Обидно будет, если Сосиска слиняет.

— Я больше волнуюсь за поводок, — пыхтя, отозвался эльф, — и за собственные ноги, которые у меня не казенные, увы. А если этот ублюдок живет у самого Бессонного моря? Да мы умрем на полдороге!

— Давай не будем отчаиваться раньше времени, ладно? — попросил я. — Выхода у нас все равно нет.

Он поморщился, но смолчал, мысленно, надо думать, все-таки со мной согласившись. К нашему превеликому сожалению, верная собака Фег-Фега не могла объяснить таксисту, куда нас следует отвезти, а на поиски упертых консерваторов, до сих пор разъезжающих по Бокстону на лошадях, ушло бы слишком много времени. Открытие расы оживших булыжников, получивших название грайверы в честь Грайверской пустоши, где их впервые обнаружили, позволило нашим отцам использовать эффект постоянного грай-верского движения для создания самоходок. Разведение этих каменных малышей по сей день самый прибыльный бизнес в Чернике, и, надо думать, таковым он будет оставаться еще долгие-долгие годы.