Анна Орехова - Эффект Врат

– Думаю, это я могу быть вам полезен. Меня зовут Керберг, я прибыл сюда заменить Мирелка Тавер и жду не дождусь, когда смогу сообщить вам последние новости.

– Я вас слушаю. – На этот раз в тоне Расэка было больше учтивости. Что-что, а новости ему не помешают.

– Тринадцатая комната, детектив. Коридор номер два. Не задерживайтесь.

Старик стукнул по воздуху пальцем и испарился. Расэк раздраженно нахмурился, он терпеть не мог, когда кто-то (помимо начальства, разумеется) говорил с ним командным тоном. С чего этот Керберг раздаёт приказы? Политические привилегии таких прав не давали, а если старик считает иначе, это его личное дело.

Рассудив таким образом, Расэк решил ещё ненадолго задержаться. Если распоряжения Керберга можно было смело игнорировать, то команды собственного желудка требовали скорейшего исполнения. Уже минут пять тот настаивал на перекусе.

Расэк знал, что госковчане снабжают все жилища пищевыми автоматами, однако ничего подобного в комнате не заметил: диван, столик, кровать-берлога, перегородка, ведущая в ванную… Он не сразу разглядел за кроватью небольшой матово-серый шкафчик. Если бы не светящийся контур, шкафчик бы так и остался не замечен.

«А вот и еда».

Расэк подошёл ближе, ткнул в шкафчик пальцем, и перед глазами возникло меню. Видимо, обод решил подсобить временному владельцу, а потому сразу вывел список блюд с ирбужскими вкусами.

Однажды Расэк уже пробовал госковчанскую пищу: как-то ходил с коллегами в ресторан для мохнатых соседей, после чего решил подобные эксперименты не повторять. Конечно, питательные смеси содержали все необходимые элементы и легко усваивались, но на этом их преимущества заканчивались. Неважно, какой вкус значился на упаковке: мирце́лии, слио́р или кардуту́рский салат, – выбирай что угодно, всё равно получишь бутылку с пресной дрянью, ничего общего с оригинальным блюдом не имеющей.

Поэтому Расэк не стал долго заморачиваться и наугад ткнул в «смесь питательную со вкусом буо́ки». Автомат-шкафчик негромко пискнул, затем в его передней стенке образовалось отверстие, демонстрируя прозрачную бутылочку с густой бежевой жидкостью. «Ваш обед готов», – услужливо сообщил персональный экран и добавил, что с депозита списано пятьдесят лупов.

– Спасибо, – проворчал Расэк, извлекая бутылку.

Он вернулся на диван, заранее скривился и сделал глоток. Ожидания полностью оправдались: смесь была холодной, пресной и совершенно безвкусной. Но выбирать не приходилось, другой пищи на Госке не было, а сами мохнатые, видимо, считали, что проявляют верх гостеприимства, снабдив своё пойло названиями инопланетных блюд.

С горем пополам Расэк осушил бутылку, вернул её в шкафчик и направился во второй коридор. Это был тот самый дипломатический участок восемнадцатого сектора, который госковчане отключили от надзора. Он остановился между комнатами двенадцать и тринадцать, раздумывая, с какой начать. В первой нашли тело Мирелка, и Расэк как раз собирался там побывать. Во второй ждал вновь прибывший ирбужский политик, обещавший сообщить важные новости. Осмотреть место преступления или пообщаться с Кербергом Сабуре? Расэк решил для начала уделить две минуты политику. Вдруг он действительно знает что-то важное?

Полоска двери пульсировала белым светом. Расэк указал на неё пальцем, и в ответ раздался резкий металлический звук, такой же, что разбудил его в ванной. Значит, Керберг Сабуре был на месте. В противном случае дверь бы беспрепятственно открылась.

Мохнатые соседи относились к личному пространству иначе, чем ирбужцы. Они не привязывались к вещам, не покупали дома и уж тем более не обживали и не украшали их на свой вкус. Пара-тройка сменных костюмов и обод – вот полный список имущества любого госковчанина. Они жили в комнатах наподобие той, в которой разместился Расэк. Пока их скромные пожитки находились внутри, номер считался зарезервированным. Но это не означало, что туда не мог попасть посторонний. Стоило временному владельцу выйти за порог, комната открывалась всем желающим.

Например, сейчас кто угодно мог зайти в покои Расэка и изучить содержимое его сумки. Вот только ни одному госковчанину подобная мысль не пришла бы в голову. Да, они могли подождать на диване или купить в автомате еду, в крайнем случае – принять ванну, но никогда не стали бы трогать личные вещи. Просто смысла в этом не видели, а может это надзор приучил мохнатых соседей соблюдать правила и вести себя прилично. Выходило, что на Госке личное пространство являлось одновременно и неприкосновенным, и общедоступным.

Расэк позвонил во второй раз. Видимо, официальное лицо Ирбуга занималось чем-то важным, а потому открывать дверь не спешило. Расэк подождал ещё минуту и собрался уже было уйти, но тут в стене образовалось прямоугольное отверстие.

Комната Керберга была точной копией той, в которой обосновался Расэк. Такое же панорамное окно во всю стену, перегородка, отделяющая ванную, кровать-берлога, пушистый белый ковер. Единственным отличием были два серых кресла, стоящие напротив дивана. В одном из них восседал массивный седой ирбужец с огромным родимым пятном на левой щеке. Одет он был в просторную желтую рубашку и светло-голубые штаны. Руки застыли на уровне упитанного пуза, пальцы выписывали в воздухе узоры. Губы беззвучно шевелились.

– Присядьте, детектив. – Старик говорил на ирбужском, взгляд его был устремлен в одну точку, веки слегка подрагивали. – Я почти закончил.

Расэк опустился на диван и изучающе посмотрел на Керберга: бегающие по воздуху пальцы, беззвучное движение губ, напряженный взгляд… Похоже, официальное лицо Ирбуга коротало время, играя в госковчанские виртуальные игры.

Керберг будто почувствовал недовольство Расэка и соединил ладони, отключая симуляцию.

– Занятная вещица, – проговорил он, массируя веки. – Слышали, что госковчане выпустили первую цветную версию «Снежного стража»?

– Слышал, – кивнул Расэк. – Только, насколько мне известно, в этой игре слишком много багов.

– Да, пожалуй, – ухмыльнулся старик, откидываясь на спинку кресла. – Голубая кожа фрионцев выглядит очень хм… экзотично, да? Но для госковчан и это прорыв.

Он поскреб родимое пятно и выжидательно уставился на Расэка.

– Вы хотели что-то мне сообщить, – напомнил тот.

– Хотел. Но для начала давайте разберемся с формальностями, да?

Расэк вопросительно вздернул брови, но старик не обратил на это внимания. Он поднялся с кресла и, тяжело переступая, двинулся к кровати-берлоге. Пока дипломат, присев на корточки, что-то искал под шерстяной тканью, Расэк раздраженно барабанил пальцами по подлокотнику. Он терпеть не мог таких типов: считают, что вправе распоряжаться чужим временем, раз их выбрали на высокий дипломатический пост. Если Керберг не планирует сообщить ему что-то важное, значит, пришло время попрощаться.