Джим Батчер - Архивы Дрездена: Летний Рыцарь. Лики смерти

— Кто будет замещать Семена?

Марта покачала головой:

— Подозреваю, Мерлин захочет кого-нибудь из немцев.

— Черт, я ведь лет на пятьдесят старше любого из них, мать их… — буркнул Эбинизер.

— Это ничего не значит, — сказала Марта. — На взгляд Мерлина, среди Старейшин и так слишком много американцев.

— Типичное заблуждение, — вмешался Индеец Джо, почесывая грудку Маленького Брата. — Единственный настоящий американец из Старейшин — это я. Не то, что вы все, Джонни-те-что-пришли-позже.

Эбинизер ответил Индейцу Джо усталой улыбкой.

— Мерлин вряд ли обрадуется, если ты заявишь свои права прямо сейчас, — заметила Марта.

— А то, — фыркнул Эбинизер. — Передать невозможно, как я несчастен из-за этого — просто, можно сказать, сердце разрывается.

Марта нахмурилась, сжав губы:

— Нам пора заходить, Эбинизер. Я скажу, чтобы тебя подождали.

— Хорошо, — вздохнул мой старый учитель. — Идите.

Не говоря больше ни слова, Марта и Индеец Джо ушли, шелестя своими парадными балахонами. Эбинизер тоже надел свой, темный, и повязал алый тюрбан. Потом взял посох и решительно зашагал ко входу в зал. Я молча поспевал за ним. На душе скребли кошки.

— Как у тебя с латынью, Хосс? — спросил вдруг Эбинизер. — Хочешь, буду переводить.

Я закашлялся.

— Нет. Думаю, справлюсь сам.

— Ладно. Когда войдем, постарайся держать себя в руках. Видишь ли, по какой-то причине у тебя репутация вспыльчивого, как порох.

Я хмуро покосился на него:

— Вовсе нет.

— И упрямого, как осел. И капризного, как девица.

— Совсем даже нет.

Усталая улыбка на мгновение мелькнула на лице Эбинизера, но тут мы подошли ко входу в здание, где собрался Совет. Я задержался у дверей, и Эбинизер вопросительно оглянулся на меня.

— Я не хочу входить вместе с вами, — пояснил я. — Если дела обернутся хреново, возможно, вам лучше держаться дальше от меня.

Эбинизер нахмурился, и мгновение мне показалось, что он будет спорить со мной. Но он только кивнул и шагнул в дверь. Я выждал пару минут, поднялся на крыльцо и вошел.

Здание напоминало старый театр: высокие сводчатые потолки, полы из полированного камня, по которым там и здесь протянулись ковровые дорожки, и анфилада высоких двустворчатых дверей. Должно быть, кондиционеры еще совсем недавно работали на полную мощь, но теперь я не слышал ни негромкого жужжания, ни шелеста воздуха, и в здании уже становилось теплее, чем полагалось бы. Свет тоже не горел. Наивно ожидать работы даже от самых простых осветительных и вентиляционных устройств в доме, полном чародеев.

Все двери, ведущие в зал, были заперты, кроме одной, у которой стояли двое мужчин в темных балахонах Совета, алых тюрбанах и серых накидках Стражей.

Одного из них я не узнал, зато второй оказался не кем иным, как Морганом. Ростом он почти не уступал мне, зато веса имел больше на добрую сотню фунтов — не жира, но крепких трудовых мускулов. Он щеголял короткой пегой бородкой и завязанными в хвостик волосами. Лицо его как было, так и осталось вытянутым, кислым — вполне под стать голосу.

— Наконец-то, — буркнул он при виде меня. — Я ждал этого дня, Дрезден. Наконец-то ты предстанешь перед правосудием.

— Похоже, нынче утром кто-то как нарочно подсовывает мне одних фанатиков, — отозвался я. — Я знаю, вам это не понравится, Морган, но все эти обвинения с меня сняли. Собственно, благодаря вам.

Его кислая физиономия перекосилась еще сильнее.

— Я только доложил о твоих действиях Совету. Я не думал, что они окажутся такими, — он выплюнул это слово будто проклятие, — снисходительными.

Я остановился перед Стражами и протянул им свой посох. Напарник Моргана снял с шеи хрустальный брелок и поводил им сначала вдоль посоха, а потом у меня над головой, у висков и вдоль всего тела. Кристалл начинал пульсировать мягким светом каждый раз, как оказывался рядом с одной из точек чакры. Страж кивнул Моргану, и я сделал шаг к двери.

Морган выставил здоровенную лапищу, загораживая мне путь.

— Нет, — сказал он. — Пока еще нет. Веди сюда собак.

Второй Страж нахмурился, но не стал возражать. Повернувшись, он скрылся в дверях. И почти сразу же вернулся, ведя за собой на сворке пару Сторожевых Псов.

Я невольно поперхнулся и сделал шаг назад:

— Дайте же вы мне хоть минуту покоя, Морган. Я не заговорен и не тащу с собой взрывчатки. И вообще я не из тех, кто склонен к самоубийству.

— Значит, небольшая проверка тебе не страшна, — фыркнул Морган, улыбнулся мне лишенной юмора улыбкой и шагнул вперед.

Сторожевые Псы последовали за ним. Собственно, Сторожевые Псы — не настоящие собаки. Собак я люблю. А это статуи, высеченные из какого-то серо-зеленого камня, и холка их приходится мне по пояс. У них разинутые клыкастые пасти и слишком большие глаза, выпученные, как у китайских храмовых собачек. От них же Псы унаследовали бородки и пушистые манишки. Хотя они не из плоти, передвигаются они со зловещей текучей грациозностью, и каменные мышцы играют под кожей так, словно они и впрямь живые существа. Морган погладил обоих по голове и прошептал им что-то на ухо — слишком тихо, чтобы я мог расслышать. Зато Псы услышали. Оба повернулись ко мне и принялись кружить вокруг меня, принюхиваясь. Пол подрагивал под их каменными лапами.

Я понимал, что они заговорены с целью обнаружить любую угрозу со стороны входящих на собрание. Впрочем, они все-таки не разумные существа — всего лишь устройства, действующие в рамках заложенной в них программы. В прошлом Сторожевые Псы не раз спасали людские жизни, но не всегда — и я не знал, оставит ли мое общение с Мэб следы, способные насторожить их.

Псы застыли, и один из них издал рычание, которое звучало столь же успокаивающе, сколь и треск горной породы под экскаватором. Я напрягся и посмотрел на собаку, стоящую справа от меня. Она оскалила темные сверкающие клыки, и пустые глаза ее уставились на мою левую руку — ту, которую Мэб ранила, демонстрируя свои способности.

Я судорожно сглотнул и постарался не шевелиться и думать о чем-нибудь невинном.

— Что-то им в тебе не понравилось, Дрезден, — заметил Морган. Мне показалось, в голосе его зазвучала потаенная радость. — Прогоню-ка я тебя, пожалуй, — для спокойствия.

Второй Страж положил руку на короткий тяжелый жезл, висевший на поясе, и шагнул вперед.

— Это может быть рана. Кровь чародея — отличный передатчик. Собака может реагировать на страх или злость, передающиеся с кровью.

— Возможно, — с сомнением в голосе сказал Морган. — А может, он пытается пронести что-нибудь под своей повязкой. Сними-ка бинт, Дрезден.

— Я не хочу, чтобы у меня снова пошла кровь, — возразил я.

— Отлично. Раз так, я воспрещаю тебе вход в соответствии с…