Ирина Баранова - Свидетель

— Маришка, с тобой чего?

Девчонка сидела у входа в туннель прямо на бетонном полу и тихо всхлипывала. Такого в жизни не бывало! Обычно она сама кого хочешь до слез доведет. Кристи присела перед ней на корточки.

— Ну чего ты? Болит что? Или обидели?

— Наташка обзывается.

Наташкой звали вечную Маришкину соперницу. В отличие от нее, та была хорошенькой, с миловидным ангелоподобным личиком и белокурыми, чуть вьющимися волосиками. Кристи ее не любила. Правда, знала она про нее лишь по Маринкиным рассказам, из которых следовало, что та девчонке почему-то завидовала и делала всяческие пакости, за что бывала нещадно луплена. Маринка потом тоже свое получала, но уже от матери, а это не так обидно. Кристи словами Маринку никогда не поддерживала, но была на ее стороне. Почему-то она ей верила. Наверное, из-за того, что достаточно хорошо знала Аллу, Наташкину мать, вздорную и заносчивую особу.

И, вот теперь Маринку задели, да так, что она не бросилась с кулаками на свою обидчицу, а спряталась тут, чтобы выплакаться.

— Рассказывай, что она тебе такого наговорила.

— Она меня, — Маринка зашлась в рыданиях, — она меня… Про… Проституткой назвала. Потаскушко-ой…

Ничего себе!

— Ну назвала, подумаешь. Дала бы ей пинка, и дело с концом.

— Она сказала, что меня замуж никто не возьмет. Я каркодилица и дура. И я пойду в проститутки.

Вот тут какие дела… Это уже наверняка Аллочка язычком своим поганеньким поработала. Вот стерва!

— Мариш, помнишь сказку по гадкого утенка? Он в лебедя превратился, когда вырос. А ты еще не выросла, так что погоди немножко, будешь еще у нас королевой Марго!

Девчонка плакать не перестала. Маришка, Маришка… Привыкай, готовься ко вступлению во взрослую жизнь.

— Давай, нос вытри, а то не хватало еще в таком виде Наташке показаться. Вот-то она обрадуется. А с ней я сама поговорю. Договорились?

Нет, с Наташкой она говорить, конечно же, не будет. А вот Аллочку приструнить надо.

Ратникова на месте не оказалось, зато, как всегда, был Координатор. Вот кто уж точно осведомлен в подробностях о ее позоре. И не просто осведомлен, соучастник. До чего мерзкий человек… Даже разговаривать с ним не хочется, а ведь надо бы. Про Марка расспросить. Про его болезнь… Да полноте, болеет ли он? Психу Рат бы оружие доверить не разрешил. Но спросить надо. Только вот не у Координатора, а у Мамбы.

Рат появился через четверть часа. И чего, спрашивается, он так орал на нее в трубку? Недоволен, что задержалась, а сам шляется неизвестно где!

— Чего встала? Проходь. Или боишься?

Опять сам расселся, а ей даже не подумал предложить. Вежливый наш.

— Выпьешь со мной? Да не дергайся ты, — он рассмеялся. — Сейчас не трону, в другой раз как-нибудь зайдешь.

Рат вытащил бутылку, плеснул чуть-чуть в кружку, потом вопросительно посмотрел в ее сторону.

— Ну так как? Налить?

— Не надо.

Интересно, что это он вдруг пить начал? Неужели так Лорина смерть подкосила? Или это было всегда, а она просто не замечала?

— Как хочешь. А я выпью. Для пищеварения. И для прочистки мозгов. Ты же наша, ментовская, должна знать: пятьдесят граммов — это не пьянство, а горючее. Так точно не будешь? Последний раз спрашиваю.

Увидев, как Кристи отрицательно покачала головой, он выпил, поморщился, с шумом вдохнул в себя воздух:

— Ух-хх… Ну, валяй, докладай.

