Ирина Ростова - Директива 22 [litres самиздат]

– Проще говоря, взбесилась.

– Взбесилась, – согласилась Дип. – Я надеюсь, они сейчас поступят как мы – отрубят все внешние связи и будут ловить вирус.

– А мы ловили вирус?

– Да, – ответил вместо моих коллег парень из кибербезопасности. – Этот хренов сукан, оказывается, взломал не Министерство Экономики, а нас. И мы, наконец, это нашли.

– Потрясающе, – говорю я, старательно заменяя совсем уж нецензурный вариант на ходу.

– Мы начали чистить, но наверняка нашли не все. Поэтому сейчас все будет несколько проблемно.

– И поскольку это связано с делом, которое висит на нас, а не на ком-то еще, сам понимаешь.

– Это означает, что у нас, хотя бы, в отличие от всего остального Министерства, будет оперативный доступ к информации о том, что происходит в недрах кибербезопасности, – нахожу светлый момент в этом я. – Там такой курятник внизу, вы бы видели.

Кибербезопасник – его как-то зовут странно, Лад? Кажется, Лад, – отмахнулся.

– Да, понятно. Сейчас тут везде курятник.

– И когда произошел взлом?

– Мы еще не проверяли. Надо будет поднимать бекапы последовательно, но у нас просто не хватает людей, чтобы одновременно искать и затыкать дыры и проводить расследование. Все-таки, прекращение вмешательства – в приоритете.

– То есть, мы можем с уверенностью заключить, что Кода взломал банки через нас.

– Да. Скорее всего.

– Остается понять, как Кода взломал нас, поймать Коду, и что там еще?

Дип возмущенно вытянула в мою сторону руку с коммом, на котором мигало 100+ сообщений от банка.

– Фонд, мать его!

– Который, как назло, Тир просто умоляет отпустить с миром. Даже Старика накрутил про это. А Старик накрутил нас.

Я некоторое время молчу, задумчиво растирая шрам свободной от кофе рукой.

– То есть, Кода, как вы мне все намекаете, взломал нас, чтобы указать на фонд. Зачем-то нам, хотя у нас тут фонд толком деятельности не ведет, а ведет ее в Созвездии.

– Может, не надеялся докричаться до Тира напрямую? Тир же в упор там ничего не видит плохого. Этот Кирсло его друг детства, или что-то вроде. Как уж тут обвинять, чтоб услышали?

– То есть у нас тут Кода внезапно благородный разбойник, который пытается рассказать о каких-то неведомых преступлениях, – критически резюмирую я.

– За исключением того, что он совершенно точно – злостный преступник, потому что это все, – Кин потыкал в сторону Лада, потом своего комма. – Никуда не годится! И сообщения все еще приходят!

– Просто надо быть скромнее и зарплату поменьше иметь, – злорадно выворачиваю я. – Вот у меня нет денег – нет проблем!

– Некоторые из нас иногда кушать хотят, и праной, в отличие от других некоторых, не питаются, – обиженно сказала Дип. – А для покушать нужны денежки.

Я качаю головой, потом решительно разворачиваюсь на выход.

– Ладно. Пока тут нет сети, все равно нет смысла высиживать яйца. Это я могу делать и дома, с сетью и в относительной безопасности от Коды, потому что он, надеюсь, туда еще не добрался.

– Блажен, кто верует, – проворчал Кин, но махнул рукой, отпуская меня. – Вали нафиг.

И, да, именно туда я и сваливаю.

Непреложный закон местной кофейни гласит: если твой бариста вчера дежурил до вечера, то сегодня будет другой, потому что они поменялись сменами. Так что я, конечно, заглядываю на всякий случай в витрину, но нашего парня не видать, так что я прохожу мимо.

Видимо, я был не первым, кто сунул туда нос, потому что рядом с гостевым-моим терминалом стоит кофе из аппарата. Дип при этом без особого удовольствия употребляла свой утренний кофеин, тоже, а Кин хмуро изучал нашу доску с рисунками.

– Мне твой схематоз не нравится, – пожаловался он.

– Звучит, как название болезни, – отмечаю я, занимая свое стратегическое место за терминалом. На доске новый «огуречик», снова – Министерство экономики, и к нему от Коды ведет жирная линия.

– Наша болезнь называется «Кода», – сумрачно сообщила Дип. – Потому что это из-за него я теперь застряла намертво в проверке дохрена часов видеозаписей с проходной и внешних камер, как и все условно свободные глаза.

– Это еще почему?

– Потому что, похоже, мы были «точкой входа» для его деятельности, и наши кибербезопасники считают, что он это сделал, физически подцепив какое-то устройство к одному из терминалов. Примерно определили по логам первое вмешательство, и теперь от него отматываем назад, пытаемся понять, кто это вообще был.

Я громко и неприлично фыркаю.

– Если он забрался настолько глубоко, то видео тоже должно быть подчищено.

– Я тоже так считаю. Но вдруг? Не тысяча же у него рук, и не мозг размером со звездный крейсер «Непотопляемый», чтобы все предусмотреть. Вдруг прокололся.

– Маловероятно. Ну да чем бы дети не тешились, лишь бы не плакали, – я киваю на рисунок на доске. – Что, минэкономики тоже в заднице?

– Да, но наша задница гуще, потому что их, как и центральный узел, взломали через нас.

– Затрудняюсь представить степень нажористости этого фиаско. Наша информация, в итоге, вся слита?

– К счастью, у нас тут полно параноиков. Материалы расследований и все, что касается внутренних коммуникаций Министерства, хранится физически отдельно. Это другая сеть. Скомпрометировано все, что касалось внешних взаимодействий.

– Неужели за столько времени… сколько, кстати? Никто не умудрился передать вирус на внутреннюю сеть?

– Около семи месяцев.

– Нет, почему, передали. Но он оказался бесполезен, потому что его разрабатывали под другую операционную систему.

– А обзывались на отдел информационных технологий, что они маразматики с этой древней альварской операционкой на внутренней сети, – прокомментировала, не отрываясь от своего занятия, Дип. – Но вообще-то это полный разгром.

– Я даже не знал, что она альварская, – с интересом говорю я.

– Ну так они на нее натянули оболочку от ИАОС, – Дип дернула плечом. – Так что ты и не видел разницы. Ты же не колупался в сборке.

– Да я даже разрешение экрана не менял, – признаюсь я. Мне действительно обычно совершенно не до того.

– В общем, альвары снова спасли мир, хотя даже и не планировали, – Кин несколько принужденно улыбнулся. – Как будет «слава альварам» по-альварски?

– Понятия не имею, – говорю я. – Моего знания альварского языка достаточно для того, чтобы попросить передать соль и вступить брак, и, в общем, на этом все.

– Это какой-то новый базовый уровень, – развеселилась Дип.

– Вот ты смеешься, а для самых незначительных и самых больших изменений обычно требуются одинаковые усилия, – наставительно сообщаю я.

– Ага. Титанические, – вздохнула Дип. Кажется, ей предстоит просто ужасный день наедине с видео.