Евгений Прядеев - Люмпен

— Возмущаться не планирую, — честно ответил я, не отводя взгляд. Глаза у Сечкина оказались небесно-голубыми, но с каким-то неприятным стальным блеском. — Я не в тех чинах и званиях, чтобы спорить с волей руководства. Но у меня тоже, как и у моих коллег есть куча вопросов. Ответишь?

— Спрашивай, — кивнул Сечкин, по-прежнему сверля во мне дырку. Я даже почувствовал себя немножечко неуютно. Получалось, что Роман как бы нависал надо мной, причём при этом разговаривая со мной таким тоном, как будто это я новичок, а не он. И не я собираюсь задавать ему вопросы, а он мне.

— Ты правда собрался работать в Службе Правопорядка? — ляпнул я первое, что пришло в голову. Впрочем, с какой-то стороны вопрос был вполне логичный.

— Правда, — кивнул Сечкин, выпрямляясь.

— А зачем? — продолжил уточнять я. Меня по-прежнему не оставляло ощущение, что всё происходящее лишь плод моего воображения. Неважно, сплю я или нет, но сама ситуация упорно не хотела укладываться у меня в голове.

— Скажем так, — Роман задумался на несколько секунд, а затем в очередной раз широко улыбнулся. — Я пришел к выводу, что необходимо сменить обстановку, образ жизни и попробовать сделать что-то, чего хочу я, а не все окружающие.

— Очень оригинальная мотивация, — покачал я головой. — Получается, что тех шестерых тебя убить попросили? Ты что, наемный убийца на службе у папы? Или как тогда?

Вот теперь Сечкин завис по-настоящему. Более того, я заметил, что его глаза теперь светились совсем не голубым светом, а каким-то пугающим иссиня-черным.

Я смотрел на него и понимал, что только что потревожил спящий вулкан, который вот-вот взорвется и накроет меня с головой потоками кипящей лавы.

Куда я лезу? У меня что, появилось острое желание сдохнуть, как те ребята на площади?

— А ты не такой простак, как мне показалось, — наконец открыл рот мой новый коллега. Улыбка с его лица исчезла, оно вообще стало каким-то неживым и застывшим, как восковая маска, а голос больше напоминал хрип. — Развёл меня, как ребенка.

Он энергично потер лицо руками, а потом взглянул и его глаза снова оказались небесно-голубыми.

— Насколько мне известно, расследование того инцидента прекращено. Я защищался, и у меня просто не было другого выхода. Понятно?

— Конечно, понятно, — кивнул я. Холодок внизу живота никуда не делся, но меня понесло и останавливаться я не собирался. — Ты играючи лишил жизни людей и не понес за это никакого наказания. А теперь ты приходишь сюда и выясняется, что мы будем сидеть в одном кабинете. У меня тоже нет другого выхода?

— Я тебя не понимаю, — пожал плечами Сечкин.

— Ну а что тут непонятного? — я встал со стула, повернулся лицом к парню и расправил плечи. Мозг говорил мне, что я несу пафосную чушь, но где-то в глубине души мне очень хотелось высказаться. Я понимал, что если не скажу сейчас, то буду молчать и дальше, но мои мысли медленно сожрут меня изнутри.

— Если чему-то и успела научить меня служба, — начал я своё сольное выступление. — Так это тому, что в любой момент моя жизнь или жизнь моих коллег может оказаться в опасности. И единственное, в чем я могу быть уверен, так это то, что у меня за спиной есть кто-то, кому я могу доверять. А вот тебе довериться у меня пока что получается плохо. Да нет, не так! Я вообще не представляю, как тебе можно доверять! Ты убиваешь людей, потом врешь об этом, а в завершение ещё и приходишь сюда, светя своей белоснежной улыбкой и заявляешь, что будешь с нами работать! Ты нормальный вообще?

— Нет, — коротко пожал плечами Сечкин.

— Что значит нет? — если честно, я наткнулся на его короткий ответ, как на стену. Мне казалось, что мои слова должны вызвать у собеседника хоть какие-то эмоции, он должен вступить со мной в спор, приводить какие-то аргументы… А вместо этого короткое пожатие плечами?

— Нет — это значит, что я ненормальный, — механическим безэмоциональным тоном ответил Роман. — Я отказался от друзей, от богатства, от привычного образа жизни, и пришёл устраиваться на работу в Службу Правопорядка. Вот только всё это не повод с порога орать на меня и обвинять во всех смертных грехах.

— Но ведь ты убийца, — недоумевающе развёл я руками.

— Нет, — опять коротко пожал плечами Сечкин. — Я убил тех ребят на площади, но это не значит, что я убийца.

«Он псих» — промелькнула мысль у меня в голове. — «Я убил, но я не убийца! И что теперь нам всем от него ждать? Пока он нас поубивает?»

Я не нашелся, что сказать сразу, а потом входная дверь хлопнула, и в кабинет вернулись капитаны.

Столетов, не говоря ни слова, начал что-то искать у себя на столе, а Зорин с грохотом достал из шкафа книжку и бросил ее на стол, который совсем недавно с помощью своего дара очистил от грязи Сечкин.

— Давай, лейтенант, учись! Набирайся уму-разуму! Учим параграфы с первого по двадцатый! Вечером проверю!

— Товарищ капитан! Я готов ответить прямо сейчас! — Рома практически вытянулся в струнку, демонстрируя рвение и готовность к экзамену, но Кирилл не оценил его старания.

— Не надо умничать, Сечкин! — жестко оборвал его Зорин. — Вы хотели служить в нашем подразделении? Наверное, вы хотите стать крутым сыщиком? Или может быть даже самым главным начальником? Хотите? Так вот, для начала надо научиться подчиняться! Поэтому, сейчас вы садитесь и учите параграфы! А демонстрировать свои знания будете вечером! Вам понятно?

— Понятно, — хмуро процедил Роман, но Зорин этим не удовлетворился.

— Во-первых, отвечать необходимо «Так точно», демонстрируя, что вы поняли распоряжение старшего офицера и готовы к его исполнению. А во-вторых, делать это необходимо с улыбкой! Если вам что-то не нравится, то я могу предоставить вам ручку и лист бумаги для рапорта на увольнения! Нужно?

— Никак нет, — также сквозь зубы ответил Сечкин. Вот теперь я заметил на его лице настоящие эмоции. Для него происходящее наверняка было в новинку, вряд ли раньше он сталкивался с таким обращением, но парень держался и не поддавался на провокации.

— Руслан, мы по делам в город, — кинул мне Столетов. — Если Веденеев будет нас искать, то звони. Я получил в дежурке служебный телефон.

Я молча кивнул, сдерживая вздох зависти. Переносные телефоны были крайне недешевым удовольствием, поэтому даже во временное пользование их выдавали крайне ограниченному кругу лиц, определенных списком по Службе. Мне, естественно, туда попасть в ближайшее время не светило, а вот Зорин со Столетовым могли пользоваться благами цивилизации практически в любое время.

Много раз я представлял, как получаю телефон в дежурке, а потом ненароком выкладываю его на столик в кафе. Почему-то мне казалось, что все без исключения окружающие девушки непременно оценят факт обладания подобным устройством и непременно сделают правильные выводы о моем потенциале. Или, о чем там еще…