Евгения Грановская - Отель на краю ночи

– Настя, о ком ты говоришь?

– Так вы ничего не знаете? – Настя запрокинула голову и истерично расхохоталась. – Господи, они ничего не знают!

От ее смеха по спине у Анны побежали мурашки. «Девочка не в себе, – подумала она с горечью. – Беда, случившаяся с матерью, свела ее с ума».

Смех оборвался так же внезапно, как начался.

Настя обвела лица взрослых яростным взглядом и резко спросила:

– Что же вы молчите? Мою маму убил этот отморозок?

Коренев покачал головой и тихо ответил:

– Твоя мама покончила с собой.

– Отравилась? – воскликнула вдруг Настя, округляя глаза. – Наглоталась каких-то таблеток, да? Отвечайте же!

– Настя, твоя мама повесилась, – сказала ей Анна. – Она выпила слишком много джина и…

– Слишком много? – почти автоматически повторила Настя, глядя на Анну затуманившимся взором. – Она никогда не пила слишком много. Она пила, чтобы вырубиться. Без алкоголя она не могла заснуть. Она вынуждена была пить.

– Настя, я…

– Моя мать не алкоголичка, ясно вам?

– Конечно. Я…

– О, боже! – Настя обхватила ладонями голову и слегка качнулась вперед. – Это я во всем виновата. Иногда я так сильно хотела, чтобы она умерла, что готова была убить ее сама! Я выдумывала тысячи способов. Яд, нож… Месяц назад я чуть не толкнула ее, когда она стояла на балконе. Это был девятый этаж. Упадешь с девятого этажа – костей не соберешь, правда?

Анна молчала. Егор прикуривал сигарету, отвернувшись в сторону. Грач прикрыл глаза, его лицо было воплощением холодной безмятежности.

– Настя… – Голос Анны прозвучал нервно и неубедительно. – Настя, ты должна успокоиться.

– Успокоиться? – Девушка резко вскинула голову и уставилась на Анну. – Вы хотите, чтобы я успокоилась? – яростно проговорила она. – Я потеряла мать, а вы хотите, чтобы я успокоилась? Я подожгла лицо живому человеку! И я должна успокоиться?

Анна беспомощно посмотрела на Коренева. Тот нахмурился и отчетливо проговорил:

– Настя, тебе не в чем себя винить.

– Не в чем? – Настя сжала кулаки. – Да вы же ничего не знаете! Это я… Слышите, я бросила ей в бутылку с джином таблетки!

Анна нахмурилась. Взглянула на Егора и, натолкнувшись на его непонимающий взгляд, снова уставилась на Настю.

– О каких таблетках ты говоришь? – спросила она.

Девушка всхлипнула.

– Не знаю… Мне дал их один парень в ночном клубе.

– Наркотик?

Настя горестно кивнула:

– Да. Он предупредил, чтобы я не глотала больше половины одной таблетки за раз. А я… бросила ей в бутылку две. Это я свела ее с ума!

– Зачем же ты это сделала? – тихо спросила Анна.

– Вы все равно не поймете. Когда она попала в аварию, то бросила пить. Я думала, что и сейчас… Если я дам ей таблетки…

Девушка уткнулась лицом в ладони и зарыдала.

– Она пыталась таким образом вылечить свою мать от алкоголизма, – сказал Рувим Иосифович. – Довольно экстравагантный способ.

Анна посмотрела на него с укором. Вдруг Настя вскинула голову и выпалила:

– Он идет за нами! Он идет сюда!

Анна слегка побледнела.

– Ты говоришь о том мужчине?

Настя облизнула губы.

– Человек с сожженным лицом, – хрипло проговорила она. – От него нет спасения.

И вдруг Настя засмеялась. Тело девочки затряслось, как в припадке эпилепсии, она визжала от смеха, одной рукой схватившись за грудь, а вторую приложив к животу, и не могла остановиться. В пустом коридоре смех звучал пугающе громко.

Коренев швырнул окурок на пол, повернулся к Насте и резко ударил ее ладонью по щеке. Голова девушки мотнулась в сторону.

– Возьми себя в руки, – рявкнул Егор.

Настя прижала пальцы к щеке и несколько секунд изумленно смотрела на Коренева, затем всхлипнула и ткнулась лицом в грудь Анне. Анна взглянула на Егора холодно, неприязненно.

– Вы не должны были ее бить, – сказала она.

Егор дернул щекой.

– У меня не было другого выхода. Иногда приходится быть жестоким.

– Вам это не впервой, правда? – проговорил вдруг Грач.

Егор перевел на него тяжелый взгляд.

– Вы правы, – сказал он.

Анна взглянула на Грача. Невозмутим, почти непробиваем. У этого типа не нервы, а стальная проволока, покрытая толстым слоем изоляции. Как перчаточной тканью – его сожженные руки.

Анна посмотрела на перчатки Рувима Иосифовича. Она не удивилась бы, если бы они оказались идеально чистыми. Но нет. На левой пятнышко грязи. На правой – бурые разводы. Чепуха. Изоляция не подведет. Нерв не лопнет и даже не дрогнет.

А Коренев? Он изо всех сил пытается оставаться спокойным. Но откуда эта испарина на лбу? И почему так побелели губы? И сигарета… эта неизменная сигарета в уголке рта, она ведь подрагивает. «Когда-нибудь меня это убьет». Дай бог, чтобы ты оказался прав, Егор. Пусть от сигарет… потом… через десять… или пятнадцать… или через тридцать лет… но не сейчас.

– Это случилось летом… – Коренев провел по лицу ладонью, словно снимал с него паутину. – Стоял жаркий день. Я с ума сходил от жары. Вечером мы выпили… Совсем немного. Для поддержания боевого духа, как говорил наш ротный. Я уже рассказывал тебе, что в ту пору искал смерти. Мы вошли в деревню ночью. Мы были уверены, что боевики засели в крайнем доме. Когда я вбежал в дом, кто-то потушил свет. Я ничего не видел. Я стрелял на звук. Стрелял до тех пор, пока не расстрелял весь рожок автомата. В меня будто бес вселился. Потом вышел на улицу. Но перед тем, как уйти, я бросил в дом пару гранат.

Егор замолчал и потянулся в карман за сигаретами.

– Кто был в доме? – тихо спросила Анна.

– Семья. Отец, мать, старики и дети. Всего восемь человек.

У Анны перехватило дыхание.

– Что было потом?

Коренев сунул сигарету в губы.

– Расследование… – Егор усмехнулся, и сигарета резко дернулась у него во рту. – Но Министерство обороны не могло допустить, чтобы дело получило огласку. Журналисты не успели ни о чем пронюхать. Дело быстро замяли. Меня демобилизовали… Нет преступника – нет и преступления.

– Это ужасно, – выдохнула Анна.

– Это омерзительно, – пробормотала, сидя на полу, Настя.

Егор закурил.

– Да. – Он помолчал несколько секунд, глубоко затягиваясь сигаретой и пуская дым, потом глянул на Анну и тихо спросил: – Как думаешь, мы по-прежнему можем быть вместе?

Анна молчала.

– Ясно, – сказал Коренев, глубоко вздохнул, словно ему внезапно перестало хватать воздуха, и выдохнул: – Ну, значит, так тому и быть.

Что-то громыхнуло неподалеку, и до их слуха донесся вой – тоскливый, протяжный. А затем – хохот. Настя побледнела и схватила Анну за руку.

– Это он! – тихо воскликнула она. – Человек с сожженным лицом!

Егор скрипнул зубами:

– Хотел бы я знать, кто он.

– Его зовут Лавр, – спокойно проговорил Грач.