Борис Ярне - Синтез [litres самиздат]

– Иногда мне кажется, что у нас гораздо хуже. Знаешь, Симба, мне кажется, в тебе сейчас заговорил ребенок. Ну, или я, если так лучше.

– Не знаю, что лучше, – Симба рассмеялся. – Нет, Ян, ты не так всё понял.

– А мне кажется, что я понял всё именно так.

– Постой. Я не собираюсь ни с кем воевать, и не хочу никому ничего доказывать. Я достаточно пожил, чтобы понимать, насколько это бессмысленно. Просто, хочу уйти на покой с полной ясностью того, что произошло. Иначе, я не смогу спокойно спать. А в моем возрасте, это уже немаловажно.

– Зачем? – не понимал Ян.

– Просто. Как бы это сказать? Я, почему-то, с детства не люблю цирк…

– Симба. Ты становишься старым занудой.

– Хорошо, Ян, хорошо. Тебя это зачем?

– Мне? Это дело принципа! Это…

– Ну?

– В общем, у нас неделя, – сдался Гашек. – Ты тихо мне даешь советы. Я незаметно копаю. Ты даешь мне советы и больше ничего не делаешь. Подчеркиваю – больше ничего не делаешь. У тебя есть что-то в отделе?

– Я и в отделе, видимо, теперь буду только советовать.

– Вот и замечательно. Итак, что мы имеем? Думаю, для начала мне стоит кое-что рассказать тебе.

– Да? – удивился Симба.

И Гашек рассказал всё, связанное с гостями и МГБ.

– Эх, Ян! Ну, теперь уж ладно. Что сделано, то сделано. Значит, до завтра ждёшь. Смотри, не заиграйся.

– Завтра их должны выпустить, – говорил Ремон.

– А с нашими что? – спросил Леонардо.

– Пока не ясно.

– Вкатают им по полной. Без суда и следствия. Вашу мать! – Леонардо закусил губу.

– Почему так уверен? Я про суд.

– Хм. Своих они выпускают, Ремон. Или не знаю, чьих, но, тех, о ком никто не должен узнать. Я удивляюсь нашему источнику, как он простучал тему. И я не удивлюсь, если ГБ их сами не знают.

– Что ты намерен предпринять?

– Предпринять? – Леонардо вспомнил рассказ Максима. – Мне нужен тот деятель из «Бомбы». Если Сугроб всё четко описал, то это тот, который был на встрече с Вялым. Было бы просто замечательно, если его тогда взяли и держат в ГБ. И завтра, как только их выпустят, всю гвардию по следу. Каждую щель держать под наблюдением. И напомни всем, что следить придется за зданием, в котором сидят те, кто следит за нами. Как только выходят, присасываемся, если выйдет тот, о ком говорю – за ним по максимуму. Но так, чтоб он ни сном, ни духом.

– Само собой, Змей.

– Это наша единственная зацепка. Что со временем?

– Предварительная информация. Выпустить должны будут с шести часов до десяти. Точного времени не дали. Отсечь тех, кого надо – самая большая проблема.

– Придется постараться. Я сам буду там. Шесть – конец рабочего дня. Толпа.

– А зачем тебе это, Лео? Ты мне так толком ничего не сказал. И о встрече тогда, ночью с неизвестно кем.

– В том-то и дело, Ремон, что неизвестно. Мы не можем рисковать неизвестностью. С Князем подфартило, ты не думаешь? Выкинь хоть одно звено из того что было, и мы бы тут с тобой не разговаривали. Нас или повязали бы всех, или порвали, как Князя. Дракон, будь он трижды проклят! Кто же это?

– Ты всё же веришь в него? – удивился Ремон.

– Я не знаю, что тебе ответить. Одно могу сказать, что есть какая-то сила, с которой вынуждены считаться власти. Это первый вариант. И он, признаюсь, устраивает меня больше второго.

– А какой второй?

– Второй, – Леонардо задумался. – Второй – это сама власть.

– То есть?

– Дракон – это миф. И создан он властью. В данном случае, я говорю о ГБ. То есть, с какой-то целью они хотели подставить Князя. Ты помнишь, с кем Князь встречался?

– Диего Санчес. Ты думаешь…

– Я не знаю, Ремон. Но, если окажется, что мы подрезали товар у МГБ, плюс завалили их людей, плюс нарушили все их планы, то выходов у нас ноль.

– Ты ведь так не думаешь, – обнадежил себя Ремон.

– Почему этих людей никто не знает? Так грамотно навести «шухер» с распродажей по всему Городу и просто взять, да исчезнуть? Ты думаешь, то счастье, что мы увели со склада, никто не ищет? То, что Князя слили, ещё ничего не означает. Прошло целых четыре дня, и тишина. Понимаешь, есть те, кто знает, что где-то должны быть ещё полторы тонны героина. Это деньги, которыми можно начать двигать… аж страшно стало…

– Не продолжай, – согласился Ремон.

– Поверь мне, на нас выйдут, обязательно выйдут, если мы ничего не предпримем. Это первый раз, когда я не уверен, под чей нож опасней лечь. Можно, конечно, ещё просто исчезнуть.

– Змей?

– Согласен, скучно. Никто, ведь никогда напрямую не… кроме Князя. Князь говорил про Дракона. Зачем он мне это сказал? Запутать? Запугать? Не знаю. Но он четко обозначил продавца. Я тогда понял это по-другому. И эти тридцать монет. Такое ощущение, что отчасти он чувствовал себя обречённым, но по инерции продолжал бороться.

– Как? – поинтересовался Ремон. Он уже начинал теряться в путаных размышлениях Манчини.

– Ладно, – со вздохом сказал Леонардо. Раздался звонок. – Неважно уже. С охраны – Леонардо взял трубку. – Кто-то пришёл.

– Пойду, посмотрю, – Ремон направился к двери.

Манчини отвернулся к окну и задумался, глядя в синее небо, украшенное редкими пушистыми облаками. Через пару минут тихо вошёл Ремон.

– Слон умер.

– Это Змей, – послышался в трубке голос начальника отдела по борьбе с наркотиками МГБ.

– Я так и думал. – Фернандо Коста положил трубку, отвернулся к окну и задумался, глядя в синее небо, украшенное редкими пушистыми облаками.

В четверг утром Максиму позвонила Жанна.

– Мы сегодня уезжаем, – напомнила она, – в пять часов. В три часа, перед самым выездом, у нас будет пресс-конференция в театре. Если хочешь, приходи. Придёшь?

– Приду, – ответил Максим. – А меня пустят?

– Запомни, ты Сергей Шутов, радио «Бриз». Я тебя так внесу в список. Никакие документы показывать не нужно. Это всего лишь блиц-встреча с труппой театра.

– Вы всем театром едете?

– Нет, не всем, основным составом. В общем, приходи, ладно?

– Хорошо. А? – Максим хотел спросить про Шнайдера, но не решился.

– Что?

– Нет, ничего. Я приду.

– Ну, пока.

«Замечательно. В пять я провожаю Жанну, а в семь иду на свидание с Маргаритой. Какой я практичный сукин сын, чёрт возьми».

– А какое отношение Кац имеет к театру оперетты?

– Насколько я знаю, никакого.

– А что он делает рядом с Роллан?

– Он же её продюсер.

– Ну и что. Пресс-конференция с труппой театра, а не с Роллан.

– Ну, что вы пристали?

– Просто, меня раздражает, как эти, так называемые, деятели искусства залезают во все дыры.

– Что вы, в самом деле? Ведь, может, и у театра не было бы такой славы, как сейчас, если бы Роллан так не раскрутили. А раскрутил-то её именно Кац.

– Мне непонятна связь эстрады и театра?

– Называйте это всё шоу-бизнесом.