Илья Шананин - Клоп [litres самиздат]

Когда Пиус прощался с дедом, он самым настоящим образом ощущал, что у него есть семья. Не смотря на то, что друзья весь год не давали забыть, что он не одинок (кроме того раза, когда он сам от них закрылся), мальчик испытывал что-то новое, будто жизнь стала еще полнее.

В организме Коэла Клопа никто больше не поддерживал яд, хозяин отеля шел на поправку, а его выздоравливание в свою очередь отражалось на всем, события разворачивались сами собой.

Работа обслуживающего персонала налаживалась. Война с Валунной потеряла остроту. Нельзя было утверждать, что директор в чем-то изменилась в новых условиях, но с пробуждением хозяина отеля все почему-то посчитали, что ее можно держать в узде. Хорошей славой для нее послужило распоряжение вскоре убрать «ужасные» звезды из названия отеля. Все отлично помнили, кто добавил их.

Так как служащим теперь не приходилось отвлекаться на дополнительные хлопоты по спасению своих жизней, они занимались лишь прямыми обязанностями, и постояльцы, возвращаясь к ощущению комфорта, обеспеченного отелем, в свою очередь спокойно занимались своими делами, то есть расхаживали в своих мантиях по коридорам и просиживали часами в ресторане за газетой и чашкой чая.

Пробуждение настоящего хозяина повлияло и на многочисленных Клопов, расселившихся по отелю. Прежде всего они стали не так многочисленны. В силу разного проявления смелости и трусости некоторые предпочли уехать, не попрощавшись, другие – ненадолго задержаться, чтобы поприветствовать знаменитого родственника. Выразив комплименты его здоровью, они все-таки покидали номера, волны бывших претендентов на место хозяина пропадали, и Пиус видел в этом одну из главных причин восстановления порядка.

Город Грамс бурно ликовал. Еще не ведая обстоятельств, из-за которых отель обретал новую жизнь, одно пробуждение из комы господина Клопа встретилось с восторгом. Раз тот шел на поправку и готовился принять дела, значит, можно спать спокойно, по крайней мере опасность нападения обезумевшего здания отпала. Грамс для жителей стал чуть ли не самым безопасным местом, а любого причастного к этому впору награждать ключами от города.

При следующей встрече с дедом Пиус привел Элберта. Тот сказал, что рад, что у него есть такой друг, как Пиус, а еще как-то особенно добавил, что Коэл Клоп может гордиться таким внуком, который спас отель. Пиусу сделалось неловко, а потом он с улыбкой представил, что Элберту пятьдесят лет и такие речи как раз для него.

Когда Рой принялся «лечить» стену деревьев вокруг парка, стояли теплые дни, и смотритель говорил, что это самое благоприятное время для бурлунсвика. Достаточно капли, разведенной в воде, и политая земля превращается в настоящий бальзам. Ребята являлись свидетелями процесса и отметили главным образом непереносимый запах от земли, облагороженной бурлунсвиком. Но от этих процедур деревья действительно очень быстро здоровели и сжимали пространство между собой. Прячась от нового разлитого по парку запаха, дети размещались обычно где-нибудь на лужайке вблизи отеля.

В один из радующих Роя солнечных дней они нашли подходящее местечко на траве возле беседки, как раз почти прилегающей к стене отеля. Элберт в последнее время завел привычку общаться с какими-нибудь подозрительными постояльцами, расположившись в общем зале, и сейчас компания была без него. Джозиз сидела, вытянув вперед ноги, разглядывая свои новые лодочки. Крочик лежал на спине, закинув ногу на ногу, перечитывая одну из книг, подаренных сестрами Прелтит. Книга была небольшого размера, и мальчик легко держал ее в одной руке, подложив другую под голову. Пиус наблюдал, как Лил создавала произведение искусства – ее собственное выражение – из бейсбольной кепки. Внезапно и со страстью девочка набросилась на это увлечение, она вооружилась разноцветными нитками, иголкой и уже несколько дней вышивала различные узоры на всем, что попадалось под руку. Началось с того, что они вот так же лежали на лужайке, девочка крутила из травы и цветов какие-то фигурки, сплела для Пиуса корону, а затем, уже с необходимой фурнитурой, стала выпрашивать, чтобы Крочик отдал свою кепку для ее «шедевра». Тот сопротивлялся, как мог, теперь на всякий случай являлся в отель лишь в бандане. Тогда у Пиуса тоже нашлась кепка, которая была отдана в распоряжение Лил. Сейчас девочка занималась ей, периодически стараясь отвлекать Крочика от чтения.

– Крочик, расскажи нам о днях, когда ты сбежал из детского дома и стал жить в порту, – попросила она. – Наверное, это было ужасно.

– Я уже рассказывал, – не отворачиваясь от страниц, ответил Крочик, – мне не было ужасно, для меня это свобода.

– Я бы тоже смогла жить в порту.

– Смеешься? – оборвала ее сестра.

– Я думала, тебя от твоей обуви оторвать будет тяжелее, чем Крочика. Я ведь хотела кое-что обсудить.

– Что обсудить? Ты же просто допекаешь Крочика, потому что не получила в загребущие руки его кепку.

– Лучше не будем, – холодно отрезала Лил. – Мне вот кажется, порт каким-то образом помог Молку сделаться злодеем.

После этих слов все посмотрели на Крочика, который по-прежнему не отвлекался от книги.

– Я не злодей, – наконец объявил мальчик. – Мне не нужен мир для себя, я бы поделился с вами.

– Но если бы тебе понадобилось осуществлять какой-нибудь безумный план, ты бы отлично все продумал, – прищурившись, сказала Лил.

– Нет, это все-таки из-за кепки, – оторвался Крочик от книги.

– Я не к этому, – отмахнулась Лил. – Я собственно не о тебе, вот Молк был злодеем, направил Риксила к родителям Пиуса, отравлял Коэла Клопа, вообще из-за него Пиус пережил много несчастий, касательно опекуна, наверное, исключение. Понятно, он совершил еще массу злодейств, хладнокровно расправился с братьями, чтобы столько лет скрывать личину и идти к цели, нужно иметь расчетливый ум, который, возможно, развился в порту. Мне интересно, почему он столько держался, а в котельной принялся выкладывать свой план.

– Посуди сама, – сказала Джозиз, – за всю жизнь как должно было накопиться в нем желание выговориться. Никогда не представилось ни одного подходящего случая.

– Если у него что-то копилось, это его подвело. Мне лично было бы тяжело о чем-то молчать, но если нужно, я бы ни за что не разболталась.

– Пиус правда мог оказаться единственной возможностью, – изрек Крочик. – Нужно учитывать обстоятельства. Много лет Молк был расчетлив, верно, но тогда до цели было далеко. А чем ближе подходишь к желаемому, тем больше сдают нервы.

– Как считаешь, Пиус? – спросила Лил.

– Я бы добавил, – сказал Пиус. – Сперва я только думал, что Молк заговорил, потому что долго молчал. Но потом решил, что стал интересен ему из-за того, что ребенок, кем и он был, начиная готовить свой план. Он скрывал личину не с приезда в отель под именем Патвина, а еще с детства. С тех же пор он оставался верен убеждениям, но, по-моему, не все в них видел. И хотя говорил, что никому не мстил, думаю, это не так. Не обязательно мстить кому-то, можно мстить всем сразу.