Наталья Александрова - Талисман египетской царицы

– Вы что, ослы, не видите, кто перед вами? Это же я, начальник стражи! – проговорил Деллий. – Посторонитесь, порождения гиены и гиппопотама!

Нубийцы замерли в растерянности: они узнали Деллия, но не смели нарушить приказ и покинуть пост.

– Прочь, я сказал! – рявкнул начальник стражи и схватился за меч.

Нубийцы переглянулись и отступили от двери. Деллий прошел мимо них, но прежде, чем открыть дверь, обернулся и молниеносным ударом меча пронзил горло ближнего нубийца. Тот захрипел и рухнул на пол, захлебываясь кровью. В ту же секунду быстрый как леопард Ипполит вонзил свой меч в грудь второго стражника.

Вытерев меч о край одежды и не убирая его в ножны, Деллий вошел в спальню царицы.

Клеопатра не спала.

Она услышала шум возле двери и забилась в дальний угол огромного ложа, подтянув колени к груди и испуганно глядя на дверь. Худенькая, миниатюрная, она казалась совсем юной. На полу возле ее ложа сидела служанка Фиона, заменившая пропавшую Ириду. Опочивальня была освещена тусклым пламенем факелов, и в этом неровном свете Деллий увидел мрачно сверкающие глаза Клеопатры и драгоценные камни ожерелья на ее груди. В сердце стражника шевельнулась странная, непривычная тоска.

– Кто здесь? – воскликнула царица, разглядывая вошедших. – Это ты, Деллий?

В голосе ее звучало негодование и царственное высокомерие, но в то же время плохо скрытый страх.

– Это ты?! – повторила Клеопатра, негодуя. – Как ты посмел нарушить мой покой? Как посмел ворваться в опочивальню дочери фараонов, владычицы обоих Египтов?

Деллий ничего не ответил. Он шагнул к ложу царицы.

На пути его возникла служанка, она попыталась остановить его, защитить свою госпожу. Деллий коротко взмахнул мечом, и Фиона, не вскрикнув, упала на мраморный пол, окропив его алой кровью. Это задержало стражника на долю секунды. Клеопатра встала во весь рост, гордо откинула голову, рассыпав по плечам черные кудри, и гневно воскликнула:

– Вот как? В моем дворце измена? Ты, кому надлежало оберегать мой покой, нарушил священную клятву, предал свою госпожу, пошел на поводу у жалкого евнуха?

Деллий вскинул на нее глаза.

Никогда он не видел царицу столь прекрасной. Ее лицо, прежде казавшееся ему неправильным, едва ли не уродливым, теперь поражало гневной, царственной, непостижимой красотой. Деллию показалось, что перед ним и впрямь стоит сама Изида. Темные глаза пылали, как два бездонных смарагда, прожигая душу Деллия адским пламенем. И едва ли не ярче их пылали три овальных камня в ожерелье Клеопатры – синий, как предгрозовое небо, зеленый, как полуденное море, и красный, как кровь. Как кровь царской служанки, обрызгавшая его белый плащ и мраморные плиты пола.

Деллий почувствовал странную слабость. Он медленно, нерешительно поднял меч… и в ту же секунду другой меч обрушился на его шею, рассек ее, и голова Деллия покатилась по полу опочивальни.

Обезглавленное тело еще секунду простояло, как бы раздумывая, как поступить, и наконец тяжело грохнулось на пол рядом с золоченым ложем царицы.

А на том месте, где только что стоял Деллий, появился Ипполит с окровавленным мечом в руке.

Молодой грек смотрел на Клеопатру полным восторга взглядом. Он опустился перед ней на колени и воскликнул:

– Вот мой меч, царица, и вот моя жизнь! Делай с ними все, что тебе угодно, ибо отныне я – твой слуга, твой преданный раб! Ради тебя я убью любого, совершу подвиги, перед которыми померкнут двенадцать подвигов Геракла…

– Берегись! – воскликнула царица, указав юноше на что-то за его спиной.

Ипполит, не вставая с колен, развернулся. К нему приближался Кальпурний с поднятым мечом.

Все произошло так быстро, что медлительный легионер не сразу понял, кто здесь враг и кто друг, с кем ему следует сражаться. Однако наконец до него дошло, что молодой грек, которому он никогда не доверял до конца, убил начальника стражи. Это предательство, а предательство заслуживает смерти.

Приняв решение, Кальпурний действовал решительно и непреклонно, остановить его было невозможно, как невозможно остановить атакующего носорога. Он поднял меч и шагнул к Ипполиту, чтобы разом покончить с изменником.

Однако грек был моложе и подвижнее. Вместо того чтобы вскочить на ноги, чего ждал Кальпурний, он упал на спину и перекатился по мраморному полу, оказавшись за спиной легионера. Кальпурний нанес удар, но меч нашел пустоту. Опытный легионер, однако, не потерял равновесия. Он развернулся, увидел противника и бросился на него.

Ипполит резко согнулся, поднырнул под руку римлянина и отскочил в сторону, оказавшись между ним и Клеопатрой.

Кальпурний снова повернулся и встал в боевую позицию. Он хорошо знал Ипполита, видел его в бою и представлял все его достоинства и недостатки. Грек молод и гибок, он подвижен и неутомим, но ему не хватает опыта и расчета. Старый легионер умеет экономить силы и выжидать удобный момент. Он дождется секунды, когда Ипполит утратит бдительность и раскроется. В серьезном бою опыт всегда победит молодость.

Римлянин оглядел соперника, чтобы оценить его готовность к атаке, и невольно взглянул на Клеопатру.

Глаза царицы словно прожгли насквозь его старое, закаленное в боях сердце. Он растерялся, глубоко вздохнул и попятился.

Такого с ним еще никогда не бывало!

Он воевал под командой гордого Красса, в легионах великого Помпея, и не раз ему приходилось выдерживать взгляд полководцев и легатов. И ни разу он не робел и не терялся под этими взглядами. А сейчас под взглядом этой молоденькой гречанки он почувствовал непривычную слабость и растерянность. Он понял, что дарованная ей власть над людскими душами куда сильнее власти полководцев и императоров.

Что же это за власть? Что же это за сила, против которой бесполезен испытанный в боях меч?

Кальпурний не успел додумать эту мысль: Ипполит увидел растерянность в его глазах, бросился вперед и вонзил свой меч в грудь старого легионера. Римлянин хрипло вскрикнул и грохнулся на пол. Глаза его еще несколько секунд были открыты, и, пока Кальпурний не умер, он неотступно смотрел на Клеопатру.

Клеопатра с удивлением и страхом смотрела на трупы, разбросанные вокруг ее ложа. Затем она прикоснулась к своему ожерелью и пробормотала негромко:

– Ай да ожерелье! Спасибо тебе, Гимарис! Спасибо тебе, владычица Хатшепсут! Славную вещицу ты мне подарила!

Тут она снова обратила внимание на Ипполита.

Молодой грек стоял на коленях перед ее ложем, не сводя с царицы восхищенного взора. Заметив, что Клеопатра обратила на него взгляд, грек заговорил: