Олег Северюхин - Квазимодия

Для нее самой в моем доме я выделил кабинет — небольшую комнату, которую она сама должна обставить так, как ей будет удобно. Прямо скажу, вкус у девушки есть. При неограниченном кредите никаких лишних трат и излишеств. Прямо скажу, человек дела. Совсем не как наши нынешние депутаты и правители, которых больше заботит позолота на самой дорогой в мире мебели и совершенно не заботит то, сколько денег налогоплательщиков уйдет на создание им комфорта и роскошества или замены обивки мягкой мебели под цвет глаз спикера. А сколько жучков прилипает к удовлетворению тщеславия тех, кто выскочил в политическую элиту в связке с огромным административным ресурсом?

Работы Татьяне я отвалил немеряно, благо черновиков и записных книжек у меня скопилось предостаточно и если не привести в порядок все записи, то они так и останутся золотыми нитями в куче ненужного хлама, который будет сожжен в преддверии нового года.

Со своим новым секретарем я не встречался по нескольку дней, потому что не было особой в этом необходимости. Я не менеджер по персоналу, чтобы проверять, на месте ли нанятые мною работники. Да и секретарь тоже не горела мозолить мне глаза своей особой.

Я по натуре человек любознательный, но не любопытный. Я стремлюсь пополнить свой образовательный запас, но не путем вызнавания того, что не является составляющей интеллекта человека. Мне хотелось разобраться в феномене трехсотлетия Преемничества в Богославии и представить, что ждет нас в ближайшие пятьдесят лет. Нужно отправляться в гости к Майе и вести себя более осторожно, чтобы не попадать в различные неприятные истории, мешающиеся исследовательской работе.

Осторожные люди всегда достигают большего. Чего достиг Дон-Кихот, бросавшийся с копьем на ветряные мельницы? А ничего. Получил деревяшкой по хребту и отлеживался в сарае, пока боли в спине не прошли.

А возьмите составителя нашего гимна. То есть составителя всех наших гимнов. Писал детские стишки и гимны, и прожил долгую и счастливую жизнь в окружении детей и родственников. С этого человека нужно брать пример. И сын его младший тоже полная копия папаши. Снимает фильмы. Удачно и неудачно, но все же успешный режиссер и всегда на стороне тех, кто в большинстве. Типичный большевик. Вот и я там буду типичным большевиком, но сильно не усердствующим в восхвалении существующей власти. И буду стараться, чтобы по темечку палкой меня не били. Потому что в прошлый раз ко мне приложились не понарошку. Голова еще три дня побаливала.

Наконец, настал день, когда я подготовился к визиту к Майе. Диктофон, цифровой фотоаппарат с большой картой памяти, зарядные устройства, авторучка, несколько блокнотиков, какое-то количество долларов и евро, уж с ними-то ничего не сделается.

С утра я собрал всех моих сотрудников — секретаря, домохозяйку, водителя, — и объявил, что я буду заниматься очень серьезными делами в кабинете и прошу меня не беспокоить до тех пор, пока я сам не выйду из кабинета. Пусть пройдет, день, два, три, но если я не вышел, значит — я работаю и нечего ко мне стучаться. Всем, кто будет звонить, говорите, что я в командировке и буду на следующей неделе.

— А как питаться будете, Алексей Алексеевич? — спросила домохозяйка.

— Нормально, Васильевна, святым духом питаться буду, — отшутился я.

Все стояли и смотрели на меня так, как смотрят на людей, которые то ли начинают чудить, то ли они сами по себе сошли с ума и ничего путного от них ждать не приходится.

Я закрыл дверь кабинета на ключ, открыл сундук, уселся поудобнее, и вдруг услышал стук в дверь.

— Чего там еще? — крикнул я.

— А нам здесь оставаться или можно куда-то уйти? — спросила секретарь.

— Чего хотите, то и делайте, — крикнул я и закрыл крышку сундука. — Идите хоть к черту, — подумал я и вдруг увидел, что я иду по многолюдной улице в большом городе. В моей руке кожаный портфель с ярлычком «Made in Hungary». В портфеле было что-то тяжеленькое. Я открыл и посмотрел. Точно бутылка водки. «Столичная». Бутылка марочного вермута. Палка полукопченой колбасы. Банка огурчиков и банка неочищенных томатов с ярлыками «Bulgarplodimpex». Кусок сыра. Четыре крупных марокканских апельсина и небольшая коробка шоколадных конфет «Птичье молоко» Бабаевской кондитерской фабрики. Такая небольшая коробочка, в которой конфеты лежат в два ряда одна к другой и этих конфет там намного больше, чем в огромной и раскрашенной коробке стоимостью раз в десять дороже этой коробочки. Люди платят деньги за полиграфию, а не за шоколад.

— Мужик, дай пятьдесят копеек, — какой-то небритый тип протягивал ко мне руку. В его глазах светилось крупными буквами: «Войди в положение, трубы горят, не дай сдохнуть представителю славной когорты мужского населения нашей Родины», — ты не бойся, я за небесплатно, я отработаю, — частил он, почувствовав в моем лице того, кто может помочь.

— Ну и как ты отработаешь? — спросил я из чистого любопытства, продолжая движение по улице, которая, судя по надписи на доме, называлась проспект Мира.

— А хочешь, я тебя рассмешу? — сказал мужичок. — Если ты рассмеешься, то дашь мне полтинник, если нет, то на нет и суда нет.

— Ну, давай, рассмеши, — сказал я и сунул руку в карман, чтобы проверить, есть у меня деньги или нет. Какая-то мелочь в кармане была.

Мужичок оглянулся по сторонам и побежал к троллейбусной остановке. К остановке только что подошел троллейбус номер четыре. Мужичонка схватился за свисающие сзади веревки и потянул «рога» троллейбуса на себя. Тут же он обратился к полненькому интеллигентному мужчине в плаще и при портфеле, возможно, с таким же продуктовым набором.

— Мужчина, подержите веревки, мне нужно кое-что исправить и обесточить троллейбус, — очень даже уверенно как заправский водитель троллейбуса попросил он.

Мужчина взялся за веревки и для удобства зажал портфель между ногами, чтобы руки были свободны.

А в это время водитель троллейбуса тщетно пытался сдвинуть с места свой корабль больших проспектов и что он ни делал, электромашина не реагировала. Выйдя из транспортного средства, он увидел, что «рога» не касаются контактных проводов, а зайдя за машину, увидел интеллигента, добросовестно выполнявшего просьбу подержать веревки.

— Ты что делаешь, мать-перемать, — закричал водитель и кинулся на интеллигента в драку. Тот отпустил веревки, «рога» коснулись проводов и троллейбус дернулся. Водителя как ветром сдуло, а мне и вроде бы смешно, и вроде бы не смешно. Я достал из кармана мелочь, отсчитал пятьдесят копеек и дал шутнику:

— Держи, заработал, — сказал я.

— А хочешь, я тебя со Сталиным познакомлю? — предложил мне мужичок.

Я молча покрутил у виска указательным пальцем и пошел вперед, стараясь сообразить, где это я и в каком городе есть проспект Мира. По моим размышлениям выходило, что проспект Мира есть в каждом городе. И по проспекту гуляют как по миру. Так обычно называли все улицы и проспекты, носившие имя Сталина.