Салма Кальк - Музей магических артефактов

Тогда я стал искать тех людей, кому был обязан всеми бедствиями моей жизни. Мой тюремный сотоварищ оказался человеком намного более образованным и сообразительным, нежели был тогда я, он и помог раскрыть тайну.

Уж конечно, я и вообразить тогда не мог, что внутри у Алоиза Марсо был артефакт, который придавал ему сил и толкал на гадости. Я служил помощником капитана на корабле, а он был помощником казначея, и мне доводилось ловить его на нечестных расчётах. Более того, я не намеревался оставлять его на корабле, сделавшись капитаном, и он догадывался, как мне кажется. Он всё это и устроил. Капитаном стал его знакомец, а он остался казначеем – и пошёл в гору, до некоторого момента. Ему, я слышал, прострелили ногу, и он под этим предлогом ушел со службы и вернулся домой, в Верлен.

- Алоиз Марсо? Тот самый здешний Алоиз Марсо?

- Именно он, дорогая госпожа Маргарита. Был ещё один судейский, по слову которого меня без разбирательства заточили в тюрьму, он слишком опасался, что в его ведении найдут изменников, сочувствующих свергнутому императору. И обезопасил себя – таким образом.

- И что же, вы желали отомстить?

Уж конечно, Рита в юности читала книгу с похожим сюжетом, и кино смотрела, и ей очень нравилось. И герой очень нравился. И что это – шутка судьбы? Восхищалась героем – получи?

- Не поверите, желал. Правда, оказалось, что жизнь сложная штука, и не всем удаётся построить что-то приличное не обмане и подлости. Тот судейский прожил недолго – его просто прирезали в подворотне уголовники. Сосед, который забрал деньги, оставленные мною для отца, ограбил и убил одного достойного человека, и угодил на каторгу, откуда уже не вернулся. Невеста моя тоже не дожила до моего возвращения. Оставался один Алоиз Марсо.

Мне очень хотелось посмотреть – как он живёт, ведь всё располагало, чтоб жизнь его стала устроенной и безбедной. Но моя репутация богатого оригинала в столице не позволяла просто так исчезнуть в направлении Верлена – ведь нашлись бы желающие узнать, куда я делся, и нельзя ли возле меня развлечься или заработать. Тогда я придумал пари – что найду разваливающйся дом в глухом месте и превращу его за лето в дворец. И отправился в Верлен. Алоиз не узнал меня, но он не выглядел богатым и преуспевающим, что-то грызло его изнутри, мне захотелось выяснить – что. И я остался в Верлене. А дальше вы знаете.

- Все захотели нажиться на вас, Алоиз в том числе.

- Верно. Ни у кого не вышло. И теперь я готов признать своё поражение в том пари, это не слишком скажется на моём кошельке, поверьте. Я приобрёл намного больше.

- Приобрели? – не поняла Рита.

- Ещё нет, конечно, но – надеюсь приобрести. Если вы позволите быть рядом с вами.

- Моя очередь рассказывать, да? – усмехнулась Рита. – Знаете, я читала книгу о таком вот герое, прямо как вы. Очень похожая история. Только там все обидчики остались живы, и герой им отомстил. И женился на молоденькой.

- Где это вы такое читали? – вскинулся он.

- Дома, и вот теперь мы подходим к тому – где этот мой дом. Не знаю, может быть, вы тоже читали о том, что миров на самом деле много, и иногда люди попадают из одного в другой. Попаданцы называются.

Он рассмеялся.

- Попаданцы? Забавное слово. И знаете, читал. О некоей достойной даме, попавшей в супруги к Великому герцогу Фаро – чуть ли не записки той самой дамы, сделанные на закате жизни. Это было давно, лет триста тому. А записки никогда не издавались и хранятся в Фаро, а мне довелось там бывать, и не раз.

- Нужно почитать. Так вот – я не знаю, как именно Валентин нашёл меня, но – нашёл и доставил сюда. Потому что, он сказал, я подхожу ему и дому. Может быть, и вправду подхожу, не знаю. Но я все свои сорок семь лет прожила совсем иначе, и одевалась иначе, и говорила, и делами занималась совсем другими.

- У вас был тот самый музей?

- Да, я работала в музее – двадцать пять лет. Была замужем, но когда дети выросли, муж тоже подался на вольные хлеба. Дочка вышла замуж, и за неё я спокойна, а вот за сына – не очень. И с конца мая я живу здесь. Наверное, здесь и помру.

- Может быть, это не так плохо? – спросил он.

- Может быть. Но скажите, вы довольны тем, как всё завершилось?

- Я понял, что судьба может распорядиться так, как не придумать никому, и любой план изощрённой мести может потерпеть неудачу. Но я не огорчён – потому что моим врагам досталось, их всех уже нет, а я – здесь, вот он. И если бы я не собрался проведать Алоиза Марсо, то не видать бы мне встречи с вами, дорогая госпожа Маргарита.

- Меня зовут Рита, если что. Просто Рита.

- В таком случае, меня зовут Раймон, - он взял её руку и церемонно коснулся губами. – И я буду счастлив, если вы не прогоните меня.

- Нет, не прогоню, с вами, оказывается, неплохо. Но… вы готовы не торопиться и посмотреть, как оно дальше пойдёт? Потому что…

Да потому что она отвыкла уже от мужиков! Она не понимала, что ей делать, как себя вести. Арсений в последние годы был чем-то между другом и соседом, а этот… Раймон хочет быть совсем не другом и не соседом, по ходу. И что делать-то?

- Спасибо за откровенность, Рита, - он смотрел, и она понимала – да, столько тепла и душевности для неё одной дома не случалось ни разу. – Говорят, вся мудрость человеческая заключена в двух словах – ждать и надеяться. Я готов.

Точно. Ждать и надеяться. Значит, так и будем. Ждать. И надеяться.

Донатьен Дюваль вышел из экипажа возле старинного особняка на улице Сент-Антуан и велел кучеру ждать. В этом доме он всегда задерживался надолго, и сейчас есть, что рассказать, и о чём спросить совета. И вообще хорошо, что есть, у кого спросить совета. Потому что ситуации бывают ой какие разные. Он отдал трость и шляпу дворецкому, услышал, что господин герцог ждёт его, и пошёл знакомой дорогой в гостиную.

Хозяин дома поднялся из кресла навстречу, хотя мог этого не делать – в свои почти девяносто лет. Однако же, герцог Саваж подтверждал мнение о том, что маги крепче простецов и живут дольше, и, несмотря на почтенный возраст, был бодр и весел. Живая легенда, маршал первой империи, военный министр и посланник в эпоху Реставрации Роганов, снова военный министр при второй империи, сейчас он оставался императорским советником и имел право входить к его величеству без доклада. И даже иногда, как говорили, этим правом пользовался.

Герцогиня Саваж вошла в другие двери – нужно рассказать Николя Мерсье ещё об одной старушке-божьем-одуванчике, в которой, конечно же, никак нельзя заподозрить сильнейшего из ныне живущих некроманта Франкийской империи. Разве что – обратить внимание, что она не вошла в двери обычным образом, а появилась, как говорили ей подобные, из теней. Молодые дарования в подмётки не годились этой почтенной даме. Дама преподавала профильные предметы в академии, её отчаянно боялись и очень уважали.