Светлана Рощина - Небо завтрашнего дня [litres самиздат]

– Очень хорошо, доченька! – одобрительно проговорила Римма Марковна. – Я рада, что мы наконец-то вместе! Теперь нам ничего не страшно: ни взрывы, ни камнепады, ни ураганы! Даже если солнце упадёт с неба, здесь мы переживём и это. И если нам придётся оставаться в этой комнате до конца своих дней, – ничего страшного. Вместе нам всегда будет весело.

Я в ужасе слушала эти речи и судорожно старалась придумать, что следует сказать в ответ, чтобы вынудить старуху открыть дверь и выпустить меня из комнаты.

– Римма Марковна, – как можно спокойнее произнесла я, но старуха тут же перебила меня.

– Зови меня мамой, доченька! – ласково проговорила она, беря меня за руки.

– Да, мама, – через силу произнесла я, и в ту же секунду на сморщенном лице Риммы Марковны появилась доброжелательная улыбка.

– Слушаю тебя, доченька! – ответила она, с нежностью глядя на меня.

– А что если я захочу немного пройтись и размять ноги? Ведь комнатка такая маленькая, что и развернуться негде! А я привыкла гулять по вечерам, и без привычных прогулок, боюсь, мне будет тяжело засыпать по ночам!

– Так где ж здесь гулять? – простодушно проговорила Римма Марковна. – Отвыкай, доченька! Отвыкай! А чтобы тебе лучше спалось, я могу тебе перед сном рассказывать сказки. Как в детстве, помнишь?

Тут мне стало ещё страшнее.

– Понимаешь, мама, – снова через силу заговорила я, – по коридору тоже можно прекрасно гулять. Мы могли бы вместе совершать вечерние прогулки! Ты и я! Ходили бы, держась за руки, и беседовали обо всём на свете! Ведь это так приятно!

– Знаю, милая, знаю! И помню, как мы любили с тобой гулять, когда ты была маленькая! И мы непременно снова возобновим наши прогулки, но не сегодня. Этот день был таким долгим! Я так устала, что хочу отдохнуть! Помоги мне прилечь, доченька!

После этих слов меня всю затрясло. Я теряла драгоценное время, а старуха собиралась просто улечься спать, будто сегодня самый обыкновенный день, которых в её жизни будет ещё не одна тысяча! Но только в жизни моего ребёнка, возможно, не будет ни одного! И я с новой энергией приступила к расспросам.

– А вдруг мне что-то понадобится? Понадобится прямо сейчас? Как я смогу выйти?

– А что тебе может понадобиться, доченька? – продолжая изображать из себя невинную овечку, поинтересовалась старуха.

– Да что угодно! Вдруг мне станет плохо? Или тебе станет плохо? Как тогда вызвать помощь?

– Вообще-то здесь у каждого имеется голосовой пароль. И если произнести его, дверь автоматически откроется, – наконец-то пояснила старуха.

– Какой пароль? Тот, который ты говорила при входе сюда? – не прекращала я свой допрос.

– Нет, другой! – капризным тоном ответила старуха. – Но тебе не к чему его знать, потому что произносить его должна только я! На твой голос он не отреагирует.

Просто отлично! Даже выведав способ открыть дверь, я нисколько не приблизилась к тому, чтобы и вправду её открыть. А ведь время шло! Бежало! А я сидела здесь и бездействовала, пока мой маленький сын безуспешно звал свою маму!

Нужно было немедленно что-то предпринять! И я попыталась зайти с другого боку.

– Мама, а ты помнишь, что у меня есть сын? Твой внук! Его зовут Клим, и он очень хороший мальчик! Он любит свою бабушку и скучает по ней. Давай ты сейчас откроешь мне дверь, и я быстренько сбегаю за ним и приведу сюда! Втроём здесь нам будет гораздо веселее, чем вдвоём!

– Нет, доченька! – мягко, но в то же время тоном, не допускающим возражений, ответила старуха. – Нам с тобой больше никто не нужен! Нам так хорошо вдвоём! А эти мальчишки всё время безобразничают, хулиганят, всё ломают и громко кричат! Я никогда не хотела иметь сына, только дочку! И она у меня есть! И мы будем жить здесь вдвоём нашей скромной женской компанией, любя друг друга и поддерживая во всём!

– Но мой сын! Твой внук! Он же сейчас там совсем один! Плачет и зовёт на помощь! – пыталась я воззвать к материнским чувствам старухи, чтобы пробудить в ней сочувствие к маленькому ребёнку, оставшемуся в этот трудный час без единого родного существа рядом.

– Что ж, ему придётся это пережить и справляться самому, как и надлежит мужчине! А мы – женщины! И должны думать, в первую очередь, о себе! Кто ещё позаботится о нас, как не мы сами? Ведь мужчины – такие эгоисты!

– Но Клим – ребёнок! Ему всего пять лет!

– И что? Неважно сколько ему лет: пять или пятьдесят пять! Мужчина есть мужчина в любом возрасте! – грубым и злым тоном процедила старуха. – Тем более что всё равно уже поздно что-либо менять! Твой сын уже мёртв или же умрёт совсем скоро! Какая разница? А ты будешь жить со мной! Тебя я могу спасти! Так зачем же нужно бежать отсюда?

– Там мой сын! – чуть не плача, прошептала я.

– Его уже нет, доченька! – снова переходя на ласковый тон, ответила старуха и принялась гладить меня по голове. – Но он будет жить в твоих воспоминаниях! Пока ты жива, ты будешь его помнить! А, стало быть, и он вроде как до конца не умрёт. Но если ты уйдёшь из этого безопасного места, то умрёшь сама! Умрёшь вместе с сыном. Ты этого хочешь? Хочешь, чтобы о твоём ребёнке не осталось даже воспоминаний? Разве это правильно? Сама подумай! Тебе лучше остаться со мной! Живи сама и позволь своему ребёнку остаться в твоей памяти, вместо того чтобы исчезнуть вместе с ним с лица земли!

Старуха говорила тихо и спокойно, продолжая поглаживать мои волосы, и в какой-то миг я подумала, что она права. Время упущено, правительственный эксперимент вот-вот начнётся, и даже власти не уверены в том, что он пройдёт благополучно, раз велели жителям острова надёжно укрыться. Может быть, вместо того чтобы залатать озоновый слой, распыляемые реагенты ещё сильнее его разрушат, и все жители нашего острова и ближайших территорий подвергнуться такому радиоактивному заражению, что никто не выживет. Никто, кроме тех, кто укрылся в сейчас в бункере. И у меня есть шанс сохранить свою жизнь, но потеряв при этом сына. Но память о нём у меня никто не отнимет, и до конца моих дней он останется для меня самым дорогим воспоминанием, занимая большую часть моего сердца.

И я представила себе свою дальнейшую жизнь без Клима, и поняла, что просто не смогу жить без него. Лучше умереть вместе с ним, чем жить без него. И такая ярость пробудилась в моём сердце, что я подскочила на месте и стала трясти безумную старуху, держащую меня взаперти.

– Говори пароль, стерва ты этакая! Я не останусь с тобой ни за что на свете!

Но в ответ та лишь беззвучно засмеялась. И тогда я принялась душить её, но хлипкая шея старухи и без того едва удерживала в ней жизнь, и если бы я чуть посильнее её сдавила, то осталась бы в этой комнате навсегда вместе с разлагающимся трупом, что было ещё худшей перспективой, чем все предыдущие. И я оставила старуху в покое, а сама метнулась к двери и принялась колотить в неё, что было сил.