Денис Бурмистров - Филер уголовного сыска

– Прибыли-с.

Из-под поднятого тента, защищающего от мелкого октябрьского дождя, выглянули двое мужчин. Один, худой и нескладный, с благородной бледностью и зачесанными по последней моде «на пробор» волосами, чопорно морщился и всем своим видом выказывал недовольство. Холеные пальцы прижимали к узким ноздрям расшитый с вензелем платок, пропитанный ароматическими притирками, не способными перебить стоящую в воздухе вонь. Другой рукой мужчина удерживал накинутый на плечи шерстяной плед, из-под которого выглядывали длинные ноги в мышиного цвета полицейских штанах с лампасами «в палец» толщиной и блестящие полуботинки с щегольскими прямоугольными пряжками.

Его сосед по жесткому купе казенной повозки выглядел иначе. Невысокий, не широкий в плечах, с незапоминающимся лицом и колючей запущенной щетиной с рыжеватым отливом. Высокие скулы, не раз поломанный нос, иронично выгнутая линия губ. Стриженный совсем коротко, словно каторжанин, в лихо сидящей на затылке мятой фуражке и потертой шинели без опознавательных нашивок. Дополняли образ толстый моряцкий свитер с высоким воротом и видавшие виды, но все еще качественные сапоги с усиленными носами. Ни дать ни взять – один из ветеранов войны, коими полнятся окраины.

– Ну и вонь здесь! – не выдержал худой, тряся головой. – Придется одежку в стирку сдавать, пропиталась этими миазмами!

– Здесь бойни рядом, – пояснил «ветеран». – И газофабрика. И отстойник для золотарей.

– Фу! Прямо клоака!

– Окраины, – пожал плечами «ветеран», спокойно втягивая ноздрями холодный воздух.

Худой поежился, сунул руку за пазуху и достал монокль на цепочке.

– Ну, где это?

– А вот там, между трубой кочегарки и забором. Видите? Навроде цеха, с покатой крышей и пустой голубятней.

Дрожки остановились на вершине старого оборонительного вала, по которому ныне проходила окружная дорога, и обзор открывался широкий. «Ветеран» был прав – эти окраины города никогда не были благообразны и приветливы. Они выросли вокруг коптящих фабрик и химических мастерских. Потом дотянулись, словно кракен щупальцами, до доков и верфи, подмяли скотоводческую артель и угрюмый доллгауз. С высоты вала все это виделось хаотичным нагромождением черных от копоти цехов с высокими трубами, болезненно желтых от дешевой штукатурки общественных казарм и серых промышленных построек. Карлики-работяги здесь почти не селились и не работали, предпочитая более чистый и современный фабричный район.

– Ты действительно уверен, что там сегодня будет собрание «Союза кометы»? – худой скосил глаза на соседа.

– Уверен, – кивнул «ветеран». – Должно быть, оно уже идет. Мы слишком долго добирались.

– А я вообще не пойму, на кой ляд я здесь тебе нужен, – вздернул нос худой.

– Господин заместитель полицмейстера, – судя по тону, «ветеран» уже не первый раз разъяснял своему спутнику, что к чему. – Я же докладывал – есть подозрение, что там могут находиться дворяне при высоких чинах. А я – обычный филер, не по рангу мне им обвинения зачитывать. Павел Никифорович, ну ей Богу, мог бы без вас – не тащил бы сюда.

– Ладно, – вздохнул Павел Никифорович, убирая запотевший монокль. – Только я с центрального входа подъеду, чтобы, значит, видели кто таков.

– И то дело, – кивнул филер. – Как начнем, знак подам. Ладно, пошел я.

Он встал в рост, запахнул шинель, пробежался пальцами по крючкам. Надвинул на глаза фуражку и смачно спрыгнул в грязь.

* * *

Пустынная улочка, сдавленная с обеих сторон лоснящимися от влаги стенами фабричных построек, вызывала закономерное неприятие. Густой дух канализационных вод поднимался над поросшими плесенью чугунными решетками, стремился к узкой полоске хмурого осеннего неба над головой. Каменная кишка улочки уходила вперед, там расширялась и упиралась в задний фасад заброшенной кожевенной мастерской.

Мало кто по собственному желанию желал посещать подобные места. Для тех же, кто решался на столь неблагоразумный променад, прогулка часто заканчивалась в ближайшей канаве – окраины кишели шайками всевозможных бандитских каст, от мелких щипачей до грабителей-«храпов». И даже тросточки со свинцовыми набалдашниками, да миниатюрные «карманные» пистолетики, не могли защитить приличного человека в темный час.

Этот район носил стойкое название Глотка, одновременно обрисовывая внутреннюю сущность и особенность местности. Здесь могли зарезать за стальной зуб, избить за косой взгляд и раздеть до исподнего просто смеха ради. Сюда без крайней надобности не ездили благородные господа на дорогих паромобилях, сюда старались не заходить почтальоны, а единственным благочестивым местом являлась церковь при «доме безумцев» доктора Мюллера.

Именно в таком бульоне по роду службы приходилось вариться унтер-офицеру уголовно-сыскной полиции Ивану Акимовичу Воронину.

Сегодня сыщика ждал, как он сам надеялся, финал долгой и тяжелой работы по поиску и поимке группы людей, повинных в похищениях и убийствах. Долго, очень долго Воронин выходил на этих осторожных и пугливых особ, тщательно расставлял сети и внимательно слушал людскую молву. И вот, наконец, ловушка была готова захлопнуться.

В последние года, среди романтичных юнцов и господ постарше, наблюдалось повальное увлечение тайными обществами и ложами. В иных компаниях даже стало дурным тоном не относиться или не состоять в оных. То и дело можно было увидеть богемных франтов с загадочными перстням, на коих изображались черепа, змеи или циркули с мастерками. Праздными вечерами у приветливых дам собирались любители окунуться в мир спиритизма или иных волнительных обрядов давно забытых народов. В большинстве своем подобные «игры в секрет» носили безобидный, дурашливый характер, лишь щекотали нервы и давали возможность развеять леность будней.

Но члены «Союза кометы» были иными. Они называли себя научными оккультистами и у Воронина были все основания полагать, что именно эти люди стоят за найденными в окрестностях Глотки мертвецами.

Филер приподнял полы шинели, перепрыгивая грязный ручеек, чуть не упал, поскользнувшись.

– Аккуратнее, Иван Акимович, – раздался низкий хриплый голос с легким восточным акцентом.

Навстречу сыщику вышел человек в короткой запашной куртке из дешевой синей ткани, в холщевых шароварах, заправленных в сапоги. При невеликом росте Воронина, он макушкой еле доставал филеру до груди, зато имел плотно сбитую фигуру и мощные мускулистые руки. Удивляться тому не стоило – представители расы карликов отличались «низкой» статью, свойственной рабочему люду, а также завидным добродушием и покладистостью. Их широкие и крепкие руки плохо подходили для изысканной и филигранной работы, зато не уставали от тяжелого и изнуряющего труда. Впрочем, сыщику встречались карлики, сносно играющие на гитарах и даже на кларнетах. Как говориться, из всяких правил бывало исключений.