Глен Кук - Сладкозвучный серебряный блюз. Золотые сердца с червоточинкой. Холодные медные слезы

Это, конечно, здорово поднимет мою популярность среди соседей.

Никто не может пребывать в таком напряжении долго. Я начал потихоньку приходить в себя. Когда я почти успокоился, в голове забрезжила мысль.

— Это не имеет смысла. Может, я и стал занозой в задницах этих типов, но не такой же большой занозой. Здесь кроется что-то другое.

Громы и молнии расстроили Майю куда меньше моего. Может быть, сказался недостаток опыта в общении с колдовством.

— Попытайся разобраться, Гаррет. На твой дом нападают уже второй раз. Но оба раза в твое отсутствие. Дело вовсе не в тебе. Их интересует только дом.

— Или что-то в нем.

— Правильно. Или кто-то.

— Помимо меня? Вряд ли… — Покойник? Но он умер так давно, что никого из его врагов не осталось. — Знаешь, что мне пришло в голову? Я с самого начала выбрал неправильный путь. Я пытался отыскать во всем этом какой-то смысл.

Майя как-то странно на меня посмотрела:

— О чем ты, к черту, бормочешь?

— Я пытался найти рациональное зерно в совершенно бессмысленных событиях. А ведь мне с самого начала было известно, что здесь замешана религия. Возможно, даже несколько религий. Я могу биться головой об стенку хоть до конца света и все равно не найти никакой логики. Нужно было выбрать другой путь — смириться с бессмысленностью происходящего, следить, кто, кому и что делает, и не пытаться понять — почему.

Взгляд Майи стал еще чуднее.

— Ты, часом, не перегрелся? Несешь какой-то бред.

Возможно, она права. А возможно, где-то в моей чепухе скрыта крупица истины. Тварь, свирепствовавшая на улице, казалась веским аргументом в пользу переоценки моего места во всей этой кутерьме.

— Ты когда-нибудь бывала в Лейфмолде?

— Чего?

— Я начинаю подумывать, что разумнее было бы смыться из города. Пускай все само утрясается.

Майя ни на секунду мне не поверила. И правильно. Может быть, дело здесь в недостатке здравомыслия. А может, у меня слабо выражен инстинкт самосохранения. Но я всегда играю до конца.

Интересно, что стало бы с моей репутацией, если бы я отступился просто ради собственной безопасности? Клиенты платят мне деньги за улаживание их проблем. Они вправе рассчитывать на мою верность их интересам. Хочешь работать — работай на совесть. По крайней мере, до тех пор, пока моральные принципы не заставят тебя выйти из игры. Недопустимо бросать начатое дело из-за всяких мелочей, вроде страха за собственную шкуру.

Восьминогая тварь решила атаковать с земли. Она опустилась и принялась топать вокруг моего дома с явным намерением устроить землетрясение. Она ревела, выдергивала из мостовой булыжники и швыряла их куда попало.

— Теперь городские лизоблюды не дадут мне проходу, — пожаловался я Майе.

Я не мог предусмотреть, что мне потребуется благосклонность Городской Стражи. Я не очень-то с ними ладил.

Один из моих ангелов пронесся стрелой сквозь неверный колдовской свет. Я узнал Клина.

— Напомни мне, чтобы я никогда не встревал в твои дела, Гаррет. — Он оглядел улицу. — Что здесь творится?

— Спроси что-нибудь полегче. Меня что-то не тянет в этом разбираться.

Восьминогая тварь оторвала пару кусков от соседнего дома и метнула их в мой. Они отскочили назад. Покойник проявлял излишнее, на мой взгляд, терпение. Чудовище подпрыгивало, словно рассерженный ребенок. Похоже, они с Покойником стоили друг друга. Я был поражен. Я и представить себе не мог, что мой квартирант способен в одиночку противостоять воплощенному богу.

— Я на такое не подписывался, Гаррет, — сказал мне Клин. — Я не цыпленок, но спасать твою задницу от демонов — это уж чересчур.

— Спасать мою задницу от демонов — чересчур даже для меня, Клин. Если хочешь слинять, я плакать не стану. Я не просил у Морли ангелов-хранителей.

— Ты не просил. Просил Чодо. Тебя бы Морли послал куда подальше. Пока, Гаррет. Удачи тебе.

— Угу.

Я его не винил. Когда пахнет жареным, разумнее смыться. Глупо лезть на рожон. Но у Гаррета недостаточно здравого смысла, чтобы последовать доброму примеру. Он остался на месте.

— Мы собираемся что-либо предпринимать? — полюбопытствовала Майя.

— Собираемся. Найти таверну и переждать, пока все закончится.

Майя умела распознавать сарказм на слух:

— Если мы будем здесь прохлаждаться, нас зацапают Стражи. Они, должно быть, уже очухались.

Очко в ее пользу. Такой грохот поднимет и мертвого. Ребятам из Стражи придется повытаскивать свои задницы из теплых постелек, иначе им не оправдаться, когда начнут задавать всякие неприятные вопросы. И если они здесь появятся, мне несдобровать. В этом смысле держаться подальше от паука — хуже, чем потерять дом. Такую угрозу нельзя сбрасывать со счетов.

— Черт! — Я сплюнул. — Хватит так хватит.

Я выскочил из парадного, потрусил по улице, остановился в ста пятидесяти футах от дома, оглядел паука, приготовился и метнул, словно плоский камешек, свою последнюю склянку. Она не попала в паука, но разбилась у него под лапами. Брызги разлетелись во все стороны.

Тварь подскочила футов на сорок и завизжала, как огромнейшая в мире недорезанная свинья. Она перевернулась в воздухе и выделила меня из толпы, что, учитывая ее немногочисленность, не представляло труда. Чудовище бросилось в наступление прежде, чем коснулось земли.

Ну и что теперь, гений?

Я впихнул Майю в крытый переход между домами и бросился за ней. Паук врезался разом в оба дома, словно намеревался пробиться сквозь них. Он испустил громкий вопль негодования и принялся расчищать себе путь. Одна волосатая лапа неумолимо тянулась ко мне.

Лапу покрывали зеленые пятна — следы жидкости из склянки Перидонта. Паук то и дело останавливался, чтобы почесать забрызганные места. Через пять минут он больше чесался, чем пытался добраться до нас.

Проход кончался тупиком. В хорошую ловушку мы попались. Я не тратил даром тех минут, которые требовались пауку, чтобы заняться собой. Я попробовал две двери и навалился на менее прочную. Она открылась как раз в тот момент, когда паук почти полностью переключился на свой зуд.

— Пошли.

Я вторгся в темное помещение, часть чьего-то дома. Майя, спотыкаясь, двигалась за мной. На мгновение мы замерли и услышали чье-то быстрое испуганное дыхание. Там притаились люди, старавшиеся ничем не выдать своего присутствия.

Мы пробрались через дом, умудрившись не покалечиться о невидимую мебель, нашли окно, открыли его и выскользнули на улицу.

— Ловко, Гаррет, — сказала Майя. — Остается надеяться, что они тебя не узнали.

— Угу.

У меня было уже достаточно неприятностей с соседями.

— Куда теперь?

Мы одолели полквартала по переулку, двигаясь в направлении моего дома. Там я смог проверить, как идут дела у паука.