Записки практикующего адвоката.

Судья Дреггюсон объединил в одно производство два дела - о взыскании алиментов и о разделе имущества. Обычно так не делается, чтобы не затягивать рассмотрение дел, однако судья Дреггюсон решил взяться всерьез за это дело и не желал распылять силы и время.

С нашей стороны свидетелей не было. Все, что мы желали доказать, вполне обосновывалось письменными доказательствами.

Истица, Ольга Теренова, оказалась совсем молодой и довольно симпатичной женщиной. Она нервно тискала в руках сумочку и поминутно переспрашивала о чем-то своего адвоката, Юрия Полевого, известного мне по делу Наортэля.

Наконец нас позвали в судебное заседание. Слушание дела происходило прямо в кабинете судьи, который был надлежащим образом оборудован для звукозаписи. Так довольно часто делается по гражданским делам, поскольку судей в судах намного больше, чем залов судебных заседаний. Так что судьи выкручиваются, как могут, чтобы не устраивать очереди на залы заседаний.

Судья был почтенным гномом уже довольно преклонных лет. Он вел процесс очень дотошно и тщательно, так что подготовительная часть заседания заняла у нас почти полчаса.

После окончания формальностей, судья Дреггюсон внимательно осмотрел всех сквозь стекла толстенных очков. После этого он величественно провозгласил, что считает необходимым огласить ответы, которые получил суд на свои запросы по поводу имущества, зарегистрированного на имя ответчика. Когда возражений не последовало, он зачитал письма от ГАИ и Бюро технической инвентаризации. Из ответов следовало, что за ответчиком не числились ни автомобиль, ни жилой дом, а указанное судом имущество принадлежало совершенно другим людям.

Истица после оглашения этих писем вскочила с места и разразилась проклятиями вперемешку со слезами. - Да как ты можешь? Это же твои дети! Мы же вместе это все покупали! А теперь тебе ни я, ни дети не нужны, на улицу нас выгнать решил? - Она продолжала сыпать невнятными претензиями, не реагируя на замечания судьи.

Наконец представитель истицы с трудом угомонил свою плачущую клиентку и попросил судью объявить перерыв в слушании дела на двадцать минут. Судья, взглянув на встрепанную и все еще всхлипывающую истицу, с ним согласился и объявил перерыв.

Поскольку ничего неожиданного для нас в этом заседании не было, то мне нечего было обсуждать со своим клиентом, и я просто ожидала в коридоре окончания перерыва.

Я тихонько наблюдала за тем, как коллега что-то горячо втолковывает своей клиентке. Истица постепенно успокаивалась и начинала прислушиваться к словам адвоката. Потом она кивнула, и начала что-то ему горячо объяснять.

Интересно, какие козыри еще остались в рукаве у истицы и ее адвоката? Впрочем, что гадать? Вскоре я это узнаю.

Наконец перерыв закончился, и мы вновь приступили к слушанию дела. Пояснения сторон не принесли никаких неожиданностей. Истица, конечно, заявила, что мой клиент намеренно оформил все имущество на свою мать, и таким образом, обманул и ее, и детей. В этом я не могла с ней не согласиться - естественно, про себя, поскольку моя обязанность - поддерживать позицию клиента и защищать только его.

Истица почти спокойно ответила на вопросы суда и мои. Коллега Юрий явно учел свои прошлые ошибки и очень тщательно подготовил свою клиентку к заседанию. Конечно, все предугадать невозможно, но истица была хорошо подготовлена, а потому внятно и четко излагала свое видение обстоятельств дела.

Ответчик же сообщил, что никакого имущества в действительности они во время брака не приобрели, не считая мелких бытовых вещей. Что же касается алиментов, то он заявил, что осознает свои отцовские обязанности, и готов помогать истице - в меру своих скромных возможностей. При этом истица явно с большим трудом сдержалась, чтобы вновь не устроить в заседании выяснение отношений.

На вопросы суда мой клиент также отвечал достаточно уверенно, не путаясь в мелочах и своих пояснениях.

Наконец пояснения сторон были закончены, и судья предложил истице позвать первого свидетеля.

Первым свидетелем оказался человек, мужчина лет шестидесяти. Он назвался Игорем Целевым, и пояснил, что он являлся хозяином дома, который у него приобрели истица и ее супруг. На вопрос представителя истицы он рассказал, что осматривали дом перед покупкой именно истица и ответчик, они же и передали ему деньги при заключении договора купли-продажи.

Я дождалась моей очереди задавать вопросы и поинтересовалась у свидетеля. - Скажите, кто подписывал у нотариуса договор купли-продажи дома?

Свидетель сообщил, что у нотариуса присутствовала пожилая женщина, которая и подписала договор, как покупатель дома.

Я заявила суду, что других вопросов у меня нет, и попросила дать мне слово для пояснений. Судья невозмутимо согласился, и я заговорила. - Ваша честь, хочу обратить внимание суда на то, что мать моего доверителя - пожилая женщина, и нет ничего удивительного в том, что ее сын и невестка помогали своей пожилой родственнице в покупке дома. У меня все. - С этими словами я села на свое место.

В принципе, моя позиция была вполне обоснованной и опровергнуть ее было сложно. Тут было слово ответчика против слова истицы, и весь вопрос был в том, кому же поверит на слово судья.

Следующий свидетель, Владилен Толбашев, пояснил суду, что по документам именно он является владельцем автомобиля, на который претендует истица.

Мне показалось несколько странным поведение судьи Дреггюсона при допросе этого свидетеля. Судья как-то очень внимательно смотрел на свидетеля, и слушал его показания, не задавая вопросов. Вопросы свидетелю задавали лишь я и представитель истицы.

Между мной и коллегой развернулась целая баталия из уточняющих вопросов и пояснений. Допрос свидетеля растянулся почти на сорок минут, но тот стоял на своем. Он утверждал, что в действительности он продал свой автомобиль ответчику, хотя и не оформил сделку надлежащим образом. По словам свидетеля, не оформлять у нотариуса договор купли-продажи автомобиля его попросил ответчик, чтобы не оплачивать оформление сделки. К тому же свидетель утверждал, что ответчик не желал оформлять право собственности на автомобиль с целью скрыть это имущество от раздела имущества с женой.

Судья выслушал показания свидетеля и неожиданно, по собственной инициативе, объявил перерыв в слушании дела до завтра. Мягко говоря, меня не устраивал такой поворот дела, поскольку завтра у меня было запланировано дежурство в консультации.

Однако судью Дреггюсона это не волновало, он лишь объявил время следующего заседания, а потом попросил меня остаться на минутку в его кабинете.

После того, как за сторонами закрылась дверь кабинета и мы остались одни, судья пристально посмотрел на меня. Его взгляд был цепким и внимательным. Я уже участвовала в делах у этого судьи, и знала, что он умен, хотя и слишком внимателен к мелочам.