Руслан Галеев - Радио Хоспис

Чего никак нельзя было отнять у старика, за своих людей он стоял горой. Ни перед руководством Второго Периметра, ни перед всеядными журналистами не пасовал и врал красиво, искренне и продуманно, оправдывая те или иные шаги своих подчиненных. Впрочем, потом виноватых сам же лично песочил так, что мало не казалось, и свет мерк, и жить не хотелось. Усадив провинившегося в глубокое, крайне неудобное кресло, он нависал над ним всеми своими семью с лишним футами роста, затмевал широченными плечами дневной свет и оглушительным голосом перекрывал всю окружающую акустику. После таких пропесочиваний провинившийся бедолага несколько дней ходил с симптомами контузии и втягивал голову каждый раз, когда в коридоре раздавались громкие шаги босса Управления. Да, черт побери, это был Айк Моралес, личному знакомству с которым лет так пять назад невероятно завидовали все пятничные гардемарины с Аучем на прицепе. А знаком с ним тогда был только головастый сукин сын Готфрид Уоллис, он же Скальпель, он же Скальп, и нос задирал по этому поводу, как штангу колодезного журавля. А кто бы не задирал? Сегодня Моралес выступал в публичной роли отца гигантского семейства детективов, потому вряд ли собирался использовать в своей речи грозные ругательства, сальные замечания и удары кулаком-молотом по горизонтальным поверхностям. Тем не менее Стас привычно подобрался.

– Уважаемые сотрудники Управления! Коллеги! – Айк Моралес говорил спокойно, размеренно и негромко, но при первых же его словах зал замер окончательно. – За этими стенами город, который мы с вами храним. Спокойствие которого – наша задача, наша работа и наш долг. И мне не претит произносить такие громкие слова: да, долг! Это и честь, и тяжкая ноша. Это непросто, порою – почти невыносимо тяжело. Но мы все знаем, на что идем, принимая ответственность перед законом, перед людьми и своей совестью, вставая между преступником и обычным человеком. Мы знаем, что, кроме нас, этого не сделает никто. И если не мы, мир погрузится в хаос, и у хаоса будет цвет крови. А значит, мы ответственны и перед надеждой, перед верой в завтрашний день, перед самим завтрашним днем. Поэтому мне не кажется громким это слово – долг. Не может быть слишком громкой или слишком нарочитой простая констатация факта. И я горд сегодня, горд, стоя на этой трибуне, горд, стоя перед вами, моими коллегами. Потому что я знаю, что минувший год, страшный, полный испытаний, мы выстояли, мы не сломались, мы выполнили долг. Мы можем смело и без стыда смотреть в глаза людям. – Моралес замолчал на мгновение, оглядывая зал. Потом заговорил чуть тише: – Мы многих потеряли в этом уходящем году. Такие потери на моей памяти были только в послевоенные годы… Как всегда, ушли лучшие. Такова наша работа: в первую очередь мы теряем тех, кто встречает угрозу первым, тех, кто смотрит в глаза беде. Тех, кто не отступает. И, глядя на курсантов, на младших детективов, я спрашиваю себя: сможем ли мы восполнить эту утрату? Найдем ли второго Бейли, второго Полякова, второго Югиру?.. Нет, таких, как они, уже не будет. Никогда.

Стас вздрогнул. В памяти мелькнула белозубая улыбка японца, детская радость в глазах Спайкера, обнимающего автомат, напускное равнодушие Полынера… Незаменимых должностей нет, но как заменить человека? Особенно если за краткий период времени успеваешь срастись с ним душами. Пропитаться общим временем. Научиться делать общее дело… Да, время и выпивка – отличные лекари. Но лечить и излечивать – не одно и то же.

– Тем важнее шаг, который вы совершаете, – снова повышая голос, заговорил Моралес. – Будете ли вы достойны этих людей? Достойны их поступков? Я не знаю. Но я верю в завтрашний день, верю в наше дело. Верю в вас… Да. В наш дом снова пришли тревожные времена. Будут новые испытания, новые проверки на прочность. Но мы выстоим. Выстоим вместе, чего бы это ни стоило. Я верю. И да поможет нам всем Бог!

Зал взорвался аплодисментами. Стас хлопал в ладоши вместе со всеми, отдавая должное старику. Айк Моралес поблагодарил зал и представил следующего выступающего. Один за другим отговорили свои речи представители губернатора, глав банковского и промышленного союзов, президент городского попечительского совета. Затем на сцену поднялся Скальпель, и Стас был абсолютно уверен, что тот первым делом выкинет какой-нибудь фортель типа очередного анекдота про жену губернатора. Но тот воздержался и, хотя и разбавил речь несколькими шутками, за рамки дозволенного не выходил.

Последним у микрофона оказался тот самый невзрачный тип из ополчения. Он обвел зал тяжелым взглядом и заговорил неожиданно резким, каркающим голосом. Его речь была рваной, он словно выхватывал предложение и с силой бросал его в зал, замирал на мгновение и повторял снова.

– Очень трудно добавить что-то к сказанному. Особенно к сказанному уважаемым шефом Моралесом. Он прав. Именно вы стоите на тонком, но жизненно важном рубеже между честным человеком и мерзавцами, пользующимися слабостью нашей нарождающейся республики людей!

Что еще за республика, подумал Стас. Бред какой-то…

– И мы, сознательные граждане, всецело доверяя доблестным защитникам закона, готовы оказать вам посильную помощь!

Невзрачный снова оглядел зал, и Стас заметил, как горят на этом, в общем-то самом стандартном, лице глаза. Они словно существовали отдельно и были глазами совершенно другого человека. Человека, фанатично верящего в то, что говорит. А фанатизм, Стасу не раз приходилось в этом убеждаться, никогда не бывает здоровым.

– Годы затишья обманули многих. Нам стало казаться, что в наш дом пришел мир, что война закончилась и опасаться больше нечего. Ложь! Вранье! Война не прекращалась ни на минуту! Там, на стенах Периферии, наши солдаты гибли за это спокойствие, они несли потери, матери теряли сыновей, жены – мужей, дети – отцов! Но многим было удобно закрывать на это глаза! Не думать о той опасности, которая стоит у дверей нашего дома и никуда не собирается уходить! Несколько месяцев назад прозрели последние слепцы. Да, война продолжается, война и не собиралась заканчиваться, и обманывать себя в этот решающий для всей человеческой расы час – преступление! И я горд стоять перед теми, кто остановил мразь, прорвавшуюся в самое сердце нашей молодой цивилизации. Как бы ни называли вас циркуляры, какие бы должности вы ни носили, имя вам одно – воины! Воины духа, воины человечества, воины Бога! Приближается решающая битва! И нет уже возможности, нет времени, нет права закрывать глаза! Пришло время расе людей подняться с колен! Раз и навсегда! И чтобы наступил завтрашний день, чтобы пришел час мира, мы должны, расправив плечи и с осознанием всей ответственности, войти в час солдата, час воина, час победителя! Мы должны вновь показать, что именно человек – властелин этого мира! Вместе, плечом к плечу, мы вернем величие человечеству! Изгоним, а затем и уничтожим врага людей! А те, кто в этот час идет против закона, пытаясь нажиться на боли, на отчаянии, на тяготах, будут встречены нами. Ибо они ничем не лучше нетопырей. И заслуживают той же участи! Да здравствует закон! Да здравствует человечество! Да здравствует час воина! Да здравствует наше дело!