Глен Кук - Сладкозвучный серебряный блюз. Золотые сердца с червоточинкой. Холодные медные слезы

— Скольким удалось удрать? — спросил я.

— Никому! — выпалила Тей. — Тебя поджидали все, кроме одного. Его впустили через заднюю дверь.

— Хорошо. Майя, ты можешь идти? Не стоит тут прохлаждаться. У этих типов есть дружки, которые зайдут проведать, как у них дела. Не говоря о том, что Рок разгуливает по чужой территории.

— Ты не собираешься задать голубчикам пару вопросов?

— Если бы я решил устроить западню, то не стал бы брать для этой цели людей, которые могут что-нибудь разболтать, если завалят дело. Но у этих парней портачить — просто призвание. Думаешь, кто-то расскажет мне больше, чем узнала ты, пока у них гостила?

Майя признала, что это маловероятно.

— До приезда в Танфер они были простыми фермерами. Они не способны отличить плевок от собачьего дерьма. Вся эта заваруха — не их инициатива. Они просто пытаются угодить своему свихнувшемуся богу.

Но Майя хотела отыграться.

— Пнешь кого-нибудь в ребра по дороге. Пойдем. Пора сматывать отсюда. Поблагодари Тей за помощь в твоих поисках. Она тебе ничем не обязана.

Майя подчинилась, но очень неохотно. Наверное, чувствовала, что ее положение в Роке под угрозой. Чако приходится самоутверждаться каждодневно.

Ей не довелось никого пнуть по дороге. Клин решил, что может прибыть подкрепление, поэтому он и его дружки позаботились, чтобы ничто не помешало им получить награду, обещанную Чодо за головы этих типов.

Когда мы выбрались на улицу, Майя выглядела неважно.

— Я же говорил тебе, что Клин не сокровище.

— Ага. — Какое-то время мы шли молча, потом она сказала: — Люди вроде Клина плохие совсем по-другому. Мой отчим… он был жуткой скотиной, но не думаю, что он мог бы убить собаку. А Клину такое — раз плюнуть.

Чако прилагают кучу усилий, чтобы казаться крутыми. И большинство из них действительно жестокие, опасные звереныши — особенно на публике. Некоторые уже в тринадцать — отпетые негодяи. Но в ком-то за множеством защитных оболочек все еще прячется ребенок, и этот ребенок хочет верить, что в жизни есть какой-то смысл. И Майя относится к их числу. Прячущееся в ней дитя жаждет утешения.

— Кто, по-твоему, приносит больший вред? — спросил я, думая про себя, что, пожалуй, не слишком гожусь на роль утешителя. — Нравственные уроды, калечащие тех, кто не может защитить себя? Или убийцы с мертвой душой, вроде Клина, который, в сущности, не трогает никого, кроме тех, кто сам на это напрашивается?

Наверное, я справился не лучшим образом. Может быть, в моих построениях имелись здоровенные дыры, но было там и много правды. Подонки вроде ее отчима причиняют зло, и оно остается на всю жизнь, переходит на следующее поколение. Зло, которое творит Клин и ему подобные, бросается в глаза, но оно скоротечно. И оно не пожирает беззащитных детишек.

Я не люблю Клина. Мне не нравится, что он собой представляет. Он, вероятно, тоже от меня не в восторге. Но готов спорить, он бы со мной согласился.

Во всяком случае, я знал, что говорю. И Майя, кажется, уловила мою мысль.

— Гаррет…

— Ладно, не бери в голову. Поговорим, когда доберемся домой. Все плохое уже позади.

Ну разумеется! Здорово у тебя подвешен язык, Гаррет. Теперь попытайся убедить во всем этом самого себя.

Дин суетился вокруг Майи, словно мать родная. Я так и не смог с ней поговорить. Когда солнце вылезло из-за горизонта, я послал все к дьяволу и отправился спать.

Собственное тело меня предало. Я проснулся в полдень и заснуть больше не смог. Мне следовало бы лучиться самодовольством, упиваться своим героизмом, — в конце концов, разве я не бросился на помощь даме и не спас ее от страшной опасности? Но я не чувствовал ни довольства собой, ни гордости. Я чувствовал себя смущенным, злым, взбешенным, расстроенным. Но больше всего — беспомощным.

Я не привык кружить в потемках, не имея представления о том, что происходит и почему. Я начинал подозревать, что, возможно, этого не знает никто. Все слишком увлечены мордобоем, чтобы задумываться, почему мы на ринге.

Да ну все к дьяволу! Кто я, в конце концов, такой? Обыкновенный наемник. Почему я должен думать за других? Не за это мне заплатили.

Я хотел разобраться в происходящем ради собственного спокойствия. Я не Морли Дотс, для которого деньги и есть вся мораль.

Я пошел вниз подзаправиться.

Дин услышал, как я слоняюсь по дому, и начал выставлять еду. Горячий чай уже стоял на столе. Подогретые оладьи приземлились рядом, когда я вошел на кухню. За ними последовали масло, варенье из голубики и яблочный сок. На сковороде шкворчали колбаски, рядом кипели яйца.

В кухне было тесно. Помимо Дина, здесь были еще две женщины.

— Ты устраиваешь вечеринку? — поинтересовался я у Дина.

Он одарил меня одним из своих коронных взглядов.

В одной женщине я узнал Бесс, самую решительную из его племянниц, а вот другая, над волосами которой колдовала Бесс…

— Майя?

— Я ужасно выгляжу?

— Встань. Повернись. Дай-ка я на тебя посмотрю. — (Она выглядела вовсе не ужасно. Хотя если бы подружки увидели ее в таком виде, они тут же с позором изгнали бы ее из Рока.) — Просто теперь мне нечем будет отговариваться, если ты захочешь, чтобы я пригласил тебя в «Железного лжеца». Разве что дракой, которая может завязаться среди твоих поклонников.

Майя была хороша, о чем я всегда догадывался. Но я не догадывался — насколько.

— На колени, молодой человек, — хихикнула Бесс.

— Мистер Гаррет! — заволновался Дин, словно ревнивый папаша.

— Фу! Я не связываюсь с детьми.

— Я не ребенок, — запротестовала Майя. И если подумать, она была права. — Мне восемнадцать. Если бы не война, я вышла бы замуж и уже завела пару детишек.

Все верно. В довоенные времена их выдавали замуж в тринадцать или в четырнадцать, а к пятнадцати уже теряли всякую надежду сбыть с рук.

— Очко в ее пользу, — сказал я Дину.

— Вам подать яйца, как обычно?

Как это типично для него — переводить разговор на другую тему.

— Больше слова от меня не дождешься.

— А еще взрослые мужчины, — обратилась Майя к Бесс, и та с презрением кивнула.

Дин чуть было не разразился одной из своих тирад, которыми он потчует племянниц всякий раз, едва те открывают рот.

Мне вдруг пришло в голову, что Бесс старше Майи от силы на три месяца. А Дин без труда мог вообразить племянницу моей женой.

Люди редко испытывают необходимость быть хоть сколько-нибудь последовательными.

Хотя, конечно, в данном случае ключевое слово — «жена».

— Ладно, забудем, — сказал я. — Майя, расскажи мне, что тебе удалось узнать, пока эти типы держали тебя у себя.

Я принялся работать челюстями.

— Особо рассказывать не о чем. Они не пытались меня развлекать или обращать в свою веру.