Борис Ярне - Синтез [litres самиздат]

Предоставив модельерам снять с себя мерки для подбора костюмов, Максим с Ритой отправились на пляж.

– Я заплатил за то, чтобы мне сшили маскарадный костюм, – смеясь, говорил Максим. – Мало того, что я добровольно иду на маскарад…

Рита крепко сжала руку Максима. После конной прогулки миновало три дня. Максима не оставляла мысль о том, что эти три дня Маргарита ведет себя несколько необычно. В чём заключалась необычность её поведения, он никак не мог понять, но был уверен в том, что она имеет место быть. Рита старалась ни на миг не отпускать Максима от себя. Когда он покидал её, уходя на тренировки с Феликсом, её лица касалась легкая тень беспокойства. Она старалась всё время быть рядом и всегда держала его за руку. Держала и сжимала руку. Это Максим заметил, но было ли это чем-то необычным? Не заострял он на этом внимание раньше? Или раньше было не так? А что в этом необычного? После прогулки Рита во сне сжимала его руку и произнесла странные слова. Максим не говорил ей об этом, потому как не придал этому какого-то особенного значения. А какое может быть значение? Ещё и особенное? Но если объединить её фразу с её возросшей заботой? Излишней заботой? Что такое излишняя забота? «Я не хочу подвергать тебя опасности…» С чем могут быть связаны эти слова, пусть и произнесенные во сне? Что-то появилось во взгляде Риты. Что-то такое, чего Максим раньше не замечал. К её нежности добавилась какая-то излишняя эмоциональная нота участия? Разве это может быть лишним? Какая-то сладкая боль заботы искрилась в её взгляде, звучала в её голосе. Но, почему же, боль? На Максима порой накатывала нестерпимая нежность к Рите. Эти появившиеся в её поведении оттенки будоражили в нем такую же, ответную, жажду безмерной заботы. Это привело к тому, что он не мог ни на мгновение оторвать от неё глаз. Не потому, что он не мог ею налюбоваться, а в силу, опять же, необъяснимых для него самого причин. Он заразился?

На вопрос Максима, откуда у Риты на ладони образовался порез, она ответила, что совсем этого не заметила и обнаружила его лишь дома. Сказала она это так, что Максим на мгновение остолбенел. Что-то было не так! Он это почувствовал. Точно! Именно с того момента он и стал замечать нечто новое. «Совпадение? – задавался он вопросом. – Или я совсем уже перегрелся? Нет, что-то не так».

Был ли это страх? Отчасти. Но, определение приближенное. Можно ли это было объяснить? Наверняка. Но, только в том случае, когда в распоряжении окажутся все слагаемые. Где их добыть? Если бы нечто подобное произошло с Ритой в другом мире, она бы сочла это умопомешательством и, будучи, как-никак, медиком, хоть и не специализирующимся в данной области, сама бы поставила себе диагноз. Маргарита четко запомнила всё, что услышала от незнакомца в плаще, каждое его слово. Размышлять о том, что это, для чего, как это всё понимать, она не хотела одна. Боялась? Уже нет. Она осознала тот факт, что ей не настолько страшно. Не настолько, чтобы можно было говорить о страхе, как таковом. Её пугало нечто другое. Неизвестность? Возможно. Её судьба? Нет. Она чувствовала незнакомый ей ранее прилив энергии и, что самое главное, силы, того качества, о смысле которого можно было только рассуждать. Это была сила? Несомненно. Ощущение её непривычно. Внушает она уверенность? Да. Но! Необходимо держать чью-то руку. Почему? Маргарита была в замешательстве. Она ощущала острую необходимость в Максиме. Она нуждалась в нём, как в воздухе. Но, как это связано с новым ощущением, ощущением уверенности в собственной силе? «Я сильна сама по себе. Я в этом уверена? Да, я уверена в этом! – думала Рита. – Так в чём дело? В моей медицинской карте есть комментарий? Мое состояние нестабильно? Что в нём не так? Я сильна сама по себе, но уверенность возможна лишь при… Это любовь! Всё так просто! Моя сила не уверена без любви! Вот почему мне не было страшно на корабле, вот почему мне не было страшно на пристани перед отплытием, вот почему… вот почему я обрела уверенность! Это любовь! И это не моя любовь, а любовь ко мне. Моя любовь чувствует любовь ко мне. Такое возможно? Максим рассуждал на предмет теории вероятности… Это невероятно, но вот она, вероятность. Это любовь! И поэтому мне ничего не страшно! Поэтому я так спокойна. Поэтому я так уверена! Поэтому я свободна!»

Но это не решало возникших вопросов. Что означали слова незнакомца? Из его монолога Рита заострила внимание на том, что тот, в кого она верит, в случае, если она поделится с ним услышанным, может оказаться в опасности. Остров, красный остров, ключ, книга, река… Золото, власть. Тайна.

На днях Максим приобрел простенький цифровой фотоаппарат и время от времени фотографировал Риту, а та в свою очередь его, а прохожие по просьбе, в свою очередь, их. На следующий день после покупки Максим отправился в музей острова и переснял все картины Академика. Альбома, содержащего все его художества, в музее не было, поэтому, договорившись со смотрителем, разрешившим фотосъемку, Максим зафиксировал все интересующие экспонаты. Интересовали Максима только картины на тему драконов и лебедей, тем не менее, на всякий случай, он отснял всё, что там было представлено.

– Маскарад, – задумчиво проговорил Максим, когда принялся рассматривать уже отпечатанные фотографии.

– Что ты говоришь? – Маргарита не поняла его реплики.

– Если отбросить все случайности и последующие догадки и предположения, всё то, о чём мы недавно говорили, и остановиться на том, что нам должен явиться совершенно неслучайный знак, мимо которого мы не сможем пройти и не заметить, то это маскарад. Я надеялся на коготь Дракона.

Рита вздрогнула.

– Почему-то, – продолжал Максим, – после того, как Феликс спросил меня, не боимся ли мы отправляться на прогулку вглубь острова, я был уверен в том, что там мы что-то найдем. Что-то, возможно, привычное, и совсем непривлекательное для всех, но определенно интересное для нас. Сейчас я, кстати, задумался о кратере вулкана.

– Почему? – машинально спросила Рита.

– Да просто потому, что там мы не были, – ответил Максим. – Пиратская гавань, залив Грез и эта картинка с пиратскими кораблями. Что он хотел этим показать, сказать?

– А почему ты думаешь, что он хотел что-то сказать?

– Я так не думаю. Я вижу картины и уверен в том, что это не безосновательная мазня, это не просто плод фантазии, не крик души, не сюрреалистический всплеск. Это зашифрованные… это…

– Знаки, – помогла Рита.

– Пусть будут знаки, – согласился Максим. Он сидел на кровати перед разложенными на ней фотографиями. Рита села рядом и обхватила его шею.

– Я тебя люблю, – прошептала она нежно.

Снова Максим ощутил эту сладкую боль, эту необъяснимую жажду заботы.