Анна Калина - Его любимая Кошка [СИ]

— Вы гений, Харди, — с улыбкой произнесла Иллария, — это ваш очередной шедевр.

— Ах, я только подчеркнул то, что дала вам природа, ваше величество, — принялся расшаркиваться портной, — наш правитель самый счастливый мужчина в империи.

Я заметила мелькнувшую на лице Илларии гримасу. Женщина слегка поёжилась, обнимая себя за плечи, и нервно поправила оборку на платье. В отражении зеркала я поймала взгляд её величества и ободряюще ей улыбнулась. Мы часто так перемигивались. Старая привычка из прошлого.

В те далекие дни, после моего побега с Фаринго, я плохо понимала, чего хочу и куда мне двигаться дальше. Присматривая за пожилой графиней, я умудрилась каким-то непонятным образом заслужить её поддержку и опеку… «Старуха Розесси», так её звали на острове, славилась скверным и склочным нравом. Любила гонять прислугу, оскорбляла и унижала медсестёр.

Девушки молчали, терпели, лебезили, стараясь понравится хозяйке. Старуха хорошо платила. А я оказалась той, кто не хотел лебезить и прогибаться, во мне взыграла «генетическая память», не дававшая спокойно терпеть унижения. Тогда я много чего наговорила обнаглевшей старушке, пообещала ей трехлитровую клизму для прочистки всех необходимых для просветления чакр. И ушла, громко хлопнув дверью.

Наутро в больнице меня встретил лакей и пригласил на постоянную службу к графине. Спустя годы мы стали чем-то вроде внучки и бабушки. Графиня не оставила своей специфической манеры общаться, но границ моего терпения не нарушала. Она первая выразила свои подозрения по поводу Инигора. Она утешала меня в ту злополучную ночь после свидания с этим мужчиной. Она дала мне денег, чтобы была возможность уехать и попытать счастье на новом месте.

Илларию я встретила в пансионате далеко от южных берегов. Туда я устроилась по рекомендациям на службу санаторной медсестрой. Работа оказалась несложной, весёлой и даже забавной. Помогая слезть с невысокого деревца маленькому сорванцу в порванном камзоле, я и подумать не могла, что общаюсь с членом императорской семьи. Когда я подавала платок плачущей в саду женщине, я не сразу поняла, что это Иллария, молодая супруга наследного принца. Всё же портреты в газетах сильно искажали внешность публичных особ.

— Что вас так расстроило? — спросила я тогда у дамы, сидевшей в саду.

— Ничего, — пожала она плечами, грустно улыбаясь, — просто мой муж меня не любит…

Странное это было откровение. Хотя мы склонны изливать душу первому встречному, зная, что видим этого человека первый и последний раз. Иллария спохватилась и смущённо отвела от меня взгляд, видимо проклиная себя за откровенность.

— Мой жених оказался скотиной и вообще женился на другой, — пожав плечами, я села рядом с женщиной на скамью в парке, — видимо, мир перестал рождать настоящих мужчин.

— Увы, мой мужчина достойный человек и прекрасный муж, — тихо вздохнула она, — будь он негодяем, мне было бы немного легче…

В перерывах на обед я часто гуляла в том парке и часто встречала безымянную леди на скамье. Потом с ней там стал играть маленький мальчик, тот самый, что так хотел покорить худосочный куст сирени. Мы стали общаться. Играли в шахматы. А потом эта леди представилась, ввергнув меня в шок своим именем… Как давно это было…

Я потом часто спрашивала Илларию, почему она была так откровенна со мной. А императрица только смеялась, заявив, что отсутствие любви в браке монарших особ скорее закономерность, чем исключение. Я тогда застала Илларию в минуту слабости, но сочувствовала и утешала ту, кого увидела впервые. Илларию это тронуло. Так она мне это объяснила… А ещё тем, что в моём взгляде она прочла то же безграничное одиночество, что ощущала она сама. Забавно, но и я тогда разоткровенничалась с безымянной гостьей пансионата, совершенно забыв о том, что говорю с чужим человеком. Видимо, в те дни нам обеим нужен был исповедник… С тех самых пор мы доверяли свои тайны друг другу.

— Вы затмите всех дам при дворе, как и положено, — произнесла я, поднося Илларии диадему, — все от зависти умрут.

Когда-то она бы смущённо улыбнулась. Теперь в её взгляде был покой и равнодушие. Чуда не случилось, Маригор не стал любить свою супругу больше, чем просто сестру или подругу. Илларии пришлось принять этот расклад. Увы, богатство, титулы и слава редко являются спутниками счастья. Там, где замешаны деньги или политика, нет места простым человеческим эмоциям. И мне стало чуточку стыдно за неприлично счастливый блеск в глазах. Нужно было проведать Файса, но я раз за разом откладывала визит, или меня находили нежданные дела, этот визит оттягивая.

— Пс-с-с, Ави, — Руфус высунул голову из пустоты, — амулет опять сверкает. Мне всё же нужен третий кристаллик и ещё карта.

***

— Они тут перемигивались, — заявил мне белый лис.

Я зашла в свою спальню и поспешно закрыла двери. Удалось найти момент, когда фрейлины принялись расспрашивать Харди о своих нарядах, и улизнуть. Руфус был как никогда собран и сфокусирован на двух кристалла, лежавших на столике у окна. Лис сидел на том же столике, смешно приподняв передние лапки, и нервно дергал носом.

— И что это перемигивание значит? — уточнила я, подходя к столу.

Тут же положила рядом с джинном карту, прихваченную из библиотеки. У нас там был справочник с подробной картой столичных улиц и переулков. Логично же, что Руфусу карта мира не очень сейчас нужна.

— Понятия я не имею, что это значит, — сварливо заявил джинн, упираясь лапками в бока, — ясно только, что кто-то активировал сеть.

— Тогда к чему тебе третий кристалл? — удивилась я.

Руфус пару раз лениво щёлкнул хвостом и глянул на меня. Хитрая мордочка и лукавый взгляд. Ну что он опять мог придумать?

— Ну так, для верности, — хихикнул джинн. — А ещё будет повод тебе, дурашке, к Файсу зайти.

— Он спит, Ру! У человека дыра в боку!

Я злобно сложила руки на груди, пытаясь гневным взглядом воскресить бездыханную совесть Руфуса.

— Но вчера это ему не мешало поехать с тобой кататься по городу, — чуть вытягиваясь вверх, заявил джинн.

— И привело к осложнениям, — сурово заявила я.

— Которые не помешали ему тебя качественно так запрокинуть на стол.

И лис мне даже пальчиком погрозил, глумливо искривляя мордочку в подобии улыбки. Я задохнулась от возмущения. Главное, не забывать, что кричать и обзываться слишком громко нельзя, а то услышат и вызовут мне карету в дурдом.

— Не было такого! — зло прошептала я.

— Вот да, не было, — покачал головой лис и даже горестно вздохнул, — Так что давай шуруй к Файсу навёрстывать упущенное.

У меня иссякла злость. Даже сил на ругательства не было. Я просто устало опустилась на стул и с тяжким вздохом уточнила у этой бессовестной твари: