Александр Владимиров - Последние времена

— Тебе не кажется, — сказал я Алисе, — что мы — в преддверии апокалипсиса. Природа сообщает нам об ужасном приближении конца всего сущего. Выходит, мы так грешны. Не пора ли задуматься? А, может, уже поздно?..

— Джордж, — в голосе Алисы послышались суровые нотки, после чего она отключила звук, а затем убрала изображение. — Мне нет никакого дела до Америки, Китая и прочего. Что за дельце ты ведешь втайне от меня?

— Втайне от тебя? Помилуй Бог!

— Не заговаривай мне зубы.

— Так, блин, начальнику не говорят.

— Если начальник кидает подчиненных, то ищут другого начальника.

— Ладно, — смилостивился я. — Это касается убийства моей бывшей жены.

— Уже знаю.

— Откуда?

— От верблюда.

— От тебя ничего не утаишь. Настоящий спец своего дела.

— У меня был замечательный учитель. Георгиев Юрий Геннадьевич, не слыхал?

«А почему бы в самом деле не привлечь к расследованию Алису? Похоже, она действительно насобачилась в нашем деле».

Но оставалась другая проблема. Алисе следует о ней знать.

— Пока я не получил за расследование ни рубля. И неизвестно, получу ли? Многие вещи идут за мой счет. Тебе по-прежнему интересно?

— Рассказывай, — повторила моя помощница.

И я поведал ей почти все, утаив лишь некоторые незначительные детали. Чем больше я рассказывал, тем сильнее возрастал интерес Алисы. Она сразу же согласилась, что дело непростое и что смерть Колесникова могла быть связана с убийством Лены.

— А ты уверен, что там, на пруду, было не самоубийство?

— Ты знаешь, я ошибаюсь редко.

— А с какой стати так невзлюбил Капралова? Ведь все твои подозрения, мягко говоря, мало обоснованы.

— Именно он последний, кто видел Лену. Алиби у него шаткое.

— А мотив?

— Черт его знает. Пока я не нашел мотив. Но если покопаться… А ты что так переживаешь за Капралова?

От ее ответа я чуть не подпрыгнул на стуле.

— Когда ты позавчера вечером звонил и просил собрать данные о Вадиме, я ужинала с ним в ресторане.

— И как?

— Что как?

— Классный мужик?

— Я с ним не была. После твоего звонка настроение испортилось. Нашла предлог и поехала домой.

— Какое счастье! А я, блин, думал, что все женщины на земле сходят с ума от этого щеголя. Моя бывшая, теперь ты… вон как глазки блестят, когда говорим о нем. Чем он вас так прельщает?

— Хотя бы тем, что не повторяет без конца слово «блин», от которого я готова на стенку лезть! А если серьезно, он воспитанный, красивый, эрудиция на высоте.

— Ну, прямо смерть прекрасному полу!

— Ты ревнуешь? — округлились от удивления глаза Алисы. — Меня, своего боевого товарища? Или Ленку, про которую сам говорил: «Сто лет не видел, и еще столько бы не встречать»?

— Как ты думаешь (только отбрось свои женские пристрастия) мог ли красавец и умница Вадим совершить преступление? Способен ли он на это?

— Ты от него не отстанешь!

— Я ищу истину.

Алиса задумалась, как обычно подперев кулаком подбородок. Я ее не торопил. Пусть лучше скажет позже, только бы выдала чего-нибудь стоящее.

— Он — слишком властная натура. Я не утверждаю, что он способен убить, но на отчаянный поступок способен.

— И мне так показалось, насколько я разбираюсь в человеческой психологии. Итак, давай проанализируем ситуацию. Молодая женщина задушена в собственной квартире еще месяц назад. Полиция либо не может, либо не слишком стремится найти преступника.

— Либо и то, и другое.

— Согласен, — кивнул я. — Лена жила тихо по меркам современного человека. Однако в процессе моего короткого расследования выявляются три основные версии.

Первое. Она пыталась сказать о денежных махинациях начальства на работе. Могли ее убить за такое?

— Могли! — решительно заявила Алиса.

— А вот ее подруга в это не верит. Мол, не тот размах у руководителя института. И на мокрое дело Золотцева никогда бы не пошла.

— Она, может, нет, а кто-то другой — да.

— Оставим эту версию в качестве рабочей. Второе — ее отношения с твоим любимым Вадимом. Он человек решительный, однако, мотив пока напрашивается только один: ревность. Как и у Колесникова. Тот товарищ иного пошиба, слабохарактерный. Но и такие способны на безрассудство. Помнишь «Бесприданницу»?

— Причем здесь Бесприданница? — удивилась Алиса. — Та подруга шла совсем по другой статье. И не «Бесприданница» у нее была кличка, а «Беспризорница».

Бедная Алиса! Она не прочитала ни одного художественного произведения, ее девиз: только специализированная литература. Я начал ей объяснять, что речь идет о Ларисе — героине пьесы Островского, которую застрелил вроде бы самый робкий и ничтожный человечишка, ее потенциальный жених Карандышев. Алиса фыркнула и глубокомысленно заявила:

— Писаки еще не такое напридумывают.

— А вот здесь ты не права. Пушкин, Толстой, Достоевский и другие так умели проникнуть в область человеческой психологии! Криминалисты и психологи у них учились.

— Кому сейчас нужен твой Толстой, — наморщила носик Алиса. — Я читала его («Блин, выходит, я ошибся, она все-таки что-то читала!»)… в кратком изложении. Ничего полезного для себя не вынесла.

— Ладно, ладно, — примирительно сказал я, понимая, что дальнейший спор на эту тему бесполезен. — Вернемся к нашим баранам. Остается третья версия.

Я встал, прошелся по комнате, Алиса с нетерпением ждала вывода гениального Георгиева. Только вывода-то у меня и не было.

— Лариса могла влипнуть в другое грязное дело, о котором мы не знаем. Тогда убить его мог кто угодно, некто под маской. Мы не только не сорвали ее, но даже не приоткрыли крохотную частицу лица.

— А четвертая версия: банальное ограбление?

— Нет, нет! У нее ничего не взяли, да и брать было особо нечего.

— Тогда пятая: маньяк?

— Ты слышала, что у нас в городе появился душитель женщин?

— Вроде бы, не слышала… Еще одно: преступник задумал совершить идеальное убийство, жертва выбрана случайно. Возможно, он больше никого не убьет. А дело сделано. Он проверил свои силы, способности. Полиция ищет мотивы, расследует ее связи. Только ничего этого нет. Исключаешь такой вариант?

— Я ничего не исключаю. Но, судя по всему, «случайное» убийство здесь не прокатывает. У меня ощущение, что все слишком грамотно спланировано. Нет, Алиса, моя бывшая во что-то серьезно вляпалась. Задела интересы серьезных людей. Именно серьезных! А не каких-то воришек спонсорских денег в институте.

— Смотря сколько они украли.

Я молча уставился в одну точку, пытаясь таким образом сосредоточиться. Зная характер Лены, трудно представить, что она влезла бы в какие-то крутые авантюры. И начальство наверняка критиковала только лишь потому, что это относительно безопасно. Но… она могла влезть случайно, не желая этого. Например, увидела то, чего видеть нельзя.