Борис Ярне - Синтез [litres самиздат]

– Удачи, Джон, – серьезно произнесла Жанна. – И спасибо.

– Тебе спасибо. И за то, что вытащила меня из сетей, – так же серьезно проговорил Купер, – и за этот конный поход.

– Свидимся ещё, – улыбнулась Жанна.

– Конечно. На сцене. Споём хором.

Жанна рассмеялась.

– Договорились. Как только решим все наши проблемы.

– Решим, – уверенно сказал Купер. – Ну, всё. Что за сентиментальности пошли? Вот твой дом. Теперь ты в безопасности. И… Удачи… Жанна.

– Удачи, – ещё раз повторила Жанна и, развернувшись, зашагала к калитке, уже открытой охранником.

Купер направился на поиски телефонной будки. Доставая из внутреннего кармана записную книжку и просматривая её, он бормотал:

– Так, так, так. Какая кисуля меня приютит?

Внимание полиции к Чену и Змею постепенно ослабевало. Первый по совету Змея, да и после своего ареста заморозил все сделки, связанные с продажей наркотиков, второй так долго не выходил в свет, что в Департаменте решили, что его уже нет в живых. Тем не менее, Леонардо Манчини всплыл на поверхность видимого мира в конце октября, когда им была получена информация, что наблюдение за ним сокращается на 75%. Что конкретно под этим подразумевалось, сказать было сложно, но определенно, это означало ослабление внимания к его персоне. Что же касается Чена, то наблюдение за ним сокращалось лишь вдвое. То ли количество оперативных сотрудников, осуществляющих наблюдение, измерялось в процентах, то ли ресурсы обозначались таким образом, было не ясно. Ясно было одно – с крючка они постепенно соскакивали. По договоренности с Ченом, возобновление торговли было решено начать при минимальных цифрах, что бы они ни обозначали.

Манчини был уверен, что Департамент по борьбе с наркотиками, не имея ни малейшего понятия об истинной цели операции, после которой был арестован Диего Санчес, не получил от МГБ никаких инструкций относительно их отношения к своей персоне. Доверия к министерству он не испытывал, но всё же тот факт, что он до сих пор был на свободе и живой, говорил ему, что, как минимум, его оставили в покое. Договоренность о сотрудничестве его не привлекала. В какой-то момент он даже подумывал о том, чтобы покинуть Центр. Однако перспектива начала бизнеса с нуля, а другими словами, отвоевание территории на чужой земле, его не прельщала. Ко всему прочему, а может, и как основная причина его нежелания покинуть Центр, была его дочь. Именно её он решил проведать после месяца отсутствия. Однако что-то его удерживало от прямого контакта и появления в доме цыганки. Поэтому он наблюдал за Лалой издали. Видел, как она встречалась с молодым человеком, как она смеялась, как они бродили по бульварам, разговаривали, как сидели в кафе. Не раз он порывался броситься к ней и обнять, но всегда сдерживал себя.

Ремон тем временем занимался подсчетами грядущей прибыли. Его вычисления строились исключительно на предполагаемых объемах, которые он, по его оценке, мог бы сбыть за определенный период времени. Основной фактор потолка в финансовых поступлениях заключался в конкуренции. Кроме Чена на рынке Центра Города орудовали ещё два клана, не такие сильные, как Чен, но всё же, реальные. И, поскольку все они были под контролем и защитой Раджи, что-либо предпринять, по-хорошему или не очень, не получилось бы. Он как-то предложил Змею выйти к Радже с предложением, заключающимся в выкупе бизнеса у остальных кланов, оставив для баланса только Чена. Манчини, решив, что тот шутит, ничего не ответил, когда же он понял, что Ремон говорит серьезно, набросился на него, напоминая о том, как они попали в этот бизнес, чего это им стоило, и ещё будет стоить. Кроме того, Манчини заявил, что наркотики не являются приоритетной позицией и заниматься они ими будут только в рамках тех условий, о которых они договорились с Ченом, и которые были согласованы с Раджой. Ремон больше не заикался на эту тему и перестал планировать прибыль, но впервые, как он не сопротивлялся самому себе, он задумался о действиях в обход Леонардо.

Манчини признавался себе в том, что тот наворот с арестом Диего Санчеса, осуществленный благодаря его махинациям, спланированным под давлением внешних сил, серьезно выбил его из колеи и заставил задуматься, серьезно задуматься о месте в этом мире. Быть пешкой в руках спецслужб, Дракона, Раджи его совсем не устраивало, а эта ситуация показала, что он не может контролировать процесс сверху по одной простой причине – ему далеко до верха. Как это исправить, он ещё не придумал. Он так долго шёл к тому, чтобы занять должное место в пищевой цепочке, пусть в криминальном мире, и на его взгляд, определенное место, заслуживающее определенного уважения в этом самом мире, занял. Но он по-прежнему был где-то, пусть не на дне, но посередине. А это означало только одно – об него можно вытереть ноги, если понадобится. Выйти наверх, на самый верх, подмяв всех под себя! Только так, на его взгляд, можно было обрести себя в мире и стать свободным. Но, как это осуществить? Как? Ему было пятьдесят лет, он владел огромным состоянием. Можно плюнуть, оставить всё и купить небольшой остров в океане. Поселиться на нём и быть самому себе хозяином. Но, не таков был Леонардо Манчини по кличке Змей, нет. Ему необходимо действие и последующее уважение. Ему нужно всё!

– Осень наступает, – задумчиво проговорил Леонардо, глядя в окно.

– Что ты говоришь? – спросил Ремон.

– Говорю, тоскливо становится. Небо давит на мозги своей беспросветной серостью. Хоть бы дождь пошёл что ли. С утра это тягомотина. Какое сегодня?

– Последний день октября.

– А время-то уходит.

– Я как раз об этом хотел с тобой поговорить. Я беседовал вчера с нашим информатором, говорит, нас потеряют из вида через неделю, и нас и Чена. То есть, через пару недель можем приступать. Я предупрежу всех дилеров?

– Послушай, Ремон, а с каких пор ты начал так заводиться по этой теме? Раньше я этого не замечал. Вялый, земля ему пухом, тянулся к наркоте, но ты-то что, вдруг?

– Простая арифметика. Я вот что думаю. У нас этого добра столько, что утонуть можно, по цене такой, что рассмешить любого можно. Может, после прикупим заводик какой-нибудь. Как тебе это?

Манчини пристально посмотрел в глаза Ремона.

– Я тебя сейчас не понимаю. То ты хочешь стать монополистом по дури, то завод тебе подавай. Что-то ты мутишь, дружище.

– Нет, Змей, я серьезно.

– Прекрати, Ремон, итак настроение паршивое. Меня распирает от необходимости действовать, а мы месяц под колпаком просидели.

– Может, не надо было.

– Может быть и не надо. Но только, «горбез» не Чена прогибал, а меня. И Дракон не Чену мозг выносил, а мне. И прежде Князь не Чена подставил, а меня. Ты об этом не думал? Наш коллега, вообще, в шоколаде бултыхается и ему по хрену, как всё выстроилось. Также, как и Радже, которому мы комиссию скидываем. Не надо было? Всё бывает просто потому, что бывает. И иногда это «бывает» бывает слишком часто, много и больно. Но, раз ты выстоял, то не стоит в слепую испытывать судьбу. Ты меня понимаешь?