На самом деле, Рату жуть как хотелось поскорее услышать, что такого наскребла Кристи в Мурино: с минуты на минуту он ждал Мороза. И если Векс не врал (а он не врал, ой, не врал!), то сведения эти будут последним гвоздем в крышке гроба этого мерзавца. Казачка, в смысле.

— Рат, я подготовила заключение. Почти.

— Ну, прекрасно. И что? Инфу-то гони или думаешь, я ждать буду, пока ты растележишься и мне готовое принесешь? Чего там у тебя?

— Я не буду писать, что Векс виноват.

— И не пиши. Читать-то его все равно я буду. Что, рот мне заткнешь?

Ратников плеснул еще, выпил. Чертова баба! Мало ей было? Что же такого еще нужно сделать, чтоб гонору поубавилось?!

— Тогда ты его вообще не получишь.

Кристи заранее прокрутила в голове все, что хотела бы сказать Рату, и уже тогда поняла: бесполезно, он не будет слушать ее доводов. Что же, и она может быть упрямой. Не мытьем, так катаньем, но она достучится до него. И попытается убедить.

— Дура ты. Думаешь, я без тебя не обойдусь?

— Да ты хоть выслушай…

Рат скривил лицо, передразнивая Кристи:

— Выслуша-ай… — он повысил голос. — Да я битый час только и делаю, что пытаюсь от тебя чего-то вразумительного добиться! Что тебе муринцы сказали, те, что с поста? Видели они Векса?

— Видели. До начала снегопада. За полчаса где-то…

Вот и ладно… Все остальное можно уже и пропустить. Самое главное она ему уже сказала.

— Все, свободна.

— Ратников, ты хоть слышал, что я тебе сейчас говорила?! Когда Векс встречался с муринцами, Мазай был мертвый! Уже мертвый!

— И что?

— Что он не убивал его! И Лору он не убивал, Ратников. Я тебе все это написала! Подробно расписала!

— Написала? Тогда давай. И — свободна!

— Рат, последний вопрос. Какой будет приговор?

— За двойное убийство? Смертный. И никакой «Дачи».

Почему-то она была уверена, что Рат примерно так и ответит. Он все решил, он давно уже все решил. И пофигу ему все. Процедура соблюдена, Алекс скажет все, что надо. И никто даже внимания не обратит, если она попытается что-то сказать. Да и не дадут ей. Не зря на перроне военные с «Мужества».

Рат словно подслушал ее мысли.

— Ты что же, думаешь я освобожу его, этого твоего Векса, только потому, что он не виноват? Меня народ не поймет. По-твоему, Грин может ошибаться? Запомни, дурья башка, на носу себе заруби: это не Грин не может, а я. Я не могу! Улавливаешь? Или тебе лекцию по теории государства и права прочитать? Поэтому все. Будет, как я сказал. А если Векс этот невиновен, то можешь считать, что он пал смертью храбрых ради спокойствия и процветания Северной Конфедерации.

— Ратников, а как быть с настоящим убийцей?

— Так и он попадется когда-нибудь. И свое получит. Все, иди.

— Ну ты и сволочь, Ратников…

— Не возражаю. Все, свалила!

Кристи пулей выскочила в коридор.

Марк, Координатор, Рат, Черный, Векс. Векс, Марк, Рат, Координатор… Сколько можно! Ничего не получается. Так, попробовать снова? Рат. Даже мысль об этом кощунственна… Он псих, конечно, в бешенстве все может. Но Лору обожал… Хотя Иван Грозный, говорят, сына вот тоже обожал. Нет, все равно, этот — самый последний из всех.

Марк? Слизняк. Хм… А ведь, пожалуй, это единственное, что он, Алекс, знает про него. И то только потому, что его так Рат называл. Не работает, придумал ему папаша отмазку какую-то, только ведь это ничего не значит: глупо не воспользоваться такими связями. Тихий, незаметный. В тихом омуте черти водятся? Вполне возможно, конечно. Но больше ничего на него нету, ничего…