Ирина Баранова - Свидетель

— Налить? Давай, выпей со мной!

С этими словами Ратников вытащил из стола еще одну, непочатую бутылку и стакан.

— На свадьбу берег. Выпьешь? За упокой? Что смотришь? Это святое…

— Наливай. Помяну.

Рат хотел налить и по второй, но Мамба проворно выхватил у него бутылку:

— Нет. Теперь все.

— Отдай!.. А, — Рат устало махнул рукой. — Еще есть! Моду взяли — мою выпивку воровать… А я еще найду, — он попытался встать, но не удержался, грохнулся на пол. — Ч-черт! Эй, М-м-амба… Коор… Димка… Кто там? Встать… Надо… бы…

— Ну вот, кажется, угомонился-таки.

— А если опять? Может, укол какой?

— И отправить его к дочке? Нет уж, увольте. Часа-то два точно проспит, а потом уже будем посмотреть. Вот еще мне забота, из болота тащить бегемота… — увидев, что Координатор недоуменно смотрит на него, Мамба пояснил: — Стишок, детский… Слушай, Дим, а ты с похмелья сам болел когда-нибудь?

— Нет. Не пью. Вообще.

Координатор врал: один раз он все-таки напился, и на следующий день жутко страдал. Но посторонним про это знать не полагалось.

— Вот и я нет. — Мамба улыбнулся. — Хоть и не язвенник-трезвенник, как некоторые… Ладно, делать будешь так. Ты ведь сам все будешь делать? Никто ничего видеть не должен, не мне тебе объяснять… Как проснется — налить полстакана. Больше — ни-ни. Постараться накормить. Зиночке я скажу, сварит ему бульончика. Все спиртное спрятать. И позвать меня.

Рат проспал ровно час.

Ему снилась Лора. Такой, какой она была маленькая: смешной, кривоногенькой, ласковой… Он проснулся почти счастливым, и, когда открыл глаза, то не сразу понял, где находится и что произошло. А когда осознал — завыл. Кто он теперь? Опять, как и раньше — никто. Сирота. Один в этом прогнившем, больном мире. За что его так? За какие грехи? Другие больше грешили…

Взгляд упал на крохотную, помутневшую от времени фотографию в рамке: Марина. Единственная память о жене. А вот о Лоре… О Лоре у него ничего не осталось. Он так и будет помнить ее такой, как увидел в ту жуткую минуту: изумленно и обижено смотрящую на него снизу вверх мертвыми глазами…

Неожиданно его разобрал смех: как он раньше не догадался? Как мог забыть? Грин!.. Он сделает все, как надо! Лора, его Лора всегда будет с ним!

Вместе со смехом пришли и долгожданные слезы. Легче, правда, не стало. «Поплачь, легче будет». Враки все это, враки…

— Азаров, етитный дух! Сюда!

Координатор осторожно заглянул за дверь, увидел на столе непочатую бутылку: «Ах, черт! Надо было сразу все обыскать! Допьется до „белочки“ — греха не оберешься. Или уже допился? Час от часу не легче…»

— А, Диман, крадешься? — Рат зло хохотнул. — Ну что ты за человек такой! Ни украсть, ни покараулить. Ни слово сказать… И не выпить с тобой, — с этими словами Рат налил себе, а потом — и во второй стакан. Усмехнулся, увидев, как посмотрел на него Координатор. — Не боись, сегодня не заставлю. Грина позови. Сейчас же…

— Рат! Рат! Феликс, да проснись же ты! Хватит спать, вставай уже!

— Отвали… О-о-о… Ты кто?

Рат непонимающе глядел на человека, посмевшего вырвать его из объятий спасительного забытья. Голова трещала, во рту — точно кошки нужду справляли.

— Пить будешь? — Рат пошарил на столе бутылку, не нашел. — А нету… Погодь! Азар-ров!..

И опять уронил голову на стол.

Мужчина растерялся: уже минут десять, как он безуспешно пытался добудиться спящего.

— Я предупреждал, начальник спит.

Голос был неприятный, скрипучий. Мужчина от неожиданности вздрогнул: Координатор, чупакабру ему в печенку, всегда появляется, как привидение!

— Дмитрий Николаевич, мне очень нужно его разбудить. Ну, сделай что-нибудь, а?

Координатор равнодушно пожал плечами: вот еще, будет он решать чужие проблемы!

— Ждите. Вы же сами видите, Рат сейчас неадекватен.

— Не могу. Не могу я ждать! — мужчина скрипел зубами от ярости. Как бы ему хотелось сейчас двинуть хорошенько им обоим: и Рату, который напился, как свинья, и дрыхнет, и этому, прихлебателю. Но он знал, что никогда не сделает этого. Чревато.

Координатор ушел так же бесшумно, как и появился. Сволочь!

Гость плюхнулся на табурет, тот заскрипел под его массивной фигурой.

— Черт, не хватало еще грохнуться тут! Начальник, а стула нормального нету!

Вообще обстановка кабинета была спартанской, ничего лишнего. Правда, если присмотреться, то заметишь, что аскетизм касается лишь обстановки, но никак не качества мебели. И стол, и шкаф явно были не из магазина «Икея». Да и диванчик тот еще, эксклюзив… Так что, изломанная табуретка — это скорей исключение из правил. Мужчина пересел на диван. Ух, хорошо! С ортопедическим матрасом, не иначе. Может, действительно, ну его? Растянуться сейчас во весь рост и дать храпака, пока сам хозяин не разбудит? Он представил себе эту картину, усмехнулся: Рат, пожалуй, разбудит. Такого пинчища даст!..

Да и недосуг ждать-то. Уж больно новость горячая, надо что-то решать, причем — не откладывая в долгий ящик. Зря что ли он прилетел ни свет ни заря с самого «Мужества»? Чтоб посмотреть на пьяную рожу начальника? Ну уж нет!

Мужчина собрался с духом.

— Будем решать проблему кардинальным способом. Ох, прости меня, Господи! — с этими словами он размахнулся и со всей силы шлепнул Рату сначала по одной щеке, потом по второй. Повторил экзекуцию.

Глаза Ратникова наконец-то приобрели осмысленное выражение.

— Мороз… Приперся, падальщик? Порадоваться моему горю?

Мужчина пропустил сказанное мимо ушей, вытащил из-за пазухи бутылку (хорошо, догадался, прихватил), плеснул в два стакана по глотку.

— Выпей. Помянем дочку. И хватит.

— Не могу. Голова раскалывается…

— Через «не могу» давай. Надо. Ну, помяни, Господи! Царствие небесное, как там еще? Пей!

Рат послушно выпил, тут же закашлялся. Ну и мерзость…

В этот момент словно из воздуха материализовался Координатор, поставил на стол кастрюлю и так же тихо исчез.

Запах из-под крышки шел такой, что начисто перебил перегарную вонь.

Мороз решил не скромничать: как-никак, а закусить полагается.

— И что тут у нас? Бульончик? Вот сейчас и позавтракаем.

Рата от этого запаха вывернуло наизнанку. Зажав рот рукой он рванулся в угол, с трудом удержался на ногах… Но желудок изверг наружу только мерзко пахнущую слизь вперемешку с выпитым спиртным. Феликс тихо застонал и с трудом выговорил:

— Андрюха… пошел вон! Я тебя звал? Вот и вали к себе на «Мужества». И не забывай, кто из нас начальник, а кто зам.

Мороз смотрел на Рата и не узнавал его. Неужели горе может так изменить человека? Дело даже не в том, что вместо уверенного в себе, жестокого и жесткого Феликса Ратникова перед ним сейчас предстала старая развалина, мямля, опустившаяся за каких-то несколько часов. Рат изменился внешне: когда Мороз зашел в кабинет и увидел откинувшегося на спинку стула спящего человека, он не узнал в нем своего, начальника. Осознание, что это он, пришло позднее — после того, как Андрей сообразил: в кабинете Рата спать может только Рат. Но жалости к нему не было. Презрение — это да: расклеился, тряпка